– Мать вашу! – громко выругался Петров. – Им что, наплевать на нас? И на всю эту экспедицию тоже?
В ту же минуту в наушниках раздался знакомый треск, затем два слова – тем же монотонным голосом:
– Попытка захвата.
– Повторите, – не поверил ушам Петров.
– Попробуйте поймать неизвестный объект люком грузового отсека.
– В грузовом отсеке находится спутник. Он может повредиться.
– Спутник всегда можно сделать новый. Выполняйте.
Космонавты Олег Глебов и Алексей Петров обменялись выразительными взглядами. Но времени на раздумья не оставалось. Странный предмет был совсем рядом, уже можно было различить углубления на его поверхности.
Взявшись за рычаг управления, Петров начал разворачивать “Юрия Гагарина” под нужным углом. Глебов вызвал по внутренней связи третьего члена экипажа, космонавта-инженера Игоря Ивановича, приказав ему надевать скафандр и готовиться к выходу в грузовой отсек.
– Мне что, ловить эту штуку? – заныл Иванович. – Вы, пока я спал, не могли поймать ее, а, Олег?
– Надевай скафандр! – огрызнулся Глебов.
“Шаттл” в умелых руках командира корабля разворачивался грузовым люком к загадочному предмету. Петров повернул массивную рукоятку, створки грузового люка разошлись в стороны – словно огромный жук расправил свои надкрылки. Откинувшись в кресле, Петров закрыл глаза. Теперь от него мало что зависело.
Прошло несколько минут. Чувствуя, что сердце до сих пор бьется, Петров понял, что им повезло: по крайней мере, эта штуковина – не американский спутник-убийца. Про них он наслушался еще на Земле – специальная разработка НАСА, программа “Звездные войны”. Такое название дал им этот актеришка, которого они выбрали президентом, – потому что так называлась одна из голливудских кинокартин. По крайней мере, так утверждали ответственные товарищи, выступавшие по телевидению в программе “Время”. Петров знал, что это правда, – пользуясь привилегиями летчика-космонавта, ему удалось раздобыть кассету с записью “Звездных войн”. Копия, правда, была примерно десятая, и “снега” на ней было больше, чем зимой на улицах Москвы, но Петрову она показалась интересней, чем все советские телепрограммы, вместе взятые. Правда, сцен насилия было многовато.
Еще через несколько минут Петров решил нарушить наступившую в кабине напряженную тишину.
– Вроде мы пока живы-здоровы.
– И корабль не поврежден, – согласился второй пилот.
Никто из них ни словом не упомянул о том, что инструкция по безопасности предписывала им при наличии непосредственной угрозы кораблю немедленно облачиться в скафандры. Оба понимали – лучше мгновенно погибнуть при взрыве “шаттла”, чем медленно умирать от удушья в облегающей тело многослойной скорлупе, хрипя в микрофон шлема последние сообщения, над которыми примутся колдовать лишенные чувств очкастые роботы – ученые Космограда...
Петров нажал кнопку внутренней связи.
– Внимание, товарищ Иванович, – через несколько секунд я закрою грузовой люк. Вам предстоит войти в грузовой отсек и доложить, что вы там обнаружите.
– А что, по-вашему, я там могу найти? – срывающимся от волнения голосом спросил Иванович.
– Это вы мне должны сообщить об этом, – нахмурился Петров. – Переведите связь в постоянный режим, товарищ.
– Есть, командир, – ответил Иванович, пробурчав про себя изысканное русское словосочетание “по хрену”.
Петров и Глебов вслушивались в тяжелое дыхание Ивановича, шаг за шагом медленно преодолевавшего коридоры корабля.
– Вхожу в первый шлюз, – сообщил Иванович.
Замигавший на панели управления сигнал подтвердил его сообщение.
– Закрываю двери шлюза, – продолжал Иванович. – Нахожусь внутри.
– Смелый парень! – восхищенно шепнул Глебов.
– И младший по званию, – напомнил ему Петров. – Если он завалит дело – ты следующий.
– Открываю дверь второго шлюза, – вещал между тем Иванович. – Вижу в иллюминатор грузовой отсек.
– Что именно вы в нем видите? – потребовал Петров. – Опишите это, товарищ!
– Вижу спутник, крепеж цел, готов к запуску.
– А небольшой предмет, схожий с метеоритом?
– Вхожу в грузовой отсек, – доложил инженер. Внезапно “Юрия Гагарина” сильно встряхнуло. Рычаг управления в руке Петрова задрожал как живой. Схватив его обеими руками, он изо всех сил старался удержать рычаг. Это конец, мелькнула вялая мысль.
