«В этом причина. Тай? Это все?»
Или причину следовало искать в другом лице — лице молодого человека с рыжими волосами, заплетенными в косички? Это лицо вдруг вспомнилось ему, неожиданно всплыло из памяти, такое пугающе реальное.
Абель Раймонд.
Кровь стекала из уголка рта, скопилась на асфальте лужицей. Хоук, присев рядом, дал себе слово, что найдет, кто это сделал.
Чарльз Фрайдман не умер.
Это все меняло.
Томас Марди. В тот день в 7.57 он сел в этот злополучный поезд в Кос-Коб и погиб при взрыве на Центральном вокзале.
Однако каким-то образом тремя часами позже его кредитную карточку использовали для того, чтобы оплатить проезд на лимузине до Гринвича.
Теперь Хоук знал, кто это сделал.
Он задался вопросом: а может, «мустанг» — совпадение? «Крошка Чарли»… Автомобиль сбил его с толку. Он бы сбил с толку любого.
Но теперь, увидев лицо Чарли на мониторе компьютера, Хоук знал, в отличие от Карен Фрайдман, как ее муж провел четыре с половиной часа между тем мгновением, когда попал в объектив камеры, и появлением в банке.
Этот сукин сын не умер.
Во второй половине дня Хоук попросил прокрутить Чарльза Фрайдмана через информационную систему. Обычное дело — кредитные карточки, банковские счета, выезды за рубеж. Фредди Муньос принес ответ на запрос, постучал в дверь, на его лице отражалось недоумение.
— Этот парень умер девятого апреля прошлого года. — Помолчав, добавил: — При взрывах на Центральном вокзале.
Ни кредитных карточек, ни счетов, ни выездов за границу. Хоук не удивился.
Чарльза Фрайдмана и Эй-Джея Раймонда что-то связывало. И не только раритетный «мустанг». Это он знал точно. Каждый жил своей жизнью, в разных вселенных, и, однако, что-то их связывало.
Но что именно?
В Гринвиче Хоуку ответа найти не удалось. Но у парня была семья. В Пенсаколе, так? За его вещами приезжал брат. Отец работал лоцманом в порту. Хоук видел его фотографию.
Да, он сказал, что поможет ей. Хоук завел мотор. Направил «Меррили» в обратный путь.
Он мог ей помочь. И надеялся, что она не будет сожалеть, если его находки ее не порадуют.
Он постучался и открыл дверь в кабинет босса:
— Карл, мне нужен отпуск. Накопились кое-какие дела.
Карл Фицпатрик, начальник полиции Гринвича, сидел за столом, готовясь к совещанию.
— Конечно, Тай. Заходи, присядь. О чем мы говорим? Два-три дня?
— Пару недель, — ответил Хоук. — Может, больше.
— Пару недель? — Фицпатрик уставился на него поверх очков для чтения. — Я не могу отпустить тебя на такой большой срок.
Хоук пожал плечами:
— Может, больше.
— Господи, Тай! — Начальник полиции бросил очки на стол. — Что происходит?
— Сказать не могу. Пока все тихо. Если что-то возникнет, Фредди и Заро справятся. За пять лет я взял не больше недели.
— Все в порядке. Тай? Джесс здорова, не так ли?
— Конечно, Карл, все в порядке. — Они дружили, и Таю не нравилось, что приходится уходить от прямых ответов. — Просто нужно кое-что прояснить.
— Пару недель… — Фицпатрик почесал затылок. Полистал ежедневник. — Дай мне два дня. Я прикину, что к чему. Когда ты собираешься уехать?
— Завтра.
— Завтра?! — Его глаза широко раскрылись. — Завтра никак нельзя, Тай. Ни с того ни с сего.
— Для тебя — возможно. — Хоук медленно поднялся. — А мне — давно пора.
Зазвенел дверной звонок. Тоби с громким лаем побежал к двери. Алекс ушел к приятелю готовиться к экзамену. Саманта говорила по телефону в гостиной, положив ноги на подлокотник дивана.
— Мама, откроешь дверь?
Карен как раз закончила прибираться на кухне. Бросила тряпку в раковину, направилась к двери.
Когда увидела, кто пришел, лицо осветила радостная улыбка.
Накрапывал мелкий дождь, так что лейтенант надел коричневый нейлоновый плащ.
— Я бы хотел, чтобы вы для меня кое-что сделали.
— Дочь дома. — Карен посмотрела в сторону гостиной, ей не хотелось втягивать Саманту в эту историю. Он сняла с крючка дождевик, накинула на себя, вышла за порог. — Что именно?
— Просмотрите личные вещи мужа. Записки со стола. Корешки чеков, квитанции. Все, что осталось. У вас есть доступ к его компьютеру?
Карен кивнула. У нее не возникало желания убрать компьютер из кабинета Чарли. Как, впрочем, и включать его.
