Они шли по дорожке среди деревьев в небольшой долине, рядом журчал бегущий ручей. Было тихо и, бесспорно, очень живописно.
— Здесь хорошо, — признала Сара.
— Это точно. Только не пейте воду. — Он кивком указал на ручей.
— Почему?
— Попробуйте и очень скоро поймете. Это солончаковое болото.
Они теперь шли по тропинке среди зарослей камыша. Сара спросила:
— Вы давно знаете Джока Уайта?
— С тех пор как меня перевели в SAS. Мы вместе служили в Омане, на Кипре, в Ирландии, а потом и на Фолклендах.
— Сколько ему лет?
— Полагаю, около шестидесяти, но у меня такое ощущение, что он жил всегда. Он участвовал в корейской войне, представляете? Потом Борнео, Аден. Да, Вьетнам тоже, был прикомандирован к австралийской SAS. — Он искоса посмотрел на Сару. — Вы знаете, что Вильерс был во Вьетнаме?
— Нет, я этого не знала. — Сара была поражена.
— Осталось немного мест, куда SAS не суется. Но, возвращаясь к Джоку, он учит выживанию любого, кто хочет этому научиться.
— Похоже, что он очень необычный человек.
— Это точно. Он в полку даже не легенда, икона.
Резкий голос с едва заметной шотландской картавостью произнес:
— Не верьте ни единому его слову, милочка, он всегда преувеличивает.
Они обернулись, Джок Уайт вышел из зарослей камыша. Это был гигант с всклокоченными седыми волосами и белой бородой в камуфляжной куртке десантника, вельветовых брюках, резиновых сапогах и с дробовиком за плечом. В камышах возникло движение, и появился светлый ламбрадор. Судя по виду, собака недавно имела щенков. Собака заскулила, заюлила, радостно приветствуя Игана.
Он присел, чтобы ее приласкать.
— Привет, а кто у нас хорошая девочка? Это Пегги, сама прелесть, — сказал он Саре. — А это… — Он взглянул вверх на мужчину. — Это Джок Уайт. ИРА, обычно, закрывала свою лавочку и отправлялась на зимовку во Флориду, когда он появлялся в Южном Арма.
— Наглый, как сам дьявол, — сказал Джок. — Всегда был таким. Вы оказались в плохой компании, милочка.
— Теперь уже нет, мистер Уайт. — Она подала ему руку. — Сара Тальбот.
— О, это мне нравится, Шон. Впервые ты сделал что-то стоящее. Давайте вернемся к дому и выпьем чаю. Вы останетесь, конечно?
— Мы надеялись.
— Это хорошо. — Он предложил Саре руку, и они отправились по дорожке в обратный путь.
Джагоу проехал через Мартон и до указателя на ферму «Всех святых», развернулся и поехал обратно. Он обратил внимание на маленький караван-парк позади деревенского гаража и въехал в ворота. Старик в комбинезоне и суконной кепке, стоя на стремянке, красил один из караванов. Он обернулся и посмотрел на Джагоу.
— Могу я что-нибудь для вас сделать?
— Вы владелец?
— Смешное слово, но отражает смысл.
— У вас не найдется каравана в аренду, как вы считаете?
Старик положил кисть сверху на банку с краской и спустился со стремянки.
— Надолго?
— На сегодня, возможно, завтра тоже.
Старик заглянул в машину.
— Вы рыболов?
— В действительности, орнитолог.
— Все едино. Не много вы наловите при таком снаряжении. — Он повернулся, почесывая спину. — Выбирайте сами. В это время года здесь никого не бывает. Десять фунтов за ночь вместе с газовым баллоном.
— Замечательно. — Джагоу взял из машины портплед и рыболовные снасти.
— Гараж тоже мне принадлежит. В магазине мы держим все необходимое. Ваше имя?
— Макензи. — Джагоу любезно улыбнулся и последовал за стариком к ближайшему каравану.
Потолок в гостиной был таким низким, что Джок Уайт почти касался его головой. Камин же такой огромный, что человек мог в нем стоять в полный рост. Кресла, старый диван-кровать, буфетная стойка с несколькими фотографиями на ней, все со времен службы в армии и множество книг повсюду, во всем приятная беспорядочность.
Джок Уайт сидел на подоконнике в армейских очках в стальной оправе, сползавших на кончик носа, и читал бумаги, относящиеся к смерти Эрика. Французское окно было распахнуто в сад, где сидела Сара, держа на коленях корзинку со щенками. Регги свернулась у ее ног. Иган развалился у камина и дымил сигаретой. Он закашливался почти после каждой затяжки.
— Ты, парень, убить себя пытаешься, или что? — сказал Джок.
Иган пожал плечами.
— Отстань, Джок. Конец один. Ты же знаешь, сколько я ношу в себе металлолома.
