Стратегия себя оправдала. Даже товарищи по демократической партии, серьезно напуганные реформами губернатора, без зазрения совести от него отвернулись. Клинтон Тайри понял, что его игнорируют, и постепенно стал терять самообладание. Каждое поражение у законодателей проходилось по губернатору кувалдой. Его появления на публике отмечались желчной риторикой и мрачным ворчанием. Он похудел и перестал стричься. На одну загадочную пресс-конференцию он предпочел не надевать рубашку. Тайри писал язвительные письма на служебных бланках и давал интервью, где пространно цитировал Карла Юнга, Генри Торо и Дэвида Кросби.[29] Однажды ночью полицейский, приставленный охранять губернатора, застал его на кладбище. Клинтон Тайри объяснил, что собирался выкопать останки Наполеона Бонапарта Броварда – губернатора, первым выдвинувшим план осушения болот Эверглейдс, и раздать его кости на сувениры туристам в Капитолии штата.
Безудержное уничтожение Флориды тем временем продолжалось – как и массовый приток людей. В штате ежедневно оседало до тысячи охотников за богатством, и Клинт Тайри ничего с этим поделать не мог.
И губернатор прекратил борьбу. Одним пасмурным утром он покинул Таллахасси на заднем сиденье служебного лимузина и растворился в дебрях дикой природы. Еще ни один губернатор в истории Флориды не подавал в отставку. Вообще ни одно выборное должностное лицо не уходило из общественной жизни так внезапно и столь эксцентрично. Журналисты и писатели охотились за пропавшим Клинтоном Тайри, но так его и не поймали. Он передвигался ночами, питался сбитыми на дороге животными и вел уединенное существование болотного гремучника. Те, кому доводилось с ним сталкиваться, узнавали его под именем «Сцинк» или просто «капитан»; он изредка покидал свой мрачный скит ради праведного поджога, нападения с применением физического насилия и снайперской стрельбы на шоссе.
Лишь один человек пользовался абсолютным доверием сбежавшего губернатора – дорожный полицейский, который охранял его во время избирательной кампании, а позже служил в губернаторском особняке. Тот же полицейский сидел за рулем лимузина в тот день, когда Клинтон Тайри исчез. Только он знал, где сейчас губернатор, только он поддерживал с ним связь, следил за его перемещениями и приходил на помощь, когда беглец попадал в передряги – а он в них попадал. Полицейский оказался рядом, когда его друга зверски избили, и он лишился глаза, и потом, когда губернатор обстрелял машины, приехавшие на пикник, и еще раз, когда он спалил дотла парк аттракционов.
Бывали годы и поспокойнее.
– Он очень ждал этого урагана, – сказал Джим Тайл, накручивая на вилку спагетти. – Потому есть повод беспокоиться.
– Я слыхал об этом парне, – проговорил Августин.
– Тогда вы понимаете, зачем мне нужно поговорить с миссис Лэм.
– Миссис Лэм ушам своим не верит, – съязвила Бонни. – Вы думаете, этот сумасшедший захватил Макса?
– Одна старуха видела человека, похожего на губернатора, который тащил другого человека, по описанию схожего с вашим мужем. Тащил на плече. Голого. – Джим Тайл помолчал, чтобы миссис Лэм представила картину. – Не знаю, как у бабки с глазами, но проверить стоит. Вы говорили, у вас есть пленка с голосом похитителя.
– Она у меня дома, – сказал Августин.
– Вы не против, если я послушаю?
– Все, что вы говорите, – просто смешно! – вскинулась Бонни.
– Так повеселите меня, – попросил Джим Тайл.
Бонни оттолкнула тарелку с недоеденной лазаньей.
– Вам-то какой интерес?
– Он мой друг. В беде, – ответил полицейский.
– Меня заботит только Макс.
– Они оба в опасности.
Бонни спросила о жирном покойнике в морге. Тайл сказал, что человека задушили и накололи на спутниковую антенну. Похоже, убили не ради ограбления.
– Это тоже ваш «друг» сделал?
– Не знаю, сейчас допрашивают одного придурка из Алабамы.
Все это казалось Бонни невероятным.
– Его вправду «накололи»?
– Да, мэм. – Полицейский не стал упоминать об издевательском распятии. Миссис Лэм уже хватит.
– Здесь сумасшедший дом, – стиснув зубы, процедила Бонни.
Джим Тайл полностью согласился. Он устало взглянул на Августина:
– Я лишь проверяю зацепки.
– Поехали. Прокрутим вам эту пленку.
