Звонивший в дверь больше всего напоминал пень в дешевом коричневом костюме. Джек открыл дверь и покачал головой:
– Извините, но я сегодня ничего не покупаю.
– А я ничего и не продаю, мистер Цуккерман, – ответил человек в коричневом костюме. – Я агент ФБР.
– Ох, – простонал Джек. – Опять.
– Я – специальный агент Сэм Половски. Разыскиваю женщину, Кэтрин Уивер, в замужестве Цуккерман. Полагаю, она…
– У вас там что, не знают, когда остановиться?
– Что значит «остановиться»?
– А то, что один ваш агент уже приходил сюда сегодня утром. Поговорите с ним!
Мужчина в коричневом костюме нахмурился:
– Наш агент? Сегодня утром?
– Да. И я намерен подать на него жалобу. Ворвался сюда без всякого ордера, расхаживал по всему дому…
– Как он выглядел?
– Как выглядел? Да откуда мне знать! – Джек задумался. – Темные волосы, накачанный. А вот манеры оставляют желать лучшего.
– Примерно моего роста?
– Выше. Худее. Волос намного больше.
– Он представился? Сказал, как его зовут? Случайно, не Макбрейден?
– Нет, не назвался.
Половски достал жетон, и Джек, прищурившись, прочитал: «Федеральное бюро расследований».
– Он показал вам такой?
– Нет. Он только спросил, нет ли здесь Кэти и какого-то парня по имени Виктор Холланд и не знаю ли я, как их найти.
– И вы ему сказали?
– Такому придурку? – Джек рассмеялся. – Да я бы не сказал ему, который час. И уж конечно, не сказал бы… – Он остановился. – Да ничего бы я ему не сказал. Даже если бы и знал. А я ничего не знаю.
Не спуская с Джека глаз, Половски сунул жетон в карман.
– Думаю, мистер Цуккерман, нам нужно поговорить.
– О чем?
– О вашей бывшей жене. У нее большие неприятности.
– Я уже в курсе, – вздохнул Джек.
– Ей угрожает серьезная опасность. Не могу посвятить вас во все детали, мистер Цуккерман, потому что и сам всего не знаю, но одна женщина уже убита. Ваша жена может быть следующей.
– Моя бывшая жена.
– Ваша бывшая жена может быть следующей.
Джек лишь пожал плечами – похоже, аргументы Половски не произвели на него должного впечатления.
– Ваш долг, как гражданина, рассказать мне все, что вам известно, – напомнил Половски.
– Мой долг? Ах да.
– Послушайте, будете сотрудничать, и мы прекрасно поладим. Станете упираться, пожалеете. – Половски улыбнулся. Джек – нет. – Итак, мистер Цуккерман. Кстати, я могу называть вас Джеком? Итак, Джек, почему бы вам не сказать мне, где она сейчас? Пока еще не поздно. Для вас обоих.
Джек нахмурился. Злобно посмотрел на гостя. Побарабанил пальцами по двери. Потом, по-видимому все взвесив, отступил в сторону.
– Что ж, полагаю, как законопослушный гражданин, я должен выполнить свой долг. – Он неохотно кивнул и махнул рукой. – Проходите, Половски. Расскажу, что знаю.
* * *
Окно треснуло, брызнув дождем щепок в темную комнату. Кэти вздрогнула и виновато моргнула.
– Извини, Хикки, – прошептала она.
– Потом разберемся, – сказал Виктор, выбивая торчащие осколки стекла. – Пришлем чек в качестве компенсации. Ты кого-нибудь видишь?
Кэти бросила взгляд влево, вправо – переулок был пуст и тих. Только у мусорных контейнеров шелестела скомканная газета. Издалека, с Юнион-стрит, доносились приглушенный шум автомобилей да пронзительные вопли клаксонов.
– Чисто.
– Вот и отлично. – Виктор прикрыл подоконник ветровкой. – Залезай.
Он помог ей забраться в окно, и Кэти, осторожно развернувшись, спрыгнула в комнату, на усеянный битым стеклом пол. Виктор последовал за ней.
Судя по всему, они оказались в гримерной. На вешалке у одной стены висело женское белье, вдоль другой стояли туалетные столики и высокое зеркало.
Заметив переброшенный через спинку стула шелковый пеньюар нежного персикового цвета, Виктор нахмурился:
– Кстати, какими фотографиями занимается твой приятель?
– Хикки специализируется на так называемых «будуарных портретах».
Виктор перевел взгляд на свисавшее с крючка черное кружевное неглиже.
– «Будуарные портреты»? Это означает то, что я думаю?
– А что ты думаешь?
– Ну, ты же понимаешь.
Кэти направилась в соседнюю комнату.
