Мистер Рикер улыбнулся.
— Я всегда об этом рассказываю на уроках в середине недели, когда класс начинает скучать. Нет ничего лучшего, чем жадность, когда надо завладеть вниманием детей. А что? Ты нашел фолио, Мальволио?
Пит вежливо улыбнулся.
— Нет, но, когда мы на февральских каникулах гостили у моего дяди Фила в Кливленде, я нашел у него в гараже целую кучу старых книг. Большинство про Тома Свифта, это юный изобретатель.
— Я хорошо помню и Тома Свифта, и его друга Неда Ньютона, — сказал мистер Рикер. — «Том Свифт и мотоцикл», «Том Свифт и магическая камера» … Когда я был маленьким, мы шутили: «Том Свифт и электрическая бабушка».
Пит снова изобразил вежливый улыбку.
— Там еще было с десяток книг о девочке-детектива Трикси Белден и еще о Нэнси Дрю.
— Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь, и мне не хочется тебя разочаровывать, но придется. Том Свифт, Нэнси Дрю, братья Харди, Трикси Белден … Все это интересные свидетельства ушедшей эпохи и замечательное мерило того, как за последние лет восемьдесят изменилось то, что называется подростковой литературой, но эти книги не имеют никакой общественной ценности, даже если они в идеальном состоянии.
— Я знаю, — ответил Пит. — Я потом проверил в блоге «Хорошие книги». Но, пока я их рассматривал, в гараж вошел дядя Филипп и сказал, что у него есть такое, что заинтересует меня еще больше. Я ему до этого рассказывал, что занимаюсь Джоном Ротстайном. Оказалось, это «Беглец» в твердой обложке с автографом. Без посвящения, просто подпись. Дядя Фил рассказал, что получил эту книгу от какого-то парня по имени Эл, проигравший ему в покер десять долларов. Он сказал, что она у него сохраняется уже пятьдесят лет. Я посмотрел на выходные данные, это первое издание.
Мистер Рикер слушал его, качаясь на стуле, но после этих слов с грохотом сел ровно.
— Постой-ка! Ты, вероятно, знаешь, что Ротстайн очень редко давал автографы?
— Да, — кивнул Пит. — Он называл это «искажением совершенной книги».
— Именно так, в этом он был похож на Рэймонда Чандлера. А известно ли тебе, что подписанные автором книги ценятся больше, если автор написал только свое имя, без посвящения?
— Да, на «Хороших книгах» об этом написано.
— Подписанное первое издание Ротстайна, вероятно, чего-то стоит. — Мистер Рикер задумался. — Хотя, если включить мозг, в каком она состоянии?
— В хорошем, — быстро ответил Пит. — Несколько пятен на форзаце и титуле, больше ничего.
— Ты, я вижу, в теме.
— Почитал несколько после того, как дядя показал Ротстайна.
— Эта книга не у тебя, я думаю?
«У меня есть несколько лучше, — подумал Пит. — Если бы вы только знали». Иногда он чувствовал тяжесть от этого знания, а сегодня — особенно, потому что приходилось врать.
Это ложь ради добра, напомнил он себе.
— Нет, но дядя сказал, что подарит ее мне, если яза хочу. Я сказал, что мне надо подумать, потому что он не … Ну, знаете …
— Не имеет представления, которая ее реальная стоимость?
— Да. Но потом я начал думать …
— Что?
Пит сунул руку в задний карман, достал сложенный лист бумаги и протянул его мистеру Рикеру.
— Я поискал в интернете книжных торговцев, которые покупают и продают первые издания, и нашел этих троих. Я знаю, вы тоже букинист …
— Какой там букинист. Я на свою зарплату не могу себе позволить покупать что-то серьезное, но у меня есть сборник Теодора Ретке с автографом, который планирую передать детям. «Пробуждение». Удивительные стихи. Есть еще Воннегут, но этот почти ничего не стоит. В отличие от Ротстайна, отец Курт подписывал все, что угодно.
— Я только подумал, знаете ли вы кого-то из них, и, как что знаете, скажете, кто лучше. Если бы я решил взять у дяди эту книгу и потом … Ну, понимаете, продать ее.
Мистер Рикер развернул лист, посмотрел на него, после чего снова посмотрел на Пита. От этого взляда, внимательного и одновременно доброжелательного, Пит почувствовал неловкость. Может, это была таки неудачная идея, и он не так уж и специалист в сочинительстве, но отступать поздно, придется как-то выкручиваться.
— Я знаю их всех. Но, черт побери, еще я знаю, как много для тебя значит Ротстайн, и не только из твоей прошлогодней работы. Энни Дэвис говорит, ты часто его вспоминаешь на творческом письме. Она утверждает, что трилогия о Голде — это твоя Библия.
