– Не «потейте» над этой штучкой, полковник. Знаете, что это означает?
Буров обошел машину вокруг.
– Ехали вы небрежно... туго же ей пришлось... грязь, сосновые иголки... – он отодрал с кузова «Жигулей» прилипшую сосновую веточку. – А зазубрины и царапины на дверцах и крыльях совсем свежие. Где вы взяли ее напрокат?
– Ее взял для меня мой сотрудник.
– Могу ли я взглянуть на документы проката машины?
– Нет.
– Нет?
– Нет. – Холлис открыл дверцу со стороны водителя. – Всего хорошего, полковник Буров.
Лиза села в «жигули», однако Буров облокотился на машину так, что она не могла захлопнуть дверцу.
– В окрестностях Можайска, – проговорил он, – есть три главных достопримечательности. Это собор святого Николая, развалины Лютецкого монастыря и Бородино. Если бы вы встали пораньше, то успели бы объехать их все. Особенно людей с запада интересует Бородино в связи с романом «Война и мир».
– Меня оставляют равнодушным поля сражений, – отозвался Холлис.
– Неужели? Боюсь, это наша страсть. На этой земле было слишком много войн. Нам постоянно приходится давать уроки разным народам.
– Не думаю, что это подходит к Бородину, – нетактично заметил Холлис.
Буров как-то загадочно посмотрел на него.
– Вам следует перечитать нашу историю. Это была великая победа русских.
– Если у вас больше ничего для нас нет, то будьте добры, закройте дверцу мисс Родз.
Полковник, не закрыв дверцы, отошел от машины, и Лиза резко захлопнула ее.
Стоя на тротуаре, он крикнул Холлису:
– Смотрите не заблудитесь! И будьте осторожны на шоссе. Места в морозильной камере не хватит еще для двух трупов.
– Иди-ка ты на... полковник, – пробормотал Холлис.
– И ты тоже, полковник, – отозвался тот.
А потом они одновременно отсалютовали друг другу и пожелали доброй ночи.
По пути из морга Холлис заметил в зеркальце заднего обзора серую «волгу». Он медленно ехал по темным тихим улицам Можайска, «волга» следовала за ними.
– Ну и противный же сукин сын этот полковник Буров, – проговорила Лиза.
– Наверное, сегодня утром он поцапался со своей женой.
– Ему известно о нашем путешествии в Бородино или нет?
– Он сделал правильное умозаключение. Как бы там ни было, вскоре, когда обнаружат тех двоих пограничников, у него не будет никаких сомнений.
– И он попытается нас убить за это, Сэм?
Холлис задумался, прежде чем ответить.
– Нет, не за это. Это Буров понимает.
– А за то, что мы увидели, да?
– Возможно, – кивнул Холлис. – Я уже предупреждал вас, что эти люди непредсказуемы. Наша лучшая защита – быть настолько же непредсказуемыми.
– Значит, нам не стоит ехать в этот совхоз?
– Совершенно верно.
– Мы можем вернуться в Москву?
– Такой возможности у нас нет. – Холлис снова посмотрел в зеркальце заднего обзора. – Как мы выражаемся, у нас компания.
– Тогда нам нужно найти место, где мы сможем остаться одни.
Холлис улыбнулся. Они проехали через Можайск и направились на запад, к совхозу. «Волга» следовала за ними. Холлис думал о том, кто в ней – Борис с Игорем или другие парни.
За городом они свернули с трассы на проселочную дорогу со скверным покрытием и оказались на пустынной русской равнине. Поблизости не было никакого жилья.
– А что быстрее, «волга» или «Жигули»? – спросила Лиза.
– Не задавайте вопросов.
– Теперь у вас нет с собой оружия, верно?
– Да.
– Они очень просто с нами здесь расправятся.
– Не так уж просто.
– Может быть, они только хотят убедиться, что мы едем в этот совхоз?
– Возможно.
В общем-то, Холлис не мог утверждать, что их преследователи замышляли что-то недоброе. Сэм пожалел, что выбросил оружие, однако теперь он был преступником, а преступники избавляются от улик. Если бы эти люди в «волге» остановили их и обнаружили у него пистолет, то, безусловно, обвинили бы его в убийстве и арестовали, несмотря на дипломатическую неприкосновенность. А вероятнее всего, они просто убили бы его.
Лиза просматривала содержимое толстого конверта с документами и трэвелчеками, которые им дал Буров.
– У вас не создалось впечатления, что полковник Буров весьма встревожен тем, что майор Додсон может добраться до посольства? – спросила она.
– О, да. Майор Додсон по-прежнему где-то бродит с рублями и картами Грегори Фишера. И если он доберется до посольства, куда, как я полагаю, он и направляется, тогда брызги от этого дерьма зальют все вокруг, от Москвы до Вашингтона.