— Как колено?
— Приемлемо.
Джок вздохнул, снял очки и поднял в руке бумаги.
— Это грязное дело.
— Не могу не согласиться.
Джок посмотрел на Сару в саду.
— Прекрасной молодой женщине вроде нее не следовало бы вмешиваться в дела такого сорта.
— Она настроена очень решительно, — сказал Иган. — Закусила удила. Хочет с ними встретиться лицом к лицу.
Джок Уайт покачал головой.
— Так зачем ты привез ее сюда?
— Нам нужно занять эти выходные, пока люди моего дяди поймут, могут ли они чем-нибудь помочь. Я подумал, что ей будет здесь интересно. Я упомянул твои курсы выживания. — Он встал и подбросил в огонь полено. — И, кроме того, она никогда в жизни не нажимала на курок. Мне хотелось бы думать, что она и не смогла бы, когда дело дойдет до дела.
Пожилой человек кивнул.
— Ты, парень, хитрый поросенок. Ты ведь хочешь, чтобы я вывел ее из игры, включив в игру.
— Точно.
— Ты всегда был порядочным сукиным сыном, — сказал Джок. — Я пойду с ней прогуляюсь, а ты оставайся здесь и занимайся своими делами.
Он взял свою куртку десантника, надел и вышел к Саре.
— Не хотите подышать со мной свежим воздухом, милочка?
— С радостью, Джок.
Они вышли из сада через маленькую калитку, и пошли вверх по течению ручья. Джок сказал:
— Мне жаль вашего сына.
Она остановилась и взглянула на него заискивающе.
— Вы первый, кто его так назвал. Большинство говорят: пасынок.
— О, кровные узы не всегда являются определяющим фактором. Дело в чувствах. Мне кажется, он не был бы для вас дороже, будь он ваша плоть и кровь.
Она потянулась и погладила его по щеке.
— Это лучшее, что мне говорили, когда бы то ни было.
Они пошли дальше.
— Я знал вашего мужа, — сказал Джок. — Очень давно служил с ним вместе в Адене. Там, в округе, который называется Кратер, перевес был на стороне марксистских повстанцев. Когда они устроили засаду и взяли наших парней, он пошел туда со взводом, чтобы их освободить. Все, что у него было, это офицерская тросточка в правой руке. Так и вижу его впереди, шагающим, словно на воскресной послеобеденной прогулке, чтобы вызвать огонь на себя.
— В конце концов, они его прикончили, не так ли?
Он посмотрел на нее удивленно, потом понял.
— Можно, конечно, и так на это смотреть.
— Я никогда не могла понять солдат. Первый парень, в которого я влюбилась, был убит во Вьетнаме. Каждый раз это выглядит такой глупостью.
— Иногда нет выбора, милочка. Фокус в том, чтобы жить здесь и сейчас, в каждое мгновенье. Действовать так, словно все заключено в нем. Нет начала и нет конца.
Джагоу с верхней площадки плотины наблюдал за ними в цейссовский бинокль. Видя ее с Уайтом, он едва сдерживал негодование из-за того, что кому-то еще доступно общение, в котором ему отказано. Он сказал тихо:
— Ладно, старик, не раскисай.
— Здесь так хорошо. — Сара слегка подрагивала от холода, глядя вдаль на солончаковые болота.
— Эти места были заповедными со времен римлян, — сказал Джок. — Потом здесь были саксы. Изгои, которых преследовали норманны. Спустя века это были контрабандисты, которым дышали в затылок сборщики налогов. Хочу заметить, что и сейчас не без этого.
— Так и есть, — сказала Сара. — Это место обитания призраков. Мертвый мир.
— Не так это, милочка. Здесь кипит жизнь. Крабы в заводях, рыба в ручьях, кроншнепы и травники, черные казарки прилетают сюда каждую зиму из самой Сибири. Здесь есть все, чтобы человек мог здесь жить.
— Это то, чему вы учите? Выживанию?
— Если вам так больше нравится. Зная то, чему я учу, можно пережить геноцид, но есть такие, которые сами отказывается от жизни. Бедные, несчастные создания, которые сгибаются и погибают стоит им лишиться крыши над головой, картонок с хлебом и молоком, доставляемых каждое утро к порогу дома.
Сара рассмеялась.
— Вы думаете, я из их числа?
Он махнул рукой.
— Из этого камыша, если уметь, можно сплести прекрасный дом, который защитит от любой непогоды. Почти каждая живущая на этих болотах живность — съедобна. Насекомые ради протеина. Вороны, ежи. — Он сошел с тропинки, сунул руку в болотину и поднял большую жабу. — Прекрасная еда, миссис Тальбот. Сможете вы это съесть? Или сушеных червей? Это ведь чистый протеин.
Сара была поражена совершенным безобразием жабы.
