Вдруг он резко развернулся к ним.
– Но иногда можно перемудрить, детектив Эрнандес. Именно этим сейчас и занимается ваша подруга. Она столько знает, что пытается произвести на вас впечатление, сбить вас с толку и запутать вопросами и предположениями, и еще всяким дерьмом собачьим, которое не имеет никакого отношения к нашему делу.
Карен с вызовом скрестила руки на груди.
– Единственное дерьмо в этой комнате, Робби, это то, которое пытается сотворить Хэнкок. Знаешь, что я тебе скажу? Это послание в конце концов может оказаться таким же дерьмом. Был случай, когда один преступник писал кровью на стене: «Смерть свиньям». Прямо-таки сцена из голливудского фильма, странная, почти зловещая. Я не знала, что и думать, и терялась в догадках. А оказалось, что он взял эту фразу из журнала «Лайф», и то только для того, чтобы сбить нас со следа. А ты даже не можешь представить, сколько людей ломали головы над этой фразой. «Смерть свиньям»! Кому она предназначалась, копам? Или же убийца просто ненавидит свинину?
Робби рассмеялся.
Карен взяла его под локоть.
– Послушай меня, Робби. Прямо сейчас мы не можем строить никаких предположений. Хочешь помочь Хэнкоку искать пропавшую руку – вперед, и желаю тебе успеха. Может быть, ты найдешь ее – или что-нибудь другое, не знаю. Но для меня самым главным в этом сообщении является то, что убийца вообще дал себе труд написать его. Значит, оно имеет для него важное значение, а моя работа заключается в том, чтобы узнать почему.
– Он не закончил предложение, – добавил Синклер, который только что вошел в комнату. – Вы ведь говорите об этом послании, верно? И мне, например, хочется знать, почему этот урод не дописал его?
– Хороший вопрос, – задумчиво кивнула Карен.
– Может быть, он хочет, чтобы мы закончили вместо него, – предположил Робби.
Хэнкок в деланном отчаянии всплеснул руками.
– Именно это я пытаюсь сделать. Оно в кухне, оно в шкафу, оно в туалете…
И он выскочил из комнаты, все еще бормоча что-то себе под нос.
– С ним все в порядке? – поинтересовался Синклер.
– С ним всегда все не в порядке.
Робби спросил:
– И что мы теперь будем делать с этим посланием?
– Мы можем прогнать его через базу данных ЗООП. Бюро ведет статистику уголовных преступлений как раз для таких случаев. В сухом остатке мы получим список других дел, в которых убийцы писали какие-либо сообщения кровью – или любой другой жидкостью из тела, если на то пошло. Эта выборка подскажет, что мы знаем об этих преступлениях и о тех, кто их совершил. Если повезет, мы сможем установить их связь с нашим делом или же провести какие-нибудь параллели. Убийцы не часто оставляют после себя послания, так что подобное поведение представляется неординарным. И база данных, которую мы получим, скорее всего, будет маленькой.
– А мы тем временем будем и дальше ломать головы и задавать вопросы.
– В тот день, когда мы перестанем задавать вопросы, – заметила Карен, – можно смело класть значки на стол и уходить на пенсию.
Через два часа члены оперативной группы собрались в новой штаб-квартире, которую в спешке подобрали и оборудовали для них за последние несколько дней.
Она располагалась в старом кирпичном особняке, в паре миль от места последнего преступления, на старинной и тихой улочке, застроенной домами, самому младшему из которых исполнилось семьдесят пять лет. В комнатах было темно, единственным источником света служили лампы накаливания, стоявшие на полу. По стенам плясали длинные зловещие тени, и лица присутствующих, подсвеченные снизу, казались персонажами одного из фильмов ужасов Белы Лугоши.[22]
Посреди большой прямоугольной комнаты, которая в незапамятные времена, очевидно, служила гостиной, стояли несколько раскладных пластиковых столов для пикника. На окнах не было ни жалюзи, ни занавесок, и по стеклам, дрожащим под порывами ветра, струились извилистые бесконечные потоки дождя.
– Телефон здесь хотя бы есть? – полюбопытствовала Мандиза Манетт.
– Еще нет, – отозвался Бледсоу. Подняв с пола в углу небольшую картонную коробку, он плюхнул ее на один из столиков и поспешно отступил в сторону, разгоняя пыль, взлетевшую в воздух. – Я заказал пять линий. Четыре цифровые для голосовой абонентской связи и компьютеров, и еще одну – для факса. Они должны быть готовы через пару дней. А до тех пор пользуйтесь своими сотовыми телефонами.
