В тот же день ему позвонили дочкины ухажеры.
— У вас такая замечательная дочь, — поздравили его они, говоря с характерным акцентом.
— Не смейте трогать мою дочь! — не сдержавшись, прокричал в трубку не на шутку встревоженный отец.
— Зачем трогать? У нас до свадьбы трогать нельзя! — похвастался телефонный собеседник. — Такие у нас обычаи! Но можно невесту украсть!..
Прапорщик посмотрел на дочь, которая вертелась возле зеркала, и сразу все понял.
«Товар» тут же завезли. А за покупателями дело не стало — покупатели щедро расплатились, намекнув на возможность нового заказа.
На стеллаже, где лежали гранатометы, появились пустые ящики.
Когда соседу по лестничной клетке привезли из Чечни «цинк» с останками сгоревшего в БТРе сына, прапорщик подумал, что, возможно, это был его гранатомет. Но потом решил, что это совершенно не обязательно, потому что этих гранатометов в Чечне как грязи. Может, это не его гранатомет, а бывшего министра обороны, который передавал их боевикам тысячами? Он за министра отвечать не согласен!
И то верно — почему у нас всех собак всегда вешают исключительно на стрелочников и хоть бы одну на министра? Неправильно это!..
Когда на склад поступили переносные ракетно-зенитные комплексы, прапорщик Кузьмичев понял, что ему крупно повезло. Вернее, ему объяснили, что ему крупно повезло, потому что назвали цену, за которую готовы приобрести каждый ПЗРК.
Соблазн был велик. Но и риск тоже. Ракетный комплекс, в отличие от автомата, проходил по особому списку — так просто его не умыкнешь. С другой стороны, получив такие деньги, можно было откупиться от какой угодно ревизии! Рискнуть? Или нет?..
Сомнения жадного человека всегда истолковываются в пользу наживы. И прапорщик не устоял — сдав на пробу один ПЗРК, не забыв поделиться со своими, с которыми был в доле, начальниками. На следующий день ревизия не пришла, что было истолковано добрым предзнаменованием.
И прапорщик сдал еще один комплекс. Остановиться он, как и всякий вор, уже не мог, потому что останавливаться ему было уже бессмысленно — он в этом деле увяз по самую маковку и лишний эпизод в его будущем деле уже ничего ни прибавить ни убавить не мог. Так стоит ли стесняться?
Следующий ПЗРК он сбыл своим, местным. На чем и про кололся. Потому что «свои» притащили к нему «чужих». Не по доброй воле, чтобы при головах остаться…
…В дверь позвонили.
— Поди открой! — крикнул Кузьмич дочери.
Сам он с дивана вставать не хотел. Может он, в конце концов, позволить себе отдохнуть от трудов неправедных!
— Ты слышишь или нет?!
— Да слышу я, слышу! — раздраженно проорала из своей комнаты дочь.
— А чего не идешь?
— Не могу — я голая!
Кузьмич вздохнул и пошел к двери. Никакого сладу с этими бабами нет — то они голые, то в грязном халате, то в бигудях!.. Дверь открыть некому!..
— Кто там еще? — недовольно спросил он.
— Эй, слушай, дорогой, почтальон к тебе пришел! Открой срочно — да! — крикнули из-за двери. — Телеграмм тебе принес!
Кузьмич провернул защелку. А дальше… А дальше он ничего не понял — какая-то неведомая сила рванула его за грудки вперед, пушечным ядром вынося из квартиры, и потащила вниз по лестнице так, что ноги ступенек не касались.
Против подъезда стоял большой черный джип с распахнутыми дверцами, который стремительно, хотя никуда не ехал, приблизился. Кузьмича внесло в салон, дверцы захлопнулись, и джип рванул с места.
— Вы кто? — удивленно, потому что он даже еще испугаться не успел, спросил прапорщик.
Сидеть ему было неудобно, потому что планировка джипа была крайне неудачной — пол поднят очень высоко, отчего коленки задирались под самый подбородок.
— Вы кто?! — повторил он свой вопрос, уже подозревая худшее, подозревая, что его взяла милиция. Но милиция в его случае была бы далеко не худшим вариантом.
— Попался, гад! — мстительно сказал кто-то снизу. — Мы тебя отучим туфту впаривать!
И пол под ногами зашевелился, словно живой. Но прапорщику уже было не до пола!
— Зачем так нехорошо делаешь? — обернулся нему с переднего сиденья жуткого вида кавказец. — Зачем обманываешь, зачем плохой товар даешь?
— А?.. — прошипел снизу голос. — Зачем гнилой товар нам впарил?!
Сидящий рядом с прапорщиком мужчина, который тоже был кавказцем, подняв ногу, изо всех сил ткнул ею куда-то вниз.
«Пол» сказал:
— Ай!..
