− Ну так? – резко спросила я, отстранившись. Я уловила движение – парень закинул руку за голову, вторую удерживая у меня на талии.
− Не знаю, с чего начать.
Демонстрируя недовольство, я попыталась отстраниться, но единственное, чего добилась – моя нога скатилась с ноги Рэна, оказавшись с внутренней стороны его бедра. Я затаила дыхание, а он повел себя как ни в чем не бывало.
Но ведь там он обнажен! Под джинсовой тканью обнажен!
Успокойся, Аура.
Кристина. Кристина важнее.
Не смея пошевелиться, я вновь спросила о Кристине.
− Я действительно не знаю с чего начать. Не знаю, как все объяснить. – Голос Рэна был печальным, и я расслабилась и насторожилась. Во-первых, похоже, Рэн действительно растерян, во-вторых, к счастью, он не пытается меня соблазнить. Я решила помочь ему и, опустившись назад на кровать, сказала:
− Начни с того, почему именно она. Чем она привлекала внимание. Почему ты пришел к Кристоферу и… Изабелле… почему пришел и заявил, что они, как выразился Кристофер, должны родить «чистого ребенка».
Я почувствовала, как резко Рэн повернулся в мою сторону и едва сдержала улыбку. Подняла взгляд вверх и сказала:
− Не увиливай, я знаю и это.
Почувствовав на своем лице дыхание парня, и я вздрогнула и заявила:
− Продолжай.
− Ты сердишься? – шепнул он.
− Нет.
− Мне кажется, что да. Ты выглядишь сердитой.
− Просто скажи, почему именно она, − уперлась я. – Скажи и все.
− Кристина твоя сестра.
− Да, − решительно кивнула я. На душе потеплело от этой мысли. А еще оттого, что Рэн был теплым и приятным и одна моя рука, как бы случайно, обхватила его талию.
− Кристина твоя противоположность, − Рэн предпринял новую попытку все объяснить, но получалось это у него, мягко говоря, скверно.
− Ну да, и что? – я ничего не понимала.
− Кристина беременна.
− Рэн! – Я резко села, оперившись на левую руку. Он вздрогнул, словно забыл, что я нахожусь рядом. И как давно он в таком состоянии? Я щелкнула включателем, и он прищурился, а мое сердце пропустило удар. Лицо Рэна все еще было бесподобным, единственный признак усталости – тяжелый взгляд и опущенные уголки губ.
− Аура… − простонал он, накрыв глаза ладонью.
− Почему я не могу видеть твое лицо?
− Конечно, ты можешь видеть мое лицо.
− Ну так в чем дело?
− Мне легче, когда ты не видишь.
− Почему? – хмуро повторила я. Рэн отнял руку от лица и всмотрелся в мои глаза. Я попыталась смотреть безразлично, будто не взбешена. Почему он прячется? – Хочешь сказать какую-нибудь гадость? – предположила я и он покачал головой.
− Просто так легче.
Секунду я сомневалась, затем нехотя выключила лампу, и через мгновение вокруг моей талии обернулись руки Рэна, и я очутилась у него на груди.
− Теперь расскажешь?
Через прикосновение моей ладони к его груди, мне показалось, я уловила, как дико забилось сердце парня. Невозможно.
− Кристина беременна от Лиама.
Ничего не понимаю.
− Это смущает тебя?
− Нет.
Все еще ничего неясно.
− Но ты все это задумал с самого начала?
− Да.
− Пока я еще держу себя в руках… − угрожающе начала я тут же запнулась, потому что рука ангела непроизвольно опустилась с моей талии на бедро и назад. Вместе с тем мое сердце запнулось и тут же понеслось вскачь.
− Только не перебивай.
− НЕ БУДУ!
− Я… − начал Рэн, но тут же исправился: − Кристина была рождена специально для Лиама.
Тишина.
Я почти слышала, как Рэн тихонько выдохнул, словно от облегчения.
− Чего? – озадаченно спросила я. – Повтори.
− Не заставляй меня повторять это еще раз.
− Повтори, потому что я не уловила сути твоего признания, − раздраженно пробурчала я. – Возможно для тебя это что-то значит, а для меня…
− Я создал Кристину для Лиама как его земную супругу, − оборвал меня Рэн. Тон его голоса изменился, и я поежилась. Это вновь не человек, а ангел Судьбы. – И я солгал о ней всем именно потому, чтобы никто не смел к ней прикоснуться. Солгал Лиаму, чтобы он защищал ее, солгал ей самой, чтобы она была рядом и направляла тебя, ведь я знал, что ОС используют ее против тебя. Ради ребенка. Я сделал это ради ребенка, потому что он – новый ангел Судьбы. Поэтому я лишаюсь сил – потому что Кристинин ребенок высасывает из меня мой свет.