— Думаю, да.
— Хорошо. Просмотрите его электронные письма, туристические сайты, на которые он заходил перед тем, как исчезнуть, записанные телефоны. А вещи с работы? Они у вас?
— Что-то мне привезли в большой коробке. Она в подвале. Я не могу сказать, где его компьютер с работы. А что я буду искать?
— Все, что может оказаться полезным в поисках его нынешнего местонахождения. Даже если его там не окажется, возможно, у нас появится отправная точка для дальнейших поисков. Будет с чего начинать.
Карен капюшоном прикрыла голову от капель дождя.
— Прошло больше года.
— Я знаю, что прошло больше года. Но записи-то остались. Свяжитесь с его бывшей секретаршей или с туристическим агентством, услугами которого он пользовался. Может, они посылали ему какие-то рекламные буклеты или бронировали где-то отель. Тогда это казалось мелочью. Подумайте сами, куда он мог отправиться. Вы прожили с ним восемнадцать лет.
— Вы думаете, я не копалась в памяти? — Дождь усилился. Карен обхватила себя руками, чтобы чуть согреться. — Попробую еще раз.
— Я вам помогу, когда вернусь.
— Когда вернетесь? Откуда?
— Из Пенсаколы.
— Из Пенсаколы? — Карен пристально вгляделась в его лицо. — Вы едете туда для меня?
— Я дам вам знать, — Хоук улыбнулся, — как только пойму сам. А пока хочу, чтобы вы просмотрели все, что возможно. Постарайтесь мысленно вернуться в то время. Наверняка найдется какая-нибудь зацепка. Всегда что-то да остается. Я свяжусь с вами, как только приеду.
— Спасибо вам. — Она коснулась рукой его плаща. Ее глаза вдруг наполнились слезами.
Давно уже она не чувствовала присутствия в жизни близкого ей человека, а сейчас перед ней стоял мужчина, с которым она познакомилась сразу после смерти Чарли и он увидел ее, совершенно беспомощную, напоминающую утлое суденышко, угодившее в сильнейший шторм. А теперь стал тем единственным, на кого она могла опереться, кто удерживал ее на плаву. Странно, но факт.
— Извините, что втянула вас в эту историю, лейтенант. Я уверена, у вас и на работе хватает дел.
— Вы никуда меня не втягивали, — покачал головой Хоук. — И к работе это не имеет никакого отношения.
— Как так?
— Вы же не хотели, чтобы все это выплыло наружу. Не хотели, чтобы я принимай какие-то меры, если что-то выяснится. Я не мог бы так поступить, если бы находился при исполнении.
Она в недоумении смотрела на него.
— Я не понимаю.
— Я взял отпуск на несколько недель. — Он подмигнул Карен. — Не волнуйтесь. Я все равно не знал, чем себя занять. Но это только я. Без звания и должности. Больше никого. — Его синие глаза блеснули в улыбке. — Надеюсь, вы не возражаете?
Не возражает ли она? Карен не знала, чего хотела, когда шла к нему. Может, искала человека, который только выслушает ее. Но теперь ее сердце растаяло. Он действительно собрался ей помочь.
— Почему?..
Он пожал плечами:
— Остальные… они или заняты, или попросили бы денег.
Карен улыбнулась в ответ, чувство благодарности теплой волной поднялось в груди.
— Я хотела спросить, почему вы это делаете, лейтенант?
Хоук переступил с ноги на ногу.
— Честно говоря, не знаю.
— Вы знаете. — Карен пристально посмотрела на него, откинула со лба прядь мокрых волос. — И скажете мне, когда придет время. Но все равно спасибо вам, лейтенант. Какой бы ни была причина.
— Мне казалось, мы это уже проходили. Я — Тай.
— Хорошо, Тай.
Карен протянула руку. Он ее сжал. Так они и стояли, поливаемые дождем.
— Я — Карен. — Их взгляды встретились. — Я так рада, что встретила тебя, Тай.
Григорий Ходошевский нажал на педаль газа, и его трехколесный «ти-рекс»[19] стоимостью в семьдесят тысяч долларов и оснащенный двигателем мощностью в триста лошадиных сил выкатился на гоночный трек, построенный на территории двадцатиакрового поместья в Гринвиче.
За ним на собственном ярко-красном «ти-рексе», стараясь не отставать, последовал его четырнадцатилетний сын Павел.
— Давай, парень! — Ходошевский рассмеялся в микрофон шлема, объезжая стартовую стойку, чтобы встать с другой стороны. — Ты же не позволишь своему старику сделать тебя? — И рванул с места.
Павел слишком резко вошел в поворот, едва не перевернулся, но удержал машину и помчался дальше, наращивая скорость. На холме он чуть не оторвался от земли.
