В гостиной тоже было темно. Дима вытянулся на диване, но Максим, пробираясь к себе в комнату, заметил, что их сосед лежит с открытыми глазами. Дима не спал.
...
Он снова был в Альпах, на горной трассе возле старого рудника, где открывался прямо космический вид на огни застроенной долины, созвездия и мириады фонарей, обозначавших дороги и город.
Он снова вернулся к ней. Там, у поворота в горы, бушевал узкий каменистый ручей, через который вел декоративный мостик. Синица поставила локти на его массивные деревянные перила, черные от влаги и гладкие от прикосновений. Она смотрела на вечернюю панораму, и огни города сияли в ее любопытных изумрудных глазах.
– Честно, – сказала Синица, когда он устроился рядом. Ее голос был едва различим в грохоте ручья, очень маленького, но упрямого и буйного. – Серьезно. Кого-то нужно сажать за такое.
– За что?
– За то, что не каждый человек в мире может это увидеть, – она повернулась к нему легким танцевальным движением и уставилась ему в глаза, ехидно склонив голову.
Он посмотрел вокруг, не зная, куда деть нервный взгляд, чтобы не пялиться на Синицу. Она была прекрасна, как ночной вид на долину, слишком прекрасна для реальности, и при мысли об этом хотелось грызть ногти и кусать губы.
Синица протянула руку и щелкнула у него под носом своими детскими пальчиками.
– Алё! Ну? – спросила она. – Валяй, что новенького?
Он глубоко вздохнул, чувствуя запах воды и жухлой травы, разъеденной минералами.
– Да, в общем, – начал он, трогая скрипнувшие перила. – Лиза теперь звезда. Макс нашел хорошую работу. А в журнале дела так себе. Как обычно.
Закончились все мыслимые фобии и половые извращения, и Дима снова остался без темы. Он целыми днями бродил в интернете, ковырял сайты и ленты новостей, но идей не было.
«Ритм-н-блюз» организовал новое «откровенное интервью», уговорив на встречу с Митяем самого Корнеева, владельца крупной студии, продюсера трех успешных проектов. Беседа, правда, шла в редакции, под тихим наблюдением Ксюши, и Диме на этот раз куда меньше повезло с собеседником.
– Весь толстый, небритый, какой-то неприятный, – говорил он Синице. – И пахло от него, не знаю, смальцем. Хрипит и говорит: я человек непредвзятый. Если вижу, что у девочек вес не в норме, сразу говорю – «ты разжирела, тебе надо худеть».
Синица прыснула в ладонь.
– Да это не столько смешно, как противно, – он засмеялся и поежился.
Вообще, Корнеев говорил о себе с большой охотой. Он рассказал, что давно занимается музыкой, что «Сказки» не попса, а легкий транс, вопреки мнению большинства. Что сам он любит сидеть в чатах под видом юного мальчика или девочки, и ловко ставит на место глупую молодежь, цитируя философов и поэтов.
Сам Дима был в полном восторге от рассказов Корнеева – из этого, думал он, выйдет убийственное, скандальное интервью. Толстого продюсера было даже жалко, хотя жалости не хватало, чтобы одолеть неприязнь.
– Как думаешь, будем осторожно, или раскатаем его катком? – спросил он Ксюшу. Они спускались по лестнице – поздним вечером лифты в редакции уже не работали.
Ксюша фыркнула. Сначала он решил, что в адрес Корнеева, но она заговорила, и ее слова застали Диму врасплох.
– Катком? Это нам будет каток.
– Почему? – он едва не споткнулся, нащупывая ступеньку ногой.
– Мы в пролете. Лену это не обрадует.
– Но…
– Что «но»? Это я виновата. Ты хоть понял, что он нес? Он не сказал фактически ничего.
– А как же… «ты разжирела», это смешно… и про детей в чате.
– Умоляю, он говорит об этом на каждой прессухе. Я сама виновата. Надо было думать.
– Что я делал не так?
– Ну, ты строил из себя профессионала. А он повел себя соответственно. Начал лить воду.
– Понял. Извини. Но при чем здесь ты?
– Я думала, он клюнет на новичка, расслабится… но, ей-богу, он такой тупой. Надо было отправить тебя прямо к нему домой. И может, вышло бы лучше… как с девочками.
– Что мне теперь нужно делать?
– Всё по-старому. Ищи темы.
И Дима снова увяз в интернете. Он искал с утроенной силой, но выяснил только одно: едва появлялась новость, едва где-то всплывал хоть небольшой материал, дорогие журналы кидались к нему, как жирные коты на селедку, играли с ним, валяли его в грязи, рвали на части и глотали самое жирное. За ними тянулись тощие, беспородные издания – они жевали потроха, обкусывали кости, лизали еще соленую землю, пока от бедной темы не оставалось ни следа.
– И представь, чем питаются областные, например, газеты, – сказал он Синице.
