Безумцы. Да, надо быть сумасшедшим, чтобы даже допустить возможность применения такого оружия. Кэти вспомнила прочитанный когда-то роман, в котором описывалось нечто похожее – погибающие города, отравленный воздух… Но те кошмары были всего лишь плодом воображения. Здесь же они воплотились в реальность.
Откуда-то снаружи долетел странный звук. Как будто кто-то свистел.
Кэти замерла. Виктор прислушался. Кто-то шел по коридору, насвистывая знакомую мелодию. Ближе, ближе, вот уже у самой двери… Шаги остановились. Что-то зашуршало… упало на пол…
– Почтальон! – Кэти вскочила с кровати и подбежала к двери. Несколько журналов и… Она заметила его сразу – конверт с адресом, написанным ею самой, – и, схватив, торопливо вскрыла. Из конверта выпала кассета с фотопленкой. За ней выскользнула и плавно опустилась на коврик записка для Хикки. Кэти у улыбкой повернулась к Виктору. – Вот они, твои улики!
– Будем надеяться, что так оно и есть. Давай посмотрим, что там. Где тут фотолаборатория?
– Рядом с гримерной. – Она протянула ему кассету. – Сможешь проявить?
– Когда-то занимался фотографией. На любительском уровне. Нужен проявитель и… – Он не договорил и взглянул на стол.
Зазвонил телефон.
Виктор покачал головой.
– Не обращай внимания, – сказал он, направляясь к темной комнате.
Щелкнул, включаясь, автоответчик, и в следующую секунду они услышали вкрадчивый голос Хикки: «Вы позвонили в студию Хикмана фон Траппа. Наша специализация – создание художественных образов женских форм».
– Художественных образов женских форм? – рассмеялся Виктор.
– Ну, это зависит от того, какой у тебя вкус, – заметила Кэти, выходя в холл.
Они уже дошли до темной комнаты, когда запись кончилась, и за короткой паузой последовал сигнал для сообщения.
– Алло? Алло? Кэти? Если ты там, ответь, слышишь? Тебя разыскивает агент ФБР… какой-то Половски… – прокричал взволнованный голос.
– Да это же Джек! – воскликнула Кэти и, повернувшись, побежала в переднюю.
Между тем в голосе Джека уже прорывались панические нотки.
– Я ничего не смог поделать… он меня заставил… пришлось рассказать ему про Хикки. Если ты там, немедленно уходи!
Сообщение закончилось щелчком в тот самый момент, когда Кэти схватила трубку:
– Алло? Джек? Джек?
Она услышала только короткие гудки. Джек уже дал отбой. Кэти стала набирать его номер. Пальцы дрожали, и она сбилась.
– У нас нет времени! – сказал Виктор.
– Мне нужно поговорить с ним. Узнать…
Он вырвал у нее трубку и бросил на рычаг.
– Потом. Сейчас надо уходить.
Кэти послушно кивнула, шагнула к двери и остановилась.
– Подожди. Нам ведь нужны деньги. – Она подбежала к столу и принялась выдвигать ящики. В одном из них обнаружилась коробка с мелочью. Кэти высыпала деньги на стол и торопливо пересчитала. Двадцать два доллара. – Как говорит Хикки, всегда держи под рукой столько, чтобы хватило на чашку приличного кофе. – Она смела мелочь на ладонь и уже на выходе прихватила с крючка старый плащ. Ему он не нужен, а ей еще может пригодиться для маскировки. – Теперь все. Уходим.
Виктор выглянул в коридор. Из соседней квартиры доносился смех. Где-то выше простучали по деревянному полу каблучки. Они выскользнули за дверь и метнулись к выходу. Сделав несколько шагов, Виктор и Кэти смешались с толпой спешащих на ланч бизнесменов и художников, главных обитателей Юнион-стрит. Все были заняты своими делами, и на них никто не обращал внимания. И все равно, даже в толпе, Кэти казалось, что она привлекает внимание, не вписываясь в стеклобетонный ландшафт города.
Запахнув плащ, она подумала, как было бы хорошо стать на время невидимкой. Виктор прибавил шагу, и ей пришлось пробежать, чтобы догнать его.
– Куда теперь? – спросила она шепотом.
– Кассета у нас. Думаю, надо идти к автобусному вокзалу.
– А потом?
– А потом двинем куда-нибудь еще, – ответил он, глядя прямо перед собой. – Главное – подальше от города.
В дверь снова позвонили. Тот же надоедливый фэбээровец.
Джек тяжело вздохнул:
– Уже вернулись?
– Да, черт возьми, вернулся. – Половски решительно переступил порог. Дверь захлопнулась. – И мне нужно знать, где их искать теперь.
– Я же вам объяснил, мистер Половски. На Юнион-стрит есть студия. Ее владелец мистер Хикман…
– В студии этого фон как-его-там я уже побывал.
