«Кровельный прораб» выслушал горестную историю миссис Уитмарк: ковер с прекрасным ворсом погиб, как и великолепная стереосистема; и конечно, выступила плесень на драпировках, постельном белье и половине зимних вещей в гардеробе; диван из итальянской кожи и буфет вишневого дерева перенесли в западное крыло дома, но…
– Можем начать сегодня после обеда, – встрял Щелкунчик. – Но требуется задаток.
– Сколько? – спросила миссис Уитмарк.
– Семь тысяч, – ляпнул Щелкунчик.
– Надеюсь, вы берете наличные?
– Разумеется. – Щелкунчик старался говорить буднично, словно у всех клиентов лежало по семь штук в кубышках.
Миссис Уитмарк пошла за деньгами, оставив Щелкунчика одного. Он поднял голову к огромной дыре в потолке, и тут солнечный луч, пробившись сквозь синюшные тучи, залил дом золотистым светом.
Щелкунчик рукой заслонил глаза. Что это, знак?
Миссис Уитмарк вернулась в компании двух черно-серебристых немецких овчарок.
– Матерь божья! – прошептал Щелкунчик, застыв на месте.
– Мои крошки, – ласково сказала миссис Уитмарк. – Никаких проблем с грабителями. Да, мои сладкие?
Она почесала горло собаке покрупнее. Овчарки по команде сели у ног хозяйки. Наклонив головы, они выжидающе разглядывали Щелкунчика, у которого засвербило в заднице.
Руки у него так тряслись, что он едва смог поставить подпись на договоре. Миссис Уитмарк спросила, что у него с лицом.
– Упали с крыши?
– Нет, – буркнул Щелкунчик. – Неудачно с «тарзанкой» прыгнул.
Миссис Уитмарк передала деньги в надушенном розовом конверте.
– Когда сможете начать?
Щелкунчик обещал, что бригада вернется через полчаса.
– Нужно прихватить еще материалов. У вас большой дом.
Миссис Уитмарк и сторожевые собаки проводили Щелкунчика к выходу. Руки «прораб» засунул глубоко в карманы, чтобы какая злобная тварь вдруг не тяпнула. Конечно, если собаки натасканы, как полицейские К-9,[30] им до рук и дела нет. Сразу за яйца хватают.
– Давайте скорее, – сказала миссис Уитмарк, таращась на облака. – Не нравится мне это небо.
Щелкунчик подошел к грузовику и передал бригаде огорчительную новость.
– Баба не соглашается. Говорит, муж уже подрядился с кровельщиком. Какая-то компания из Палм-Бич, говорит.
– Ну и слава богу! – зевнул один негр. – А то я уже не могу, начальник. Может, хватит на сегодня?
– Кто бы спорил, – ответил Щелкунчик.
Джим Тайл перемотал пленку и включил еще раз.
– Милая, меня похитили…
– Захватили! Похищение предполагает выкуп. Не хрен обольщаться, Макс…
– Ну что? – спросила Бонни.
– Это он, – ответил полицейский.
– Точно?
– Я тебя люблю, Бонни. Макс забыл это сказать, поэтому говорю я. Пока…
– О да. – Джим Тайл вынул кассету из магнитофона. Бонни попросила Августина позвонить приятелю из ФБР
– Незачем пороть горячку, – ответил Августин. Полицейский согласился:
– Они его никогда не найдут. Не знают, где и как искать.
– А вы знаете?
– Как возможный вариант – губернатор будет удерживать вашего мужа, пока тот ему не надоест.
– А потом что? – спросила Бонни. – Убьет?
– Нет, если ваш муж не сглупит.
А вот тут у нас могут быть проблемы, подумал Августин.
Полицейский попросил Бонни не паниковать – губернатор в своем уме. Есть способы выйти на его след, вступить в контакт и завязать продуктивный диалог.
Бонни извинилась и пошла за аспирином. Августин с полицейским вышли на улицу.
– ФБР с этим связываться не станет. – Джим Тайл старался говорить тише. – Нет требования выкупа, нет перемещений по разным штатам. Ей такого не понять.
Августин заметил, что Макс Лэм сам все путает своими звонками в Нью-Йорк по рекламным делам.
– Жертвы так себя не ведут.
Джим Тайл сел в машину и положил «стетсон» на сиденье.
– Я скоро с вами свяжусь. А вы пока успокойте дамочку.
– Так он, по-вашему, не псих, да? – спросил Августин.
Полицейский рассмеялся.
– Ты же слышал пленку, сынок.
– Да, мне тоже так не показалось.
– Он другой – вот верное слово. Совсем другой. – Джим Тайл включил рацию, чтобы узнать, какие еще безумства спровоцировал ураган. Диспетчер направляла патрульные машины к перекрестку федерального шоссе № 1 с Кендалл-драйв, где перевернулся грузовик со льдом. Там возникли беспорядки, «скорая помощь» уже в пути.