Бледсоу с треском вскрыл коробку и достал из нее несколько больших маркеров. Повертев головой, он вытянул шею, стараясь заглянуть на кухню.
– Кого у нас не хватает?
– Хэнкока, – отозвалась Карен. – Предлагаю начать без него.
Бледсоу скривился, а потом склонился к ее уху и преувеличенно громким театральным шепотом произнес:
– Уймись, ладно? Парень, конечно, засранец, каких поискать, но ты заранее готова повесить на него всех собак. Пусть остальные сами разберутся, что он собой представляет. Мне не нужны лишние неприятности, как и всем нам, надеюсь. Ограничь свое общение исключительно работой, и все будет нормально.
– Да, да, хорошо.
– С тобой, кстати, все в порядке? Как твое колено? Эрнандес говорил, ты подвернула ногу.
– Неудачно упала во дворе последней жертвы.
– Можешь, тебе лучше показаться врачу? Хочешь уехать?
– Нет, все нормально. Ушиб пустяковый, пройдет и сам.
Бледсоу кивнул и повернулся к остальным.
– Отлично, будем считать, что все собрались. Можно начинать.
Распахнулась входная дверь, и через порог шагнул Чейз Хэнкок. Сложив зонт, он стряхнул с него брызги воды на покрытый линолеумом пол, на котором уже и так пестрели грязные разводы оставленные обувью детективов.
Хэнкок огляделся по сторонам и презрительно скривился.
– И кто же выбирал эту крысиную нору?
– Нам хотелось, чтобы ты чувствовал себя как дома, – съязвила Карен. – Правда, с запашком вышла промашка, он недостаточно сильный, увы.
– Очень смешно, Вейл, прямо умираю со смеху.
Бледсоу подождал, пока все рассядутся, а потом встал и прошел к передней стене комнаты.
– Это наш новый дом, и он останется таковым до тех пор, пока мы не поймаем этого парня. Обстановка, конечно, не ахти. Я не слепой, сам вижу, так что поберегите дыхание. Я распоряжусь, чтобы на следующей неделе здесь все привели в порядок. Создали, так сказать, рабочую атмосферу. Но предупреждаю заранее – уюта и комфорта не ждите. Начальство не хочет, чтобы мы тут расслаблялись. В том смысле, что чрезмерные удобства не способствуют усиленной работе мозга, и, по их мнению, мы не станем торопиться, раскрывая это дело. – Со всех сторон послышались грустные вздохи. Бледсоу поднял руку. – Знаю, знаю, все это чушь собачья, но я рассказываю вам так, как есть. А теперь, хотя уже поздно… Кстати, который час? – И он отогнул рукав пиджака, чтобы взглянуть на часы.
– Одиннадцать тридцать, – подсказал Бубба Синклер.
– Господи! Ладно, приступаем! – скомандовал Бледсоу. – Давайте начинать, иначе кое-кому сегодня ночью спать не придется.
Карен подумала о Джонатане и вспомнила, что сегодня утром у нее назначена очередная встреча с адвокатом по поводу развода. Она уже звонила ему с просьбой перенести ее на более позднее время, к тому же ей еще предстоит забрать Джонатана из школы. Во всяком случае, первый шаг к тому, чтобы забрать его от Дикона, она сделала.
– Сегодня вечером наш парень нанес новый удар. Жертву звали Сандра Франкс, стоматолог-гигиенист, практиковала в западной части города. Эй, Эрнандес, ты у нас верста коломенская. Почему бы тебе не записывать на доске все, что тут говорится? Бледсоу перебросил Робби несколько разноцветных маркеров, стянутых резинкой.
– Какое отношение имеет мой рост…
– Уже поздно, так что давай оставим споры, иначе никто из нас сегодня домой не попадет.
Робби подошел к доске и написал «Сандра Франке, стоматолог-гигиенист».
– С этими стоматологами-гигиенистами сам черт ногу сломит. У них скользящий график, и работают они в разных кабинетах, – заметила Манетт.
Бледсоу кивнул в знак согласия.
– Это значит лишь то, что на нас ляжет дополнительная нагрузка. Син, ты установишь, с какими врачами она работала, и заодно потребуй у них список пациентов. Наш парень может вполне оказаться среди них.
– Да разве ж они дадут мне списки своих пациентов? Конфиденциальность и все такое…
– Да ладно тебе! – вмешалась Манетт. – Кто станет поднимать шум из-за пломбирования зубного канала? А если начнут выделываться, надави на них. Они – дантисты, и лишние проблемы им не нужны. Кроме того, мы же просим у них не истории болезни, а всего лишь списки пациентов. Хочешь, я сама займусь этим?
От гнева и досады у Синклера покраснела даже лысина.
