Ребенок посмотрел на Пифию своими ясными голубыми глазами, полными невинности. Этот взгляд никак не вязался со словами, сорвавшимися с губ девочки в следующий момент:
— Ты — старая. Ты скоро умрешь.
Опекун попытался бранить ее, но ответ Пифии прозвучал мягко:
— Мы все когда-нибудь умрем, Антея. Так устроен мир. Девочка покачала головой.
— Только не иудейский юноша.
Эти странные глаза буравили ее, и Пифии показалось, что волоски на ее руках зашевелились. Вне всякого сомнения, девочку обучили основам культа Христа и кровавого креста. Но — снова эти слова. Какое странное совпадение!
Иудейский юноша...
Точно так же сказала ее предшественница, пророчившая роковой конец.
— Но придет другой,— продолжала девочка.— Другой юноша.
— Другой юноша? — Пифия склонилась к ребенку.— Кто он? Откуда?
— Из моих снов.— Антея потерла ухо ладонью.
Ощутив в девочке неизведанные глубины, Пифия решила окунуться в них.
— Этот юноша,— проговорила она,— кто он? То, что девочка произнесла затем, заставило собравшихся вокруг людей дружно выдохнуть. Даже они могли распознать святотатство, услышав его.
— Он брат иудейского юноши.— Ребенок крепко прижался к подолу одеяния Пифии.— В моих снах он горит... И он сожжет все. Ничего не останется. Даже Рима.
В течение последнего месяца Пифия пыталась узнать побольше о страшном будущем, которое сулила девочка. Она даже ввела ее в круг сестер. Но Антея лишь глубже уходила в себя, замыкалась и отказывалась говорить. И все же существовал один способ узнать правду.
Если девочка и впрямь несла в себе божественное благословение, сила дыхания Аполлона, его пророческие испарения могли высвободить то, что таилось в странности ребенка.
Но хватит ли ей времени?
Легкое прикосновение к локтю отвлекло Пифию от размышлений и заставило вернуться к реальности.
— Госпожа, солнце...— проговорила юная прислужница. Пифия взглянула на восток. Небо уже сияло, возвещая о скором появлении светила. Снизу доносились крики римских солдат. Слух о необыкновенной девочке распространился быстро. Ее пророчества о неизбежном конце Рима проделали далекий путь и достигли ушей императора. Имперский посланец потребовал, чтобы ребенок был доставлен в Рим, объявив, что девочка одержима бесами.
Пифия отказалась. Боги послали девочку к ее порогу, в храм Аполлона. Пифия не отдаст Антею, не подвергнув ее прежде испытанию и не получив ответы на свои вопросы.
На востоке первые лучи восходящего солнца пронзили небо.
Седьмой день седьмого месяца наступил.
Они ждали достаточно долго.
Она вошла в храм. Здесь ее тоже встретили языки пламени, но они источали доброе тепло, исходящее из сердца святилища. Огонь стерегли две пожилые сестры. Они были слишком стары, чтобы преодолеть трудный подъем к вершине горы. Пифия с благодарностью кивнула каждой из них и поспешила в адитон — подземное святилище, куда было позволено входить лишь тем, кто служит оракулу.
По мере того как она спускалась по ступеням, мрамор уступил место известняку. Лестница привела ее в маленькую пещеру. Ее нашел много столетий назад козий пастух, который, приблизившись к входу в пещеру, ощутил сладкое дыхание Аполлона, после чего его посетили странные видения.
Переживут ли эти дары еще один восход солнца?
В пещере Пифию ждала девочка. Одетая в большую, не по размеру, тунику, она сидела, скрестив ноги, рядом с бронзовым треножником, на котором покоился омфал — священный камень в виде половины яйца, обозначающий пуп земли, центр вселенной.
Кроме него в пещере имелся еще один высокий стул в виде золотого треножника. Он стоял над расселиной в полу. Пифию, хотя она давно привыкла к поднимавшемуся из нее дыханию Аполлона, каждый раз поражало благоухание, напоминающее запах цветущего миндаля. Дыхание бога, его пророческая пневма.
— Пора,— сказала она молодой сестре, спустившейся вместе с ней в адитон.— Дай мне ребенка.
Пифия подошла к треножнику и села на стул. Поднимавшиеся из расселины испарения, то самое дыхание Аполлона, окутали ее.
— Торопись.
Молодая сестра подняла девочку с пола пещеры и посадила ее на колени Пифии. Та обняла ее нежно, как мать обнимает ребенка, но Антея не ответила на эту ласку.
Пифия уже ощущала действие испарений, поднимавшихся из трещины в полу. По рукам и ногам пробежала знакомая дрожь, ее горло, в которое входил Аполлон, горело, зрение стало туманиться.