− Чт-то? – я резко отстранилась. Мне вновь захотелось зажечь свет, чтобы убедиться, что Рэн не шутит, но я не стала. Рэн не шутил. Его голос – спокойный и равнодушный, его рука на моем теле – тяжелая и напряженная. Именно она выдает его чувства.
Это дикость. Какая-то нелепость… невозможно.
Рэн осторожно сел. Он взял мое лицо в свои ладони, и я почувствовала, что дрожу.
− Думала, есть другой выход? – осторожно спросил он.
Выход? Какой выход?
Все так стремительно меняется, а я так ненавижу перемены!
Рэн приглушенно зашептал утробным голосом:
− Когда я увидел свою судьбу, связанную с земной девушкой – тобой, − понял, что другого выхода нет, и я стану человеком. А мир не может без Судьбы, Аура. Ребенок Кристины им будет. Он – достойная мне замена.
Я вновь почувствовала, что закипаю, но даже не от злости, а от страха.
− Вновь решил все скрыть ото всех?! Почему не рассказал всем, что ребенок Кристины – будущий ангел Судьбы, который высасывает из тебя энергию?!
− Ну… − судя по голосу Рэн был шокирован. – Потому что тогда в этом не было необходимости?..
Я покачала головой:
− Не могу поверить. Хотя нет, верю, ведь это так на тебя похоже – на самого эгоистичного ангела на свете!
− Скоро я стану человеком, − прошептал он, и я почувствовала в голосе боль и еще что-то. Грусть и смирение.
Всю мою злость как рукой сняло и я, снизив тон голоса, шепнула, подавшись вперед:
− Тебе грустно?
− Не знаю. Нет, пожалуй. У меня было много времени, чтобы смириться с моей судьбой.
Его слова подкупили; уязвимость больно ранила в грудь, просверлила душу и оставила кровоточить. От жалости сердце сжалось до грецкого ореха. Может завтра я осознаю, что все происходящее – реальность, сейчас же до меня просто не все дошло. Я не осознала до конца, что это значит для нас. Из-за того, что Рэн открылся, ощутила гордость и предвкушение и меня потянуло к нему с невероятной силой, прямо как днем, когда я едва остановилась, чтобы не последовать за ним и братьями в спальню.
Я прильнула к нему так стремительно что он от неожиданности едва не завалился на спину. Услышала смешок и замерла в сантиметре от его губ. Грудь подо мной поднялась и опустилась, а до слуха донесся смиренный вздох. Ладони отпустили мою талию, но я не спешила отстраняться, лишь спросила:
− Будет больно?
− В прошлый раз было больно?
− Да, − прошептала я. – Твой свет больно обжигал.
− Ты впитывала его, − ответил Рэн. Его пальцы коснулись моего лица. Через долю секунды почувствовала на губах дыхание. – А теперь не будешь. – Кончики пальцев бережно коснулись висков, затем щек, скул и остановились на подбородке, вскинув голову. – В тебе больше нет темноты, а значит и свет тебе мой не нужен.
− Но мне нужен ты, − напряженно выдавила я. Рэн, должно быть, почувствовал, как я дрожу, потому что в миллиметре от меня он замер и шепотом спросил:
− Все еще боишься, что я причиню тебе боль?
Вместо ответа я потянулась вперед и наши губы соприкоснулись. Рэн не отвечал на поцелуй – ждал, когда я сделаю первый шаг. И я сделала; поднялась на колени и обернула вокруг его шеи руки, зарылась пальцами в волосы. Поцеловала сильнее, почти до боли. Но это была новая боль – боль наслаждения, о которой раньше я и не думала.
Рэн продолжал быть в моих руках безвольным, будто боялся спугнуть.
А я больше не боюсь.
− Люди целуются, − ответила я, оторвавшись на мгновение от его губ и в следующую секунду, когда прильнула к Рэну вновь, почувствовала, что он улыбается. Под моими пальцами на его щеках появились ямочки, и это еще больше раззадорило меня.
− Я больше не боюсь.
А даже если бы я испытала боль, она бы все равно не остановила меня сейчас – и никогда не останавливала. Я мчусь вперед, потому что отчаянно хочу сама выбирать что делать. Боль бы не остановила меня – точно не в тот момент, когда под мою футболку забрались тонкие пальцы Рэна. Они врываются в кожу, выдирают сердце из груди, как я когда-то поступила с сердцем Рэна, чтобы согреть. Боль ни за что не остановила бы меня, ведь, когда Рэн осторожно опускает меня на подушку и нависает надо мной, я знаю, что страшно не будет. Уж точно не тогда, когда он склоняется, а моя кожа соприкасается с тканью его штанов, не тогда, когда в мои легкие врывается его запах.
