Кристофер Фаулер - Темный аншлаг

– Итак, ты выявил факторы, в результате которых смерть не могла наступить. А каково же твое предварительное заключение? – Брайант решил поверить в интуицию Финча, хотя и сознавал, что его выводы вряд ли найдут отражение в официальных отчетах, пока не появятся подтверждающие улики.

– На ее правом колене имеются слабое воспаление и пятно. Конечно, балерины без конца ушибаются, но это пятно очень свежее, что совпадает с падением в лифте. Наверное, она просто внезапно упала на ходу, что означает резкое снижение притока крови к мозгу или своего рода синаптический разрыв. Но все же мне представляется более вероятной повышенная электрическая активность.

– Что ты имеешь в виду?

– Спазм головного мозга. Аномальная реакция, спровоцированная нервными окончаниями. Порезы на руках, нечто, что указывает на следы от ударов.

– Вы соображаете, что говорите: возможно, она упала и ей зажало ноги подъемным механизмом?

– Я вынужден утверждать это на основании оставленных следов. – Финч наклонился к лежащему на столе телу и снова прикрыл его простыней. – Видели рваную рану? Мясо начисто отделено от костей, от всех соединительных тканей. Вот откуда мы знаем, что кожа и мускулатура вокруг колен была разорвана, а не отрезана. Параллельные царапины доходят глубоко до хряща, и кости просто вдавились вглубь на одну восьмую дюйма. Это согласуется с бетонным выступом, о который она ударилась ступнями и который явился причиной перелома. Пусть Ранкорн проверит вертикальные борозды на наличие костных фрагментов. Ясно, что боль должна была быть невообразимой и стерпеть ее молодой женщине, оставаясь неподвижной, едва ли было под силу. Так что, думаю, вряд ли она была в сознании. Есть и еще одно. Она маленькая, худенькая, тонкокостная, практически без жировой прослойки.

– Почти все балерины миниатюрные, – отметил Мэй.

– Людей хрупкого телосложения проще отравить, хотя есть исключения из правил. Женщины напиваются быстрее мужчин, поскольку в них больше жира. Хотя у балерин все наперекосяк. Похоже, здесь имел место быстро действующий на мускулатуру яд, возможно попавший естественным путем. Я только что провел анализы на вещество под названием кониин, которое парализует тело почти так же быстро, как кураре.

– Кураре? Мне казалось, кураре вызывает остановку сердца. Так, по крайней мере, кажется, когда видишь духовую трубку, из которой целятся в джунглях.

– Духовые трубки? Ты имеешь в виду индейцев Ориноко. Смоляное растение. Но мне кажется, в Америке этот препарат используют и в клинической практике. Доктора вводят его больным перед операцией для того, чтобы снизить уровень необходимой анестезии. Суть в том, что мы получили позитивную идентификацию с кониином, а не с кураре. Что-то ей точно ввели, но я никак не могу понять, каким образом. Нет никаких видимых следов от уколов.

– А что по поводу ступней?

– Их-то я еще и не смотрел.

– Но по-твоему, ей скорее всего что-то ввели?

– Этого я не говорил. Я сказал, что пока нет видимых следов. Места подкожных инъекций могут заживать крайне быстро и исчезают полностью в течение двух дней. – Он постучал карандашом по длинным желтым зубам. – Однако здесь есть кое-что. Взгляните на это. – Он указал на маленький аудиомонитор, установленный под углом над трупом. – Одна из наших технических новинок. Я пока не уверен, насколько он надежен. Он радиозондирует подкожные слои. Сейчас, например, показывает кислотный баланс на клеточном уровне. Видите? Они все должны быть приблизительно одной высоты. – На экране светились несколько ярких зеленых полосок, но некоторые были намного выше остальных.

– А что это означает? – спросил Мэй, подняв глаза на зеленовато-желтое лицо патологоанатома.

– В этом-то и вся проблема. – Финч сузил глаза, наблюдая за неровной пульсацией. – Ума не приложу.

Дженис Лонгбрайт сидела на куче коробок из-под «тампакса», пытаясь двумя пальцами печатать. Снаружи, на ступеньках полицейского участка в Кентиш-Тауне, скандалила группа подростков. Бывший сержант полиции заставила себя отрешиться от шума и сосредоточиться. Поскольку от отделения на Морнингтон-Кресент не осталось камня на камне, здравствующих сотрудников эвакуировали во флигель поблизости. Они находились в полной боевой готовности, но у них не было ни стульев, ни столов для работы. Коробки из-под «тампакса» обнаружились в багажнике машины одного подростка, не говоря уже о нескольких ружьях и краденых армейских пистолетах, и она обустроила себе сносное сиденье.