– Ф-фу! – она сморщила нос. – И что? Вообще никаких идей?
– Честно сказать, одна появилась… Как-то сама собой.
Прошла еще неделя, и Дима решился. Он аккуратно закрыл все окна и выключил монитор. Выбравшись из офисного стула, Дима обогнул перегородку и остановился у стола Ксюши, которая хрустела чипсами, прихлебывала чай и набирала текст оттопыренным мизинцем.
– Му? – Ксюша сглотнула и вернула чашку на ее место, помеченное липкой окружностью. – Да, что у тебя?
– Ничего, – виновато сказал Дима. – Знаешь, у вас тут хорошо, честное слово. Но я пойду.
– Куда?
– Не знаю. Просто я ухожу, наверное.
– Так, – Ксюша выдернула салфетку из пачки, валявшейся у монитора.
– Что я здесь делаю? Только занимаю место.
– Так, так, сейчас, – она торопливо промокнула рот и вытерла руки.
– Я не могу найти материал, я не написал ни одной статьи…
– Так, всё, стоп, – Ксюша хлопнула его по ладони и нерешительно сжала пальцы.
– Даже с интервью у нас не получается.
– Меня послушай, оки?
Ксюша поправила очки и наклонила голову, стараясь поймать его взгляд.
– Смотри на меня. Это нормально. Нет, ты слушай. Это полностью нормально. Ты только начал работать и просто еще не свыкся. Понимаешь? Нельзя же бросать меня среди такого завала. Даже Валя недавно ушел, и ты теперь единственный мужчина у нас в редакции, а журналистика должна быть всесторонней, правильно?
Дима уставился в пол и вздохнул.
– Не знаю, что я здесь делаю, – повторил он. – Вообще, что я делаю в этом городе. Месяц еще не прошел, а я уже думаю, зачем сюда приехал.
– Это нормально, – Ксюша хлопнула его по ладони и неловко убрала руку. – Оки? Просто акклиматизация. Думаешь, ты один такой? Мне было не легче. Всем трудно.
– Тебе? Разве ты не москвичка?
– Ты что, я из Омска. А Машка вон из Твери. А наша Лена, вон, – Ксюша сбавила тон и кивнула в сторону кабинета главной редакторши. – Вообще из какой-то Бурятии.
– Серьезно?
– Конечно, это же Москва, тут одни приезжие. Здесь местного поди найди.
– Ага, – Дима поскреб в затылке и решился. – Ладно, я останусь еще.
– Вот и отлично. Увидишь, всё будет в норме.
– А можно мне получить удостоверение?
– Что за… а, корочку. Н-нет, сорри, ты же не в штате. А зачем тебе?
– Ну, просто. Хочу походить, поспрашивать. Вдруг попросят доказать, что я отсюда.
– А! – Ксюша тряхнула головой и схватила пачку самоклеек. – Я думала, тебе чтоб ментов пугать… Если кто поинтересуется, предложи набрать редакцию.
Она мелко набросала номер, оборвала листок и протянула ему.
– Пускай зовут меня, и я подтвержу.
Дима вернулся к Синице.
– А зачем? – она приподнялась на руках и уселась на скрипучие перила. – И кого тебе расспрашивать?
– Была у меня одна идея. Потратил неделю, собирал инфу, так у нас говорят, в редакции.
– Инфу, – фыркнула Синица, болтая ногами. – Что за?..
Через пару дней он вручил Ксюше неровно исписанный лист.
– Смотри. Я всё нашел в интернете, и немного поуточнял.
– Что это? – Ксюша прищурилась. – Одни фамилии, да…
– Да! – он выхватил листок и принялся объяснять, наклонившись к ней. – Смотри, здесь разные известные и просто важные в Москве люди, и, представляешь, больше половины приехало сюда из других городов, даже стран! Смотри: тут Литва, и Узбекистан, и Армения, и что хочешь! Правда, классно? Мы можем показать, сколько здесь разных людей собралось из разных мест, это же классная тема? Можно сделать даже полосу, или вообще разворот – тут полно всяких… что?
Ксюша взяла листок и снова начала читать. Дима наблюдал, как черные зрачки ее глаз мечутся вверх и вниз, рикошетя от строчки к строчке. Остановившись где-то посередине, она протянула листок ему, глядя в сторону.
– Как? – радостно спросил Дима, забрав список.
– Никак, – сказала Ксюша. – Нельзя такое печатать.
– Неформат?
– Да при чем тут неформат! – она вскочила и ушла смотреть в окно. – Нет. Нет, ты молодец, но ты же понимаешь, когда такое время…
Ксюша снова повернулась к нему.
– Пробуй дальше. А это, – она кивнула на мятый список в его руке. – Лучше убери куда-нибудь.
И снова были Альпы.
– Странная девочка, – заметила Синица, одергивая джинсы. – Так что, ты ее трахнул?
– Да ну, – смутился он. – У меня есть ты.