И затих.
— Если ты нас обманул, мы тебе голову резать будем! — дружески пообещал передний кавказец, оскалив зубы и проведя большим пальцем под подбородком. — Вот так резать будем!
Судя по всему, он не шутил, он излагал план предстоящих им совместных вечерних мероприятий.
— Всэм рэзать будем! Всэм до одного!..
Кузьмич почувствовал, как под его ногами замер, закаменел «пол». И как закаменел он сам! Если бы это были не чеченцы, если бы это была милиция, он бы обрадовался им как родным!
— Этого не может быть, я не обманывал, у меня как в аптеке! — залепетал он. — Это не я! Честное слово!..
— Разберемся… — грозно пообещал кавказец. — Со всеми, кто нас обманул, разберемся!
И глаза его нехорошо сверкнули…
* * *
Поздно ночью на перекрестке, недалеко от дома, где жил прапорщик Кузьмичев, остановилась машина. Большой черный джип. Дверцы распахнулись, и из машины на обочину выпал какой-то бесформенный сверток.
Дверцы хлопнули, и джип уехал.
Сверток остался лежать.
Размерами и внешними очертаниями сверток смутно напоминал человеческую фигуру, но только у ней не было ни рук, ни ног, ни головы. И еще этот сверток не шевелился…
Мимо проехала машина и еще одна, но никто не обратил внимания на кучу какого-то валяющегося на обочине тряпья. Или сделали вид, что не обратили, потому что нынче чем меньше ты видишь, тем спокойней спишь.
Безголовый, безрукий, слегка напоминающий человеческую фигуру сверток мог пролежать на обочине, наверное, до самого утра, если бы на него не обратили внимание случайные прохожие. Вернее, неслучайные прохожие. Две женщины — одна молодая, другая в возрасте. Они только что вышли из подъезда и, обойдя дом, подошли к дороге. И стали всматриваться вдаль. Похоже, они кого-то искали. Они искали своего пропавшего мужа и отца.
— Смотри-ка! — сказала одна из женщин.
И показала на лежащий на обочине сверток.
Они подошли к нему поближе.
Это был мешок, самый обычный мешок, в которых перевозят и хранят картошку. Только не похоже было, чтобы в нем была картошка, — этот мешок имел совсем-совсем другие очертания, был весь в крупных буграх и был в каких-то темных, промочивших ткань насквозь пятнах. Как будто в нем перевозили не картошку, а перевозили свежее мясо.
Женщины приблизились к мешку, и им вдруг стало неуютно, стало страшно, потому что они смогли оценить его размеры! Мешок был точно таким, каким должен быть, если в него засунуть человека. Например, их отца…
А вдруг?!
Боясь предположить худшее, боясь даже об этом подумать, они остановились в одном шаге от своей жутковатой находки.
Мать потянулась к горловине мешка.
— А если это он?! — испуганно ойкнула дочь. — Давай лучше милицию вызовем!
Но было уже поздно… Мешок зашевелился. И сказал:
— Они уехали?
Женщины с визгом отпрыгнули в стороны.
Из мешка показалась голова. Голова их отца. Которую трудно было узнать, потому что вся она была в ссадинах, синяках и кровоподтеках.
Голова испуганно огляделась по сторонам.
Машины не было!
Вслед за головой из мешка вылезли плечи. Руки. Туловище… Туловище тоже было в крови, пропитавшей рубаху и мешок.
Мать с дочерью разом, в голос завыли.
— А ну — цыц! — рявкнул на них муж и отец. — Помогите лучше.
Его подхватили под руки и повели к подъезду. Он шел с трудом, сильно прихрамывая, но шел своими ногами…
Что с ним произошло, прапорщик Кузьмичев так и не понял. Но более всего не понял, почему вернулся домой и почему с головой!
Его, ни сном ни духом не ожидавшего такого поворота событий, сняли с дивана, впихнули в джип и увезли в неизвестном направлении. Увезли чеченцы, которым он продал переносной ракетно-зенитный комплекс. Вернее, он не им продал, он местным браткам продал, а те перепродали его чеченцам. Которых предложенный товар чем-то не устроил.
По крайней мере, так понял Кузьмич. Понял, что ему предъявляют рекламацию, потому что чеченцы стали кричать, что он вор и обманщик, и стали его жестоко бить, требуя, чтобы он во всем признался. На их перекошенные злобой лица было жутко смотреть! А потом один из них выдернул из ножен здоровенный нож, которым хотел перерезать ему шею. Но его оттащили другие чеченцы, потом они долго о чем-то друг с другом спорили и снова хотели зарезать…
Он уже был уверен, что зарежут, он уж со всеми мысленно простился… Но его отпустили, потребовав вернуть деньги и сообщить им, когда на склад привезут новую партию «Игл».