Но девочка была меньше, и поэтому испарения действовали на нее сильнее. Пифия понимала, что ребенок не сможет долго выдерживать дыхание Аполлона. Однако если существовала хоть какая-то возможность получить от девочки ответ, она должна воспользоваться ею.
— Дитя,— заговорила Пифия,— расскажи нам больше об этом юноше и пророчестве конца, которое он нашептал тебе. Где он поднимется?
— Из меня,— еле слышно сорвалось с маленьких губ.— Из моих снов. Маленькие пальчики нашли руку Пифии и стиснули ее.
С губ девочки продолжали падать слова:
— Твой дом опустел... твои источники пересохли. Но начнет бить новый источник провидения.
Руки Пифии крепче сжали тело девочки. Слишком долго храм умирал медленной смертью.
— Новый источник...— В ее голосе прозвучала надежда.— Здесь, в Дельфах?
Губы девочки двигались, но слов не было слышно. Пифия встряхнула ребенка.
— Где?
Девочка подняла прозрачную руку и положила ее себе на живот. В тоже момент Пифию посетило видение: звонкий серебристый ключ бьет из пупка девочки, из самой ее утробы. Новый источник. Но было ли это видение послано Аполлоном? Или его породила надежда, жившая в ее душе?
Пронзительный крик заставил ее вздрогнуть. Послышались грубые голоса. По ступеням в пещеру скатилась фигура в белом. Это была одна из старух, стороживших священный огонь. Она прижимала руку к плечу, а между ее пальцами торчал наконечник стрелы. Из-под ладони текла алая кровь.
— Слишком поздно! — крикнула женщина и рухнула на колени.— Римляне...
Пифия слышала слова сестры, но продолжала оставаться в трансе, вызванном испарениями. Внутренним взором она видела девочку, из которой бил прозрачный ключ, новый источник пророческой силы. Но одновременно с этим Пифия ощущала вонь от факелов римлян. Кровь и дым вошли в ее видение. Теперь из источника бежала тонкая черно-красная струйка и текла в будущее.
Ребенок внезапно обмяк на ее руках, окончательно заблудившись в испарениях. Пифия же видела темный поток, истекающий из черной фигуры... Тени юноши. Позади него бушевало пламя.
В ее мозгу эхом прозвучали слова, произнесенные девочкой месяц назад. «Брат иудейского юноши... Тот, кто подожжет весь мир».
Пифия держала безжизненное тело девочки. Пророчество ребенка сулило страшный конец и одновременно спасение. Может, было бы лучше отдать ее имперскому легиону и положить конец столь неопределенному будущему здесь? Сверху доносились все те же грубые голоса. Искать спасения было уже негде. Разве что в смерти.
Она все еще была захвачена видением.
Ребенка послал Аполлон. Послал Пифии.
«Начнет бить новый источник...»
Она сделала глубокий вдох, впуская в себя Аполлона.
«Что я должна делать?»
Римский центурион пересек зал. Он получил ясный приказ: убить девочку, предрекавшую конец империи. Прошлой ночью они захватили одну из храмовых прислужниц, и под кнутом, прежде чем он отдал ее на потеху своим солдатам, она призналась, что ребенок все еще находится в храме.
— Принесите факелы! — крикнул он.— Обыщите каждый угол!
Его внимание — и меч — привлекло движение в задней части зала. Из тени вышла женщина. Пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу, она шла, как слепая. На ней был белый хитон, а голову украшал венок из лавровых ветвей.
Он знал, кто стоит перед ним.
Дельфийский оракул.
Центурион подавил дрожь страха. Подобно многим другим солдатам, он до сих пор втайне был подвержен старым суевериям. Он даже приносил быков в жертву богу Митре и совершал омовения в их крови. Избавиться от этого было невозможно.
— Кто посмел осквернить храм Аполлона? — воскликнула она. Ощущая на себе тяжелые взгляды солдат, центурион приблизился к женщине.
— Приведи девчонку,— потребовал он.
— Ее нет. Вам до нее не добраться.
Центурион знал, что это невозможно. Храм был окружен. И все же беспокойство толкало его вперед.
Оракул преградила ему путь к ступеням и уперлась ладонью в его нагрудник.
— Мужчинам запрещено входить в адитон!
— Только не императору. А я здесь — по его указу. Женщина отказывалась пропустить его.
— Ты не пройдешь!
У центуриона был приказ, заверенный печатью императора Феодосия, который ему вручил императорский сын Аркадий. Старые боги должны замолчать, их храмы — исчезнуть. По всей империи, включая Дельфы. Однако помимо этих указаний центурион получил еще одно. И он его выполнит.