– Господи, народ убивает друг друга за кубики льда! – И Джим Тайл рванул с места, не попрощавшись.
Августин вернулся в дом и удивился: Бонни сидела в кухне у телефона. Перед ней лежал блокнот, где она записала несколько строк. Августин поразился, какой у нее изящный почерк. Одно время он встречался с женщиной, которая вместо точек над «i» выводила идеальные кружочки, а в них рисовала рожицы, иногда веселые, иногда нахмуренные. Когда-то она была в группе поддержки футбольной команды и никак не могла избавиться от школьных привычек.
Почерк Бонни совсем не походил на каракули чирлидера в отставке.
– Инструкции. – Бонни помахала листком.
– Какие?
– Как встретиться с Максом и этим Сцинком. Их оставили на автоответчике.
Бонни разволновалась. Августин подсел к ней.
– Что они еще сказали?
– Никакой полиции. Никакого ФБР. Макс приказал строго-настрого.
– Дальше?
– Четыре батарейки АА и альбом «Изгнанник на Главной улице»[31] на пленке «долби хром оксид», что бы это ни значило. Еще банку зеленых оливок без косточек и без красного перца.
– Заказ губернатора?
– Макс терпеть не может зеленые оливки. – Бонни коснулась руки Августина. – Что будем делать? Хотите послушать запись?
– Давайте встретимся и поговорим, раз они этого хотят.
– Захватите ружье. Я серьезно. – У Бонни горели глаза. – Выкрадем Макса у похитителя! А что?
– Успокойтесь, пожалуйста. Когда встреча?
– Завтра в полночь.
– Где?
Бонни назвала место, и Августин сник.
– Там они не появятся. Во всяком случае – там.
– Ошибаетесь. Где там ваша винтовка?
Августин прошел в гостиную и включил телевизор. Он щелкал каналами, пока не нашел повтор «Монти Пайтона». Классика: Джон Клиз[32] покупает дохлого попугая. Августина этот скетч всегда веселил.
Бонни села рядом на диван. Когда номер закончился, Августин повернулся к Бонни и сказал:
– Вы ни черта не смыслите в оружии.
Макса вывели из задумчивости слова:
– Тебе необходимо оставить память о себе.
Их с капитаном подвозил грузовик фирмы «Сам-вози», и теперь они тряслись в кузове по Первому федеральному шоссе с двумя тысячами банок супа «Кэмпбелл» с брокколи и сыром. То был дар жертвам урагана от баптистской церкви из Паскагулы, штат Миссисипи. Однообразие груза компенсировалось тем, что дар подносился от всей христианской души.
– Вот как поступают люди, когда происходит катастрофа. – Сцинк кивнул на ящики с консервами. – Помогают друг другу. А вот ты…
– Я ведь извинился.
– …ты, Макс, заявляешься с видеокамерой.
Макс закурил. Весь день губернатор пребывал в скверном настроении. Сначала порвалась пленка с любимой записью «Стоунз», потом сели батарейки в плейере.
– Люди, пославшие этот суп, пережили «Камиллу». Пожалуйста, скажи, что ты слыхал о «Камилле».
– Это ураган?
– Охереннейший ураган. Макс, кажется, ты делаешь успехи.
Пленник сделал робкую затяжку.
– Вы говорили, нужно достать лодку?
– У всех должно быть наследие, – продолжал Сцинк. – Чтобы каждый чем-то запомнился. Ну-ка, давай послушаем свои слоганы.
– Не сейчас же.
– Я больше не смотрю телевизор, но кое-какую рекламу помню. – Губернатор ткнул в ущелье красно-белых банок. – «Мм! Мм! Вкусно!» Это классика, нет?
– А вы никогда не слышали о «Сливовых Хрустяшках»? – бесстрашно спросил Макс. – Хлопья к завтраку.
– Хлопья, – повторил Сцинк.
– «Тебя Сливовые Хрустяшки осливят и просливят!»
Похититель нахмурился. Из кармана камуфляжных штанов он достал фетровую коробочку, в каких продают ювелирные украшения. Вынул оттуда скорпиона и посадил себе на бурое от солнца запястье. Скорпион ошалело хватал воздух толстенькими клешнями. Макс не верил своим глазам. Горлу под ошейником стало жарко. Макс подтянул ноги и приготовился сигать из грузовика, если Сцинк бросит в него эту жуткую тварь.
– Этот хмыреныш – из Юго-Восточной Азии, – сказал Сцинк. – Я его сразу признал. – Мизинцем он поглаживал скорпиона, пока тот не выгнул ядовитое жало.
Макс спросил, как вьетнамский скорпион добрался до Флориды.
– Вероятно, провезли контрабандой, – ответил Сцинк. – А во время урагана он удрал. Я нашел его в конюшне. Помнишь «Жаворонков»? «Пой соловьем с нашими жаворонками!»
– Смутно. – Макс был ребенком, когда телевидение заполонила реклама этих сигарет.