Панель управления словно сошла с ума: здесь и там мигали сигнальные огоньки, рукоятки вращались, словно движимые собственной волей. Включив на полную мощность двигатели, “Юрий Гагарин” описывал в пространстве невообразимые пируэты.
– Они, командир! – вскричал Глебов.
– Заткнись! – огрызнулся Петров, не веривший ни в инопланетян, ни в привидения. Однако в мозгу почему-то всплыла американская лента под названием “Чужие”. Командир кинулся к туалетной кабине, обильно орошая пол содержимым мочевого пузыря.
Восстановив таким образом душевное равновесие, Петров попытался выйти на связь с инженером.
– Иванович! Товарищ Иванович! С вами все в порядке? Никакого ответа.
– Сейчас ответит, – поспешил уверить командира Глебов, зная, что в противном случае именно ему придется лезть в грузовой отсек. – Дай ему срок, Алексей.
Но на повторявшиеся в течение пяти минут призывы командира ответа из грузового отсека не последовало.
– Ну, ты знаешь, что делать, – сдвинул брови Петров, в упор посмотрев на Глебова.
– Д-да, – еле слышно ответил Глебов. Пожав одеревеневшими пальцами руку командира, он, пошатываясь, побрел к люку и опустил трап, ведущий на нижнюю палубу, где хранились скафандры.
– Открываю первый шлюз, – раздался через несколько минут в наушниках командира голос Глебова. – Нахожусь в грузовом отсеке. Освещение включено...
– Ты видишь Ивановича?
– Нет. – По тону голоса Глебова можно было вообразить, будто с командиром разговаривает выходец с того света.
– Ищи лучше, – посоветовал Петров. – Он должен быть где-то там, сам знаешь.
– Вижу только спутник, – тревога в голосе Глебова росла.
– Не трудись, – раздался в наушниках шлема Глебова неожиданно слабый голос командира. – Мне кажется, я знаю, где инженер.
– И где?
– Он в открытом космосе... Вон, плавает за бортом примерно метрах в двух от кабины.
– Ты что же, открывал грузовой люк после того, как Иванович оказался в отсеке?
– С ума сошел?! Люк, должно быть, открылся сам, когда корабль затрясло...
– Так мне, значит, можно уходить отсюда? – Ты давай ищи эту штуковину, – ответил Петров, сжимая в руке рычаг и наблюдая, как серебристый скафандр, послуживший последним пристанищем покойному инженеру Ивановичу, уносится в холодные просторы Вселенной.
– Ищу, – снова услышал он голос второго пилота.
– Если только он не оказался снаружи вместе с Ивановичем...
– Нет! – взволнованно вскрикнул Глебов. – Вот он! Я вижу его!
– Какой он?
– В точности, как мы видели из кабины. Кусок металла, весь в каких-то выбоинах... Нет, не весь, одна сторона чистая, похоже, со следами обработки. Присосался к панели ручного управления люком отсека...
– Значит, магнит!
– Похоже на то.
– Попробуй оторвать его от панели.
– Я и пытаюсь это сделать, – было слышно, как Глебов тяжело дышал. – Но он крепко держится.
– Неужели это магнит такой силы? – изумился Петров.
– Командир, – в голосе Глебова послышалось ответное изумление, – он, похоже, не просто присосался, а приплавился к панели управления!
– При... приплавился?
– Края панели – я сейчас их ощупываю – просто вросли в него. С ума сойти можно!
– Боюсь, это еще не самое худшее, – мрачно заметил Петров.
– Ну и что мне теперь делать?
– Дай подумать.
Взглянув в иллюминатор на расстилавшуюся со всех сторон ледяную пустыню, полную звезд, Петров увидел, что останки Ивановича унесло уже так далеко от корабля, что они превратились в серебристый завиток, едва различимый в холодном мраке. Нажав кнопку связи, соединявшей корабль с Космоградом, он с удивлением обнаружил, что связь отсутствует. Повторные попытки не дали никаких результатов. Связь не работала ни на передачу, ни на прием. От Земли они полностью отрезаны.
Алексей Петров переключился на внутреннюю связь.
– Земля не отвечает, – известил он напарника.
– Тоже небось из-за этой штуки, – Глебов вполголоса выругался. – Она, видать, сделала что-то такое с электроникой... из-за этого нас до того и трясло.
– Олег, я беру инструменты и двигаюсь к тебе. Жди меня. Нужно оторвать-таки от панели этого паразита.
– Давай быстрей.
Втиснувшись в скафандр, Петров навинтил шлем, поморщился, вдохнув горьковатой кислородной смеси. Сердце учащенно забилось. Зажав под мышкой металлический саквояж с инструментами, он медленно зашагал к грузовому отсеку.
Дверь шлюза оказалась открытой. Странно. Глебов должен был закрыть ее за собой.