Айра Джексон намеревался прикончить торговца трейлерами, а потом вернуться в Нью-Йорк и организовать похороны матери. Но беспокойный осадок от чего-то несделанного остался и после убийства. Проезжая через распотрошенные ураганом кварталы, Айра Джексон понял, каким жалким, никчемным человечишкой был Тони Торрес. Вся Южная Флорида кишела парнями, которые весело продавали вдовам смертельные ловушки. Улики налицо: Айра мог распознать дерьмовую постройку, а такие он видел повсюду. В одном квартале дома в ураган выстояли – даже таблички с фамилией хозяев остались на месте, а через дорогу точно такие же дорогостоящие постройки разнесло в щепки, смело с лица земли.
Позорище! – подумал Айра Джексон. Именно поэтому слово «продажность» приобрело дурной смысл. Вспомнилось самоуверенное заявление Тони Торреса: Каждый проданный мной дом выдержал проверку!
Безусловно, это было правдой. Инспекторы были так же повинны в разрушениях, как и тупые торгаши, вроде Тони. Наметанный глаз Айры заметил: некондиционных конструкций слишком много, чтобы отнести их на счет простой некомпетентности. Только слепой мог принять эти картонные сооружения. Несомненно, с инспекторами расплачивались наличными, выпивкой, наркотой, бабами или всем вместе. Такое происходило и в Бруклине, но там не так много ураганов.
Айра Джексон зло подумал о растяжках, которые должны были удержать трейлер покойной матери. Кто-то из контролеров обязан был заметить, что ремни сгнили, кому-то следовало проверить крепежные буравы и удостовериться, что они не опилены. Интересно, что это был за человек и сколько ему сунули, чтобы он не выполнил свою работу.
И Айра Джексон направился в муниципальное строительное управление это выяснять.
Щелкунчик обливался потом в своем дешевом костюме. Вытрясти задаток из мистера Натаниэла Льюиса оказалось совсем непросто.
Липовые кровельщики сидели в грузовике, потягивали теплое пиво и дискутировали о спорте.
– Четыре тысячи вперед – это из ряда вон, – говорил мистер Льюис.
– Все зависит, как скоро вы желаете получить крышу. Мне казалось, вам нужно срочно.
– Конечно, срочно. Сами посмотрите.
Щелкунчик согласился – дом в ужасном состоянии.
Льюисы нарезали мусорных мешков и прибили куски целлофана к голым стропилам, чтобы укрыться от дождя.
– Слушайте, – сказал Щелкунчик, – крыши посносило у всех. Нам просто оборвали телефон. За четыре штуки вы попадете в начало списка. Первым в очереди.
Натаниэл Льюис оказался въедливей, чем предполагалось.
– Если вам оборвали телефон, тогда какого черта вы стучитесь ко мне, как Иегова? И чего ж ваша бригада просиживает задницы, раз у них так много работы?
– У них перерыв, – соврал Щелкунчик. – Мы работаем на двухквартирном доме в паре кварталов отсюда. Сэкономим на бензине, если примем несколько заказов по соседству.
– Три тысячи, – сказал Льюис. – При условии, что начнете прямо сейчас.
– Договорились.
Кровельщики забрались на остов крыши. Щелкунчику не пришлось напоминать, чтоб они не торопились, это получалось само. Главное, говорил Авила, побольше шума, как у настоящих кровельщиков. И вот негры устроили состязание – кто громче лупит молоком по стропилам; судил латинос. Белого наркомана оставили пилить фанеру для настила.
Щелкунчик сидел в кабине грузовика, пропитавшейся стоялыми ароматами «Курза» и марихуаны. Слава богу, через час небо потемнело и разразилась сильная гроза. Кровельщики ссыпались с крыши и забрались в грузовик, а Щелкунчик обещал Натаниэлу Льюису, что они вернутся рано утром. Льюис отдал банковский чек на три тысячи долларов, выписанный для фиктивной компании Авилы «Крепостная Кровля». Щелкунчик счел название очень забавным.
На украденном джипе он двинулся на юг, бригада ехала следом в грузовике. Авила советовал перемещаться, не сидеть в одном районе. Это разумно, согласился Щелкунчик. Бригада приехала в Катлер-Ридж, куда гроза еще не добралась. Щелкунчик выбрал стоявшее на двух акрах сосняка дорогое поместье. Часть крыши сорвало ураганом. На выложенной плитками дорожке стояли «лэндровер» и черный «инфинити».
Джекпот! – подумал Щелкунчик.
Хозяйка провела его в дом. Фамилия женщины была Уитмарк, и ей не терпелось обрести крышу над головой. Она вглядывалась в тучи на горизонте и при мысли о новом потопе всякий раз бросалась к шкафчику с лекарствами.
«Кровельный прораб» выслушал горестную историю миссис Уитмарк: ковер с прекрасным ворсом погиб, как и великолепная стереосистема; и конечно, выступила плесень на драпировках, постельном белье и половине зимних вещей в гардеробе; диван из итальянской кожи и буфет вишневого дерева перенесли в западное крыло дома, но…
