— Если это действительно была кошка, ты бы помнил, как ее звали.
— Флаффи. Ее звали Флаффи.
— Похоже.
— Это правда. Я посадил ее в клетку и продолжал «работать» над ней мамиными портняжными ножницами.
— "Работать" над ней?
— Я тыкал их через прутья. Боже, ты мог бы додуматься.
— Нет, спасибо.
— Это была какая-то сумасшедшая кошка. Она шипела, и визжала, и пыталась царапнуть меня.
— И ты убил ее портняжными ножницами.
— Нет. Ножницы только разозлили ее.
— Странно, почему.
— Затем я взял длинную двузубую вилку с кухни и убил ее этой вилкой.
— А где были твои предки?
— На работе. Я похоронил кошку и смыл всю кровь до того, как они вернулись домой.
Колин покачал головой и вздохнул:
— Все это враки!
— Ты мне не веришь?
— Ты никогда не убивал никакой кошки.
— Зачем же мне выдумывать эту историю?
— Ты хочешь, чтобы мне стало противно, чтобы меня вырвало.
Рой ухмыльнулся:
— А тебе хочется блевать?
— Конечно, нет.
— Но вид у тебя бледненький.
— Ты не можешь заставить меня блевать, потому что я знаю: этого ничего не было. Не было никакой кошки.
Взгляд Роя стал требовательным и острым. Колину показалось, что его глаза протыкают его насквозь, как кончики вилки.
— Как давно ты меня знаешь? — спросил Рой.
— С того дня, как мы с мамой переехали сюда.
— Итак, сколько?
— Ты сам знаешь. С первого июня. Месяц.
— За это время я хоть раз тебе соврал? Нет. Потому что ты мой друг. Я никогда не вру своему другу.
— Ты не врешь. Ты как бы играешь в игру.
— Я не люблю игры.
— Но ты любишь разные розыгрыши.
— Это не розыгрыш.
— Конечно. Ты просто накалываешь меня. Как только я скажу, что поверил в историю с кошкой, ты первый начнешь надо мной смеяться. Я не хочу попасться на это.
— Ну ладно, — сказал Рой, — я пытался.
— Вот. Ты действительно меня накалывал.
Рой встал и пошел. В двадцати футах от Колина он остановился и вновь посмотрел на океан. Он уставился на горизонт, как будто был в трансе. Колину, любителю научной фантастики, казалось, что Рой проводит телепатический сеанс с кем-то, спрятанным глубоко в темной бурлящей воде.
— Рой, ты разыграл меня насчет кошки, правда?
Рой повернулся, бросил на него холодный взгляд, а затем широко ухмыльнулся.
Колин ухмыльнулся тоже:
— Я знал это. Ты хотел одурачить меня.
Колин растянулся на спине, закрыл глаза и разомлел на солнце.
Он продолжал думать о кошке. Он пытался сосредоточиться на приятных мыслях, но каждый раз видел перед собой истекавшую кровью кошку в птичьей клетке. Ее глаза были открыты — мертвые, но зрячие глаза. Он был уверен, что кошка ждет, когда он отвлечется, чтобы приблизиться к нему и запустить в него свои острые, как бритва, когти.
Что-то ударилось о его ногу.
Он испуганно вскочил.
Рой уставился на него:
— Который час?
Колин сощурился и посмотрел на часы:
— Почти час.
— Вставай. Пошли.
— Куда?
— Моя старушка после обеда работает в магазине подарков. Дом полностью в нашем распоряжении.
— А что мы там будем делать?
— Там есть кое-что, что я хочу тебе показать.
Колин встал и стряхнул с джинсов налипший песок.
— Ты хочешь показать мне место, где похоронил кошку?
— А я решил, что ты не поверил в кошку.
— Конечно, нет.
— Тогда забудь про кошку. Я хочу показать тебе поезда.
— Поезда?
— Увидишь, это пшик.
— Итак, едем в город? — спросил Колин.
— Давай.
— Поехали! — закричал Колин.
Как всегда, Рой первым вскочил на велосипед и был уже на пятьдесят ярдов впереди, когда Колин только поставил ногу на педаль.
Машины, фургоны, трейлеры теснили друг : друга на двухполосном шоссе. Большую часть года Сивью-роуд была совершенно пустынна. Все, за исключением местных жителей, предпочитали автостраду, которая вела прямо в Санта-Леону. Во время же туристического сезона город был переполнен. Отдыхающие вели свои машины слишком быстро и беззаботно. Казалось, их преследуют демоны. И они торопились, торопились расслабиться, расслабиться и расслабиться.
Колин начал спускаться свободным колесом с последней горы прямо в направлении предместий Санта-Леоны. Ветер обдувал его лицо, трепал волосы и отгонял от него выхлопные газы автомобилей.