Крики с улицы стали принимать более воинственный характер. Лонгбрайт оглядела переполненный кабинет, мужчин и женщин, рявкающих в трубки, и нисколько не удивилась тому, что ни у кого не хватает сил выйти и предотвратить драку. Стоило полиции удалиться, как подростки тут же продолжили бы разборки. Попытка их растащить равносильна заклеиванию пластырем перерезанного горла.

Поскольку Джон Мэй еще не вышел из отпуска, Лонгбрайт без особого энтузиазма согласилась вернуться в отдел и несколько недель поработать. Балансируя лежащим на коленях телефоном, она набрала номер Сэма Бидла. На этот раз она до него дозвонилась. Задачей откомандированного министерством внутренних дел офицера связи было обеспечить их информацией о планах перемещения отдела и финансирования работы в чрезвычайных условиях, но отвечал весьма уклончиво.

– В данный момент не могу сообщить вам ничего конкретного, – настойчиво повторял он. – Слишком много других приоритетов.

– Это я уже слышала, – нетерпеливо ответила Лонгбрайт. – По-видимому, мы все должны взлететь в воздух, прежде чем вы обратите на нас внимание.

– Первым делом мы обязаны удостовериться, что полиция в состоянии защитить гражданское население. Вчера под перекрестный огонь на станции метро «Стокуэлл» попала группа туристов. Как только положение окажется под контролем, мы сможем подумать о будущем отдела.

– То, что сейчас происходит в этом городе, отнюдь не «положение», а эпидемия, события вышли из-под контроля. А кто поставил под вопрос будущее отдела?

– Вашего здания больше нет, Лонгбрайт.

– Но штат сотрудников уцелел.

– Нет, в живых остался один из двух ваших руководителей, и он старше пенсионного возраста.

– У нас есть Дюкейн и другие новички.

Лонгбрайт поразило, что Бидл изменил свое отношение. Всего несколько дней назад он говорил о наборе непрофессионалов в соответствии с выводами, полученными в центре Скармена.

– Позиция министра на этот счет такова, что мистер Брайант ввязался в некую междоусобицу, что и привело к его гибели. Мы не располагаем ни кадрами, ни деньгами для расследования всех сопутствующих обстоятельств. Понятно, что случившееся прискорбно, но наше мнение таково: Брайант действовал в одиночку и знал, что идет на риск. Разумеется, нас не могла не обеспокоить опасность, угрожающая населению из-за обрушения здания, но, учитывая все неблагополучные происшествия последних дней, стоит заметить, что данная проблема вне фокуса внимания министерства.

– Ваш дед был ближайшим другом Артура Брайанта. Ему было бы сейчас стыдно за вас, мистер Бидл! – Лонгбрайт швырнула трубку именно в тот момент, когда под ней развалилась пирамидка коробок.

Чтобы успокоиться, она вышла к машине за сигаретами. Ее окликнула молодая девушка с озорным взглядом и светлыми волосами, выбритыми на затылке.

– Твоя тачка? Не хочешь выдать мне десять фунтов за то, что я сторожила твою магнитолу? – Она вызывающе сунула руки в карманы дешевой хлопчатобумажной куртки.

Лонгбрайт предположила, что она прячет нож.

– Я офицер полиции. Иди к черту, пока я тебя не арестовала.

– Ты не можешь меня арестовать, сука.

Девчонка выставила вперед подбородок. На вид ей было лет пятнадцать. Лонгбрайт и без проверки была уверена, что найдет у нее на ногах следы от уколов.

– Придумаю причину, если потребуется.

Лонгбрайт обошла ее стороной и залезла в машину, быстро захлопнув дверцу. Девчонка вернулась к своей компании, и Лонгбрайт почувствовала к ней нечто вроде смутной жалости.

Закурив, она немного успокоилась. Сидя на заднем сиденье и делая затяжку за затяжкой, она услышала, как на автостоянке полицейского участка завыли сирены. Бедный Джон, подумала она. Где бы он ни был, придется ему разбираться с этим делом в одиночку.

– То, что мы пытаемся здесь создать, не имеет прецедента, мистер Бидл, – объяснял Брайант. – Над нами нет вышестоящих офицеров, которые исправляли бы наши ошибки. И мне вовсе не требуется, чтобы ты ходил к Давенпорту и докладывал о наших достижениях.

Брайант получил еще один язвительный звонок от начальника, недовольного тем, что детективы провели столько времени в театре, о чем тот мог узнать лишь от своего новоиспеченного агента.