«домой»… Кто он? Просто участливый прохожий или один из статистов в труппе Клоппеншульца?
Чем больше Эриксон размышлял обо всём этом, тем прочнее зарождалось в нём чувство обречённости. Ему не победить в этой схватке; не ему тягаться с Клоппеншульцем – этим монстром, с такой небрежной лёгкостью рассуждающим о том, как легко и просто свести человека с ума. «Кто бы это ни был, он, кажется, уже хорошо преуспел в достижении своей цели», – как-то так он сказал. Намёк на то, что ему удалось посеять в душе Эриксона семена безумия – страх, апатию, подозрительность…
Клоппеншульц… Клоппеншульц… Сама фамилия – таинственная, жутковатая, хорошо подходящая к образу отшельника, управляющего людьми как марионетками. Жуткая и ужасная фамилия, но сколь прекрасно её звучание – Клоппеншульц. Это вам не унизительный набор звуков – Скуле. Человек с такой фамилией заведомо не может быть чем-то значимым для этого мира, он уже самим своим рождением осуждён прозябать на самом дне. Клоппеншульц – это даже не Эриксон. Кто он? Немец? Да, наверное, немец – ведь это немцы нация философов.
Он был так увлечён своими мыслями и истомчивыми звуками флейты, что не сразу услышал стук в дверь, который был уже, видимо, не первый.
Ну вот, опять… Что на этот раз ему приготовил неведомый режиссёр?
– Здравствуйте, – произнёс худощавый невысокий мужчина в плаще и шляпе, стоявший за дверью и глядевший на Эриксона с любопытством и даже радостью. – Я сначала спросил у консьержки, и был очень рад узнать, что с вами всё в порядке, господин Эриксон…
– Тише! – реакция Эриксона была мгновенной. Он едва не кинулся затыкать незнакомцу рот, кося глазом на площадку, где нёс своё нескончаемое дежурство Йохан. Но мальчишки, к счастью, не месте не оказалось, и вообще на лестнице никого не было видно.
Одним движением он схватил гостя за локоть и буквально втащил в прихожую, захлопнув за ним дверь. На лице неизвестного отразилась растерянность и даже некоторый испуг, он поднял свой зонт, будто готовясь защищаться.
– Простите, – кинулся извиняться Эриксон, беря гостя за руки, – простите мою некоторую горячность.
– Э-э, – выдавил этот господин, пытаясь вырвать свои руки из хватки инженера. – Господин Эриксон…
– Ещё! Ещё раз! – Эриксон готов был броситься на пришельца с объятиями, но сдержался, чтобы окончательно его не испугать. – Назовите меня так ещё раз.
– Что вы… что вы имеете в виду? – совсем опешил гость.
– Простите меня, я просто немного не в себе от радости… Я объясню вам… это очень долгая история, но если вы согласитесь выслушать меня… Да, да, конечно, я Эриксон, Витлав Эриксон.
– Ну да, – неуверенно произнёс гость. – Так было написано на вашей визитке.
– На моей визитке! У вас есть моя визитка? Мы знакомы?
– Нет. Пожалуй, нет, – пожал влечами господин, и с его плаща посыпались на пол дождевые капли. – Вряд ли это можно назвать знакомством.
– Да что же мы стоим! – спохватился Эриксон. – Проходите, господин… господин…
– Кёль. Мартин Кёль, – поклонился пришедший.
– Замечательно. Кёль, Кёль… Замечательно, вы – счастливчик.
– В каком смысле? – заинтересовался Кёль, расстёгивая плащ.
– Фамилия у вас красивая. Впрочем, не обращайте внимания, номенология – это моя маленькая слабость.
– Да, – дёрнул бровью посетитель.
– Некоторые собирают марки, а я – красивые фамилии.
– Да, понимаю.
Эриксон провёл посетителя в гостиную. Он заметил, что лицо Кёля сморщилось от затхлого запаха, который действительно наполнял комнату – даже Эриксон сейчас это почувствовал. Гость обежал взглядом убогую обстановку и, кажется, уже пожалел о своём приходе.
– Так значит, я дал вам свою визитку? – начал Эриксон, усадив гостя на банкетку и присаживаясь рядом.
– Да-да, – Кёль достал из нагрудного кармана пиджака карточку, протянул Эриксону. Несомненно, это была его визитка. И конечно нетрудно было понять, насколько не вяжется в глазах посетителя этот прямоугольник голубоватого картона, покрытый золотым тиснением и вензелями, с убогим зловонным помещением, в котором он сидел сейчас на скрипучей потёртой банкетке.
– Вы извините, господин Кёль, – принялся объяснять Эриксон, – простите, что оказались в такой обстановке, но дело в том, что… Постойте! – вдруг воскликнул он, осенённый внезапной мыслью, чувствуя, как от этой мысли вся его радость блекнет и растворяется, сменяясь ощущением новой опасности, очередной ловушки, поставленной умелым кукловодом Клоппеншульцем. – Постойте-ка… А… А почему вы пришли сюда?
– Простите? – не понял Кёль.
– Ну, я имею в виду, почему вы пришли ко мне – сюда, на Сёренсгаде? Я живу не здесь, это не мой дом. А? – и он вперил в незнакомца пронзительный взгляд, внутренне готовясь нападать и защищаться.
– То есть… – смешался Кёль. – Простите, я не понимаю… А куда я должен был прийти?
– На визитке указан мой настоящий адрес, смотрите, – он поднёс карточку к лицу Кёля.
– Там вообще нет адреса, – пожал тот плечами, глядя на Эриксона как на сумасшедшего.
Эриксон повертел карточку в руках, внимательно рассмотрел обе стороны. Действительно, адрес не был указан – только фамилия и статус.
– Но… – не сдавался он, – но почему вы пришли именно сюда?
– Простите меня, господин Эриксон, – Кёль поднялся, – я лишь хотел убедиться, что с вами всё в порядке. На вас было столько крови, что я думал…
– Крови?! – вскричал Эриксон, тоже поднимаясь. – Постойте, постойте… Так вы… вы тот человек, который принёс меня сюда?
– Ну да, – произнёс Кёль. И тут же улыбнулся: – Ах, простите меня, господин Эриксон, я должен был сразу сказать. Ну конечно, всё недоразумение состоит в моей несообразительности. Я-то вас знаю, но вы-то меня вряд ли запомнили, вы были в таком состоянии…
– Пьяный? – подсказал Эриксон.
– Пьяный? – переспросил Кёль, задумчиво глядя на Эриксона. – Ну-у, пожалуй, да… Во всяком случае, вы были… э-э… неконтактны.
– Но почему вы принесли меня в этот дом?
– А-а, вот вы о чём… Ну, вы лежали на углу, там я на вас и наткнулся. Я живу неподалёку, возвращался домой из театра. Я ведь актёр. Долго пытался привести вас в чувство, но вы были… мертвецки пьяны, похоже, и никак не реагировали. Какой-то господин вышел отсюда и двинулся в сторону площади. Когда он проходил мимо, я спросил: «Послушайте, этот господин не в вашем доме живёт?» Он подошёл, наклонился, чтобы получше вас рассмотреть. «А-а, этот… – сказал он. – Опять надрался… Да, он из первой квартиры». «Вы не поможете мне донести его до дома? – спросил я». «Нет, – отвечал тот господин. – Очень мне надо таскать это…» Я не могу повторить его последнее слово, извините. Вот. Тогда я поднял вас и волоком потащил ко входу. То ли из кармана у вас, то ли из руки выпала эта