Он не мог подавить улыбку. Его настроение было превосходным. Он был счастлив. У него впереди было два жарких месяца калифорнийского лета, два месяца свободы до начала школьных занятий. С уходом отца он больше не боялся возвращаться каждый день домой.
Развод родителей все еще огорчал его. Однако это все же было лучше, чем громкие и ожесточенные ссоры, превратившиеся в ночной ритуал.
Иногда, во сне, Колин вновь и вновь слышал громкие обвинения, непристойные выражения, которые его мать употребляла в пылу ссоры, глухие звуки ударов, когда отец начинал бить ее, и ее плач. И какое бы ни было хорошее отопление в его комнате, он всегда дрожал, когда просыпался от этих ночных кошмаров, — холодный, трясущийся, весь мокрый от пота.
Он никогда не был близок с матерью, однако жизнь с ней была гораздо более приятной, чем могла бы быть с отцом. Мать не разделяла и не понимала его интересов — научная фантастика, фильмы ужасов, истории про вампиров и оборотней, — но она никогда не запрещала ему увлекаться этим, что отец пытался сделать не раз.
Однако наиболее важное изменение в его жизни, сделавшее его самым счастливым человеком, не имело никакого отношения к его родителям. Это был Рой Борден. Впервые в жизни у Колина был друг.
Сам он был слишком застенчив, чтобы легко заводить друзей. Он ждал, когда другие дети сделают первый шаг, даже если понимал, что их вряд ли заинтересует тощий, неловкий, близорукий «книжный червь», который не умел сходиться с людьми, не увлекался спортом и не проводил часы у телевизора.
Рой Борден же был уверенный в себе, открытый и необычный. Колин восхищался им и завидовал ему. Любой парень в городе гордился бы дружбой с Роем. Однако, по непонятным для Колина причинам, Рой выбрал его.
Ходить всюду вместе с таким парнем, как Рой, доверять свои тайны такому парню, как Рой, выслушивать секреты такого парня, как Рой, — все это было совершенно ново для Колина. Он чувствовал себя жалким паупером, случайно попавшим в милость к великому принцу.
Колин боялся, что эта дружба прервется так же внезапно, как и началась.
Эти мысли заставляли его сердце учащенно биться, а в горле пересыхало.
До знакомства с Роем одиночество было привычным для него состоянием, оно было терпимо. Теперь же, когда он познал дружбу, возврат к одиночеству был бы для него болезненным и опустошительным.
Колин достиг середины длинного холма.
Рой, впереди на квартал, поворачивал за угол.
Внезапно Колина пронзила мысль, что тот, другой, может оторваться от него, исчезнуть в аллее и потерять его навсегда. Это была сумасшедшая мысль, но он не мог ее вынести.
Он нажал на педали. «Подожди меня, Рой. Пожалуйста, подожди». Он неистово крутил колеса, пытаясь догнать его.
Повернув за угол, он успокоился, увидев, что его друг не исчез. Рой медленно катил вниз, изредка бросая взгляд назад. Колин махнул ему рукой. Их разделяло только тридцать ярдов. На самом деле они и не соревновались, поскольку оба хорошо знали, кто будет победителем.
Рой повернул налево, в неширокую жилую улочку, обсаженную по обеим сторонам финиковыми пальмами. Колин ехал в тени деревьев, а у него из головы не выходил разговор с Роем на вершине холма:
— Ты убил кошку?
— Я, по-моему, так и сказал?
— Зачем ты это сделал?
— Мне было скучно.
Раз двенадцать за последнюю неделю у Колина возникало чувство, что Рой испытывает его. Ему казалось почти очевидным, что отвратительная история про кошку была еще одним испытанием, но он не мог понять, каких слов или поступков Рой ждал от него. Прошел он проверку или провалился?
И хотя он не знал, какого ответа Рой ждал от него, инстинктивно он чувствовал, почему тот его испытывал. Рой знал потрясающий — или ужасный — секрет и готов был поделиться с ним, но должен был удостовериться, что Колин достоин этого.
Рой никогда не говорил ему об этом секрете — ни слова, но о нем можно было догадаться по его глазам. Колин видел это, но не имел никакого понятия о том, что это может быть.
Не доезжая двух кварталов до своего дома, Рой Борден повернул налево, в обратную сторону. И вновь Колин поймал себя на мысли, что Рой хочет исчезнуть. Но Рой затормозил в центре квартала и припарковал велосипед прямо на проезжей части. Колин остановился вслед за ним.
Дом был чистый и белый, с темно-синими ставнями. Двухлетняя «хонда аккорд» стояла на стоянке, над ее открытым капотом склонился мужчина. Он находился на расстоянии тридцати футов от Колина и Роя и не фазу обнаружил их присутствие.