Фары «Жигулей» осветили огромный деревянный щит, указывающий, что они находятся на территории совхоза.
Лиза оглянулась и сказала:
– "Волга" следует за нами с выключенными фарами...
Холлис увидел небольшое кирпичное здание, где по описанию Бурова разместилась администрация. Сэм погасил фары и проехал мимо.
– И что же мы будем сейчас делать?
– У нашего «жигуленка» не так уж много шансов на автостраде, однако на сельских дорогах мы могли бы оторваться от «волги».
На улицах практически отсутствовало освещение. Холлис свернул на грязную, покрытую гравием дорогу и прибавил скорость. Без тормозных огней и фар «жигули» были фактически невидимы. Минут пятнадцать они петляли наобум по проселочным дорогам, и наконец Холлис сказал:
– Мы оторвались от «волги», но, к несчастью, мы заблудились.
– Вы не шутите?
– По дороге вы не заметили какой-нибудь мотель?
– По дороге... Да, Сэм, вы действительно способны показать девушке, как можно хорошо провести время. В следующий раз позвольте мне оплатить завтрак. О'кей?
– Я очень рад, что вы все-таки сохранили чувство юмора, мисс Родз, настолько, насколько возможно в нашем положении. Что ж, лучше заблудиться, чем умереть, скажу я вам. Нам надо найти место, где можно переждать до рассвета.
– Без всяких вопросов? В России?
– Ваше желание увидеть деревню исполнится намного быстрее, чем вы ожидаете, – прибавил он.
«Жигули» ехали по грязной дороге с глубокой колеёй от колес тракторов и грузовиков. Они увидели огни маленькой деревушки и рискнули остановиться у крайней избы.
– По-моему, мы повернули в прошлый век. – Холлис выключил двигатель, и они прислушались к царящей вокруг тишине.
– Это место они не показывают иностранцам, – сказал Холлис.
Дверь избы отворилась, и на пороге показался мужчина. На вид ему можно было дать от сорока до шестидесяти. На нем была телогрейка, накинутая на плечи, и валенки.
– Говорите вы, – сказал Холлис Лизе.
– Здравствуйте, – сказала Лиза по-русски. – Мы – американские туристы.
Мужчина постоял немного и направился к «Жигулям».
Холлис рассматривал дом. Небольшой забор окружал участок вокруг дома, используемый под огород. В углу, чуть поодаль, виднелись сарай и будка, которая, судя по всему, была уборной. На улице, метрах в десяти от дома, стояла колонка для набора воды. В целом деревня выглядела совершенно заброшенной, и по сравнению с ней поселки, расположенные недалеко от Москвы, казались просто процветающими.
Уже через несколько минут вокруг «Жигулей» Холлиса и Лизы собралось человек пятнадцать – любопытные из соседних домов.
– У нас неполадки с машиной. Не могли бы вы приютить нас на ночь? – говорила Лиза.
Крестьяне изумленно переглядывались и молчали. Наконец мужчина, к которому обращалась Лиза, спросил:
– Вы хотите снять комнату? Здесь?
– Да.
– Неподалеку отсюда совхоз. Там в общежитии есть комнаты.
– У вас есть телефон или какая-нибудь машина?
– Нет. Но я могу послать сына на велосипеде.
– Не стоит так беспокоиться, – сказал Холлис. – Мы с женой охотно переночевали бы в вашей деревне.
Он внимательно разглядывал собравшихся вокруг них крестьян. Одеты они были очень плохо и бедно. Мужчины были небриты, а в женщинах чисто по-русски сочетались толстые формы и изможденные вытянутые лица. Зубы у большинства казались черными или вообще отсутствовали. Холлис почувствовал кислый запах их одежды, смешанный с перегаром.
– Наверно, это не совсем правильная мысль, – сказала Лиза Холлису. – Хотите уехать?
– Слишком поздно, – ответил он и обратился к мужчине: – Наверное, мы должны заплатить вам за ночлег?
Тот отрицательно покачал головой.
– Нет, нет.
– Благодарю вас, – сказал Холлис. – Я поставлю машину куда-нибудь, чтобы она не загораживала дорогу. Познакомьтесь пока с ними, Лиза. – Сэм сел в машину и поехал назад по дороге: где-то неподалеку он заметил стог сена. Он поставил «Жигули» так, чтобы их не было видно с дороги, и вернулся назад. Лиза уже познакомилась кое с кем из крестьян.
– Сэм, нашего хозяина зовут Павел Федорович, а это – его жена Ида Огарева, Михаил и Зина – их дети. Их всех очень удивило, что мы так хорошо говорим по-русски.