Джек сглотнул подступивший к горлу комок.
– И что? Вы их не нашли?
– Вам это прекрасно известно. Вы же сами их и предупредили, разве нет?
– Я… я не понимаю, что вам от меня нужно… почему вы меня преследуете… Я только хотел…
– Они ушли в спешке. Дверь оставили открытой. Даже поесть не успели. А еще я нашел на столе пустую жестянку для мелочи.
– Хотите сказать, что моя бывшая жена воровка? – попытался возмутиться Джек.
– Я бы назвал ее отчаянной женщиной. А вот вы – пустоголовый болван, потому что все испортили. Где ее искать теперь?
– Понятия не имею.
– К кому она обратилась бы за помощью?
– Я таких не знаю.
– Подумайте хорошенько.
Глядя на Половски, Джек не в первый уже раз удивлялся тому, насколько непривлекательны некоторые представители человеческого рода. Разве неприемлемые гены не должны отбраковываться в процессе естественного отбора?
Он покачал головой:
– Я действительно не знаю.
Должно быть, фэбээровец почувствовал, что владелец особняка говорит правду, и, посверлив его для верности взглядом, отступил.
– Ладно. Но вы можете, по крайней мере, ответить на мой вопрос. Почему вы их предупредили?
– Потому что… потому что… – Джек беспомощно пожал плечами. – Да я и сам не знаю. Когда вы ушли, я подумал, что, наверное, поступил неправильно. Засомневался, можно ли вам доверять. Он ведь вам не доверял.
– Он? Кто?
– Виктор Холланд. Этот парень считает, что вы участвуете в каком-то заговоре. Между нами говоря, мне показалось, что он несколько… не в себе. От его речей несло паранойей.
– На его месте любой бы стал параноиком. Учитывая, что с ним случилось. – Половски повернулся к двери.
– И что теперь будет?
– Продолжу поиски.
– Где?
– Думаете, я вам скажу? – Фэбээровец толкнул дверь. – Не уезжайте из города, Цуккерман, – бросил он через плечо. – Я вас еще навещу.
– Не получится, – пробормотал себе под нос Джек и, проводив гостя взглядом, посмотрел в небо. Ни облачка. Улыбнувшись про себя, он закрыл дверь.
В Мексике наверняка тоже будет солнечно.
Кто-то явно уходил отсюда в большой спешке.
Фотостудия была открыта. Сэвич прошелся по комнатам, подметив на кровати остатки еды: крошки хлеба, кусок салями, пустую банку из-под пикулей. На столе стояли две кофейные чашки. Это было уже интересно, поскольку из студии вышел только один человек, невысокий, коренастый мужчина в дешевом плаще из полиэстера. Пробыл он здесь недолго. Сэвич видел, как незнакомец сел в темно-зеленый «форд», припаркованный у пятнадцатиминутного счетчика. На счетчике еще оставалось три минуты.
Продолжив экскурсию по студии, Сэвич несколько раз останавливался и рассматривал фотографии. Похоже, опять пустая трата времени. Он уже проверил все другие адреса, которые нашел в черной адресной книжке, но нигде не обнаружил и малейшего следа женщины. Скорее всего, и этот, некоего Хикмана фон Траппа, не станет исключением.
И все же он никак не мог отделаться от ощущения, что приближается к чему-то. Следов хватало. Он читал их, сопоставлял, собирал в цепочку. Итак, сегодня в студии побывали два голодных человека. Они проникли сюда через разбитое окно в гримерной. Потом съели то, что нашли в холодильнике. Они же (или человек в плаще из полиэстера) забрали мелочь из копилки.
Завершив обход, Сэвич вернулся в переднюю. И только тогда заметил мигающий огонек автоответчика.
Он нажал кнопку. Сообщений набралось много, и все они адресовались некоему Хикки – очевидно, тому самому Хикману фон Траппу из адресной книжки. Слушая вполуха сменяющие друг друга голоса, Сэвич неспешно прохаживался по комнате. Большинство сообщений носили деловой характер – звонившие осведомлялись насчет времени приема, спрашивали, когда будут готовы фотографии и не желает ли мастер поработать на журнал «Снуп». У двери Сэвич остановился и, наклонившись, перебрал кучку корреспонденции. Ничего особенного, все адресовано фон Траппу. Потом внимание его привлек лежащий в стороне листок. Записка.
«Мне ужасно неловко, но кто-то украл из моей машины все пленки. Осталась только одна, вот эта. Вот я и решила отправить ее тебе, пока не потеряла. Надеюсь, хоть что-то еще осталось».
Подпись — «Кэти».
Сэвич выпрямился. Кэти? Кэтрин Уивер? Не иначе! Кассета с пленкой… где же она?