– Хикки утверждает, что это не порнография, а эксклюзивное эротическое искусство и… – Она замерла на полушаге перед огромной фотографией. Обнаженные части человеческих тел – восемь или даже больше – переплелись в причудливую композицию, напоминающую жутковатого осьминога. Воображению тут делать было нечего. Абсолютно.
– Хорош эксклюзив, – сухо заметил Виктор.
– Это, наверное, один из его… э… коммерческих проектов.
– Интересно, что продают те, кто заказывает такое?
Кэти отвернулась и оказалась перед другой фотографией – двух роскошных красоток, представленных в костюмах Евы.
– Надо думать, еще один коммерческий проект? – вежливо осведомился Виктор.
Она покачала головой:
– Не спрашивай.
В передней они обнаружили скопившуюся под дверью недельную горку корреспонденции, состоящую главным образом из каталогов и рекламных листков. Кассеты с фотопленкой, отправленной днем ранее, в этой груде не было.
– Предлагаю остаться здесь и просто подождать почтальона, – сказала Кэти.
Виктор кивнул:
– Пожалуй. Место вроде бы безопасное. Как думаешь, здесь можно поживиться чем-нибудь съестным?
– Если не ошибаюсь, в галерее должен быть холодильник.
Кэти провела Виктора в комнату, претенциозно называвшуюся фотогалереей, и щелкнула выключателем. Вспыхнувшие в самых неожиданных местах лампы буквально ослепили незваных гостей.
– Так вот где он, так сказать, работает, – пробормотал Виктор, щурясь от яркого света.
Перешагнув через путаницу проводов, он медленно прошел по комнате, с удивлением разглядывая постановочный реквизит и качая недоуменно головой. Коллекция и впрямь подобралась необычная: самая настоящая английская телефонная будка, уличная скамейка, велотренажер. Центральное место занимала внушительных размеров кровать со смятым покрывалом и свисающими со столбика наручниками.
– И что, этот парень действительно твой хороший друг? – спросил Виктор, взвешивая наручники на ладони.
– Когда он фотографировал меня месяц назад, ничего этого здесь не было, – пожала плечами Кэти.
– Фотографировал тебя? – Виктор обернулся и в изумлении уставился на нее.
Представив, какие картины проносятся в его воображении, Кэти покраснела. Наверняка видит ее раскинувшейся в соблазнительной позе на этой дурацкой кровати. И непременно в наручниках.
– Это было не то, что ты думаешь, – запротестовала она. – Я просто оказала ему услугу…
– Услугу?
– Съемка была чисто коммерческая!
– Вот как.
– Мне не пришлось раздеваться. Я была в комбинезоне. Изображала сантехника.
– Неужели? А женщины бывают сантехниками?
– Я была на замене. Одна из моделей не смогла прийти, и Хикки требовался кто-то с самой обычной внешностью. В общем, заурядная личность. Он вспомнил обо мне. На фотографии было только мое лицо.
– И комбинезон.
– Верно.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Представляю, что ты подумал.
– Не хочу даже говорить, что я подумал. – Виктор оглядел комнату. – Ты вроде бы сказала, что здесь можно найти что-то съедобное?
Кэти подошла к холодильнику и открыла дверцу. На одной полке обнаружилась банка пикулей, на другой застывшая морковка и половинка салями. А вот морозилка порадовала настоящим сокровищем в виде молотого суматранского кофе и батона хлеба.
Кэти улыбнулась:
– Устроим пир!
Расположившись на широкой кровати, они набросились на салями и мерзлый хлеб, запивая то и другое чашками горячего кофе. Получилось что-то вроде пикника – бумажные тарелки с морковкой и пикули на коленях и десяток ярких искусственных солнц на потолке.
– Как ты там о себе отозвалась? – спросил Виктор, с улыбкой наблюдая за тем, как Кэти грызет морковку.
– Отозвалась о себе? Когда?
– Ты сказала, что ему требовалась женщина непримечательной внешности. Женщина, которая могла бы сойти за сантехника.
– Потому что так и есть. Я самая обыкновенная.
– Не могу с тобой согласиться. А я, имей в виду, в людях разбираюсь.
Кэти обернулась и посмотрела на украшавший стену постер с изображением одной из супермоделей Хикки. Красотка ответила ей холодным, твердым, слегка пренебрежительным взглядом.
– Во всяком случае, с такой мне и тягаться нечего.
– Но это же только картинка, – возразил Виктор. – В ней нет ничего настоящего – только макияж, лак, накладные ресницы…
– Можешь не говорить. Уж это-то я знаю слишком хорошо. Моя работа в том и состоит, чтобы превращать актеров в киношные фантазии, мечты зрителей. Или, что тоже бывает, в их кошмары. – Кэти сунула руку в банку и выудила последний пикуль. – Когда я называла себя заурядной, я имела в виду немного другое. Дело в том, что я и ощущаю себя самой обычной женщиной.