Пит вынужден был согласиться. Он и не подозревал, каким разговорчивым был. Следует прекратить так много говорить о Ротстайне, решил он. Это опасно. Люди могут вспомнитьоб этом, если …
Если.
— В том, чтобы литературных кумиров, нет ничегого плохого, Пит, особенно если ты собираешься в колледже изучать литературу. Для тебя это Ротстайн, по крайней мере сейчас, и эта книга может стать началом собственной библиотеки. Ты уверен, что хочешь продать ее?
Пит мог ответить на этот вопрос абсолютно искренне, хотя на самом деле речь шла не о книге с автографом — Да, уверен. У нас дома сейчас некоторые трудности …
— Я слышал, что случилось с твоим отцом, это ужасно. Слава Богу, хоть этого психа схватили, пока он не успел еще чего натворить.
— Папе уже лучше, они с мамой снова работают, только, понимаете, мне понадобятся деньги на колледж …
— Понимаю.
— Однако это сейчас не главное. Моя сестра хочет учиться в Чапел-ридж, а родители говорят, что не могут ее туда устроить. По крайней мере, в следующем году. Они, конечно, зарабатывают, но не столько. А мне кажется, ей надо учиться в таком месте. Она пока, не знаю, как бы так сказать, отстает.
Мистер Рикер, который, безусловно, видел на своем веку немало отстающих учеников, серьезно покивал.
— Если бы Тина могла подружиться с теми, кто хоть пытается учиться, особенно с этой девочкой, Барбарой Робинсон, с которой она дружила, когда мы жили в Вест Сайде, все могло бы сложиться иначе.
— Это хорошо, что ты думаешь о сестре, Пит. Даже благородно.
Пит никогда не считал себя благородным. От неожиданности он даже заморгал глазами.
Пожалуй, видя его смущение, мистер Рикер снова устремил взгляд на бумагу.
— Ну хорошо. «Книги Гриссома» для тебя лучший вариант, конечно, если бы Тедди Гриссом был жив, но сейчас магазином заправляет его сын, а он, откровенно говоря, скряга еще тот. Он честный, но с долларом расстается никак охотно. Он скажет, мол, времена сейчас такие, но на самом деле у него такой характер.
— Хорошо …
— Думаю, ты посмотрел в интернете, сколько может стоить первое издание «Беглеца» в хорошем состоянии и с автографом?
— Да. Две-три тысячи. Этого хватит на год обучения в Чапел-ридж, но хоть начать можно. Папа называет это «честные деньги».
Мистер Рикер кивнул.
— Действительно. Тедди-младший, вероятно, начнет с восьмисот, ты можешь раскрутить его на тысячу, но, если продолжать давить, он может встать на дыбы и пошлет тебя куда подальше. Следующий магазин Бадди Франклина, «Покупай книгу». Он тоже ничего — то есть, дела ведет честно, только Бадди мало интересуется художественной литературой двадцатого века. У него другая большая игра, он продает старинные карты и атласы семнадцатого века богатым ребятам из Брансон-парк и Сахарной пригорке. Но, если не сможешь уговорить Бадди оценить книгу, иди в «Гриссом» к Тедди-младшего, можешь получить от тысячи двухсот. Я не говорю, что получишь, но шанс есть.
— А «Редкие издания Эндрю Халлидея»?
Мистер Рикер нахмурился.
— От Халлидея я бы держался подальше. У него небольшой магазинчик на Лейсмейкер-лейн в торговом центре рядом с Ловер-Мейн-стрит. Помещение шириной не более вагона в поезде, зато длинные, почти на целый квартал. И все вроде бы хорошо, но у него какой-то привкус. Я слышал, он не слишком щепетилен о происхождении определенных товаров. Знаешь, что это значит?
— Линия собственности.
— Правильно. Которая заканчивается бумажкой, которая свидетельствует, что ты легально владеешь тем, что хочешь продать. Единственное, о чем я знаю наверняка: лет пятнадцать назад Халлидей продал пробный экземпляр «Да и славных мужей Похвала» Джеймса Эйджи, а оказалось, что он был похищен из имения Брук Астор. Она была богатой старой сплетницей из Нью-Йорка и держала вороватого управляющего делами. Халлидей показал чек, и его отчет о том, как к нему попала книга, похож на правду, потому делу против него не дали ход. Но чек можно и подделать. Я бы держался от него подальше.
— Спасибо, мистер Рикер, — сказал Питер, а сам подумал, что, если бы решил действовать, то направился бы сразу к «Редкие издания Эндрю Халлидея». Но ему нужно было бы вести себя крайне осторожно, и, если бы мистер Халлидей отказался платить наличными, сделка не состоялась бы. К тому же ни при каких обстоятельствах он не должен был узнать имя Пита. Даже грим не помешал бы, но здесь нельзя перегнуть палку.
