— Если это неудобно…
— Нет. — Черт, он и открытки заметил? — Мне пора. Пока.
Я положила трубку и сразу приподняла ее, сдвинув в сторону от рычажка, чтобы никто не мог до меня дозвониться. И кинулась в кухню.
— У меня не так много времени, — напомнила я Джонни, положив руку ему на плечо, чтобы отвлечь от подоконника и открыток. — Пройдем в гостиную, посидим, допьем вино.
— Кто это рядом с тобой на том снимке? — спросил он, когда мы уселись — он на диван, я в кресло — о нет, прямо перед ним на столике лежала таблица! Обратит внимание или нет? Даже с моего места отчетливо читалось имя Милены.
— Один человек, которого я когда-то знала.
— Это из-за него ты такая скрытная?
Ходить вокруг да около было бессмысленно.
— Да. Извини, Джонни. Дело в том, что я не готова к новым отношениям. Надо было предупредить сразу.
— И это все?
— Да, — кивнула я.
— Ты считаешь, что имеешь полное право вести себя вот так и это сойдет тебе с рук?
— Я не хотела тебя обидеть.
— Все вы одинаковы.
Он поднялся и остановился над самой таблицей. Мысленно я уговаривала его посмотреть на меня, и он словно услышал и повернулся. Его глаза горели негодованием.
— Больше я не появлюсь в офисе, — продолжала я. — Это была ошибка. Так что видеться со мной тебе не придется.
— Я думал, что понравился тебе.
— Да, понравился.
— Женщины так ловко притворяются. Ты совсем как она. Милена.
— По-моему, я совсем не похожа на Милену, — возразила я.
— Вот и мне так показалось, когда мы только познакомились, — подхватил он. — Может, потому меня и потянуло к тебе — от тебя веяло спокойствием и добротой. Но я ошибся. Я же видел, как ты обошлась с Фрэнсис, мисс Эффективность. Ты ввела ее в заблуждение, сделала так, чтобы она оказалась зависимой от тебя, а она считает тебя подругой. Так поступала Милена, ухитрялась заменять людям весь мир. Все это — сплошное притворство. Вроде бы видишь перед собой настоящую Милену, но проходит минута, и вдруг понимаешь, что видел очередную маску. Никогда не забуду, как однажды она разговаривала с каким-то мусульманином о Рамадане, который как раз начинался в тот вечер. Ее собеседник объяснял, что ему запрещено принимать пищу после восхода солнца и вплоть до заката. Милена слушала его с такой симпатией и пониманием, что я уже думал, что мне приоткрылась новая грань ее натуры. А час спустя, когда мы были вдвоем у меня дома, она вдруг обрушила громы и молнии на ислам и его приверженцев. Она так разошлась, выказывала безмерное презрение к человеку, с которым только что была любезна и мила. Я как будто заглянул к ней в душу. И сказал себе, что надо сразу же выставить ее, что она не принесет мне ничего, кроме страданий. Но, конечно, ничего подобного я не сделал: она провела у меня весь вечер и всю ночь. — Он горько рассмеялся. — Женщинам нельзя верить. Особенно когда они ласковы с тобой.
— Это несправедливо… — начала я, но вспомнила, что спорить с ним мне некогда. Гвен уже в пути — настоящая Гвен. — Тебе пора уходить.
— Разреши, я приготовлю тебе ужин. Тебе одиноко и мне одиноко, и мы могли по крайней мере дать друг другу…
— Нет, — перебила я. — Прекрати. Мы ничего не можем дать друг другу. Мы переспали дважды. По ошибке. А теперь уходи.
Через три минуты после ухода Джонни пришла Гвен. Прямо на пороге она разразилась рыданиями, я поспешно втащила ее в дом, заперла дверь и обнимала, пока всхлипы не утихли.
— Какая я дура! — воскликнула она.
— Что он натворил?
— Ничего. — И она еще раз протяжно, горько всхлипнула.
— Пойдем, расскажешь мне про это «ничего». Ты еще не ела? Я приготовлю ужин. Может, вина?
— Спасибо.
— Ну, выкладывай.
— Его отношения с этой женщиной продолжались несколько лет подряд, а потом она взяла и ушла к одному из его друзей. Ему понадобилась уйма времени, чтобы прийти в себя. Ты же видела его: несмотря на габариты, он добрый и ранимый. Но теперь новый роман той женщины завершился, и она бросилась за утешением к своему бывшему. По-моему, она хочет вернуть его.
— А он хочет вернуться?
— Он уверяет, что ему нужна только я. Но я не знаю, можно ли ему верить. Я дура?
— Кого ты спрашиваешь? Я уверена лишь в одном: он кретин, если уйдет от тебя, но, судя по всему, он с тобой откровенен.
— Да. Прости. Не знаю, что на меня нашло. Сидела одна дома…
— Понимаю.
Гвен обняла меня. Мы чокнулись бокалами. Я приготовила куриную грудку, и мы по-братски разделили ее и зеленый салат. Потом мы устроились на диване, укрылись одеялом и посмотрели фильм, после чего я вызвала такси и отправила Гвен домой.
Я проснулась как от резкого рывка и первым делом взглянула на часы. Только шестой час. Что-то не давало мне покоя. Какие-то слова Джонни? Когда я уже отчаялась их вспомнить и начала засыпать, меня осенило.
Отбросив одеяло, я рванулась к компьютеру, включила его и набрала в Гугле слово «Рамадан». Я знала, что так называется девятый месяц по лунному мусульманскому календарю: в этом году его начало пришлось на 12 сентября.
Сколько я просидела, уставившись на эту дату? Не знаю. Время как будто замедлилось. Наконец я открыла ящик стола, вынула карту с меню, которую отдал мне Фергюс, уставилась на дату вверху и на неразборчиво нацарапанные слова: «Милый Г., сегодня вечером ты был бесподобен. Останешься в следующий раз на ночь — покажу еще больше новых фокусов!»
Еще недавно я считала, что единственное достоверно известное мне время встречи Грега с Миленой — вечер 12 сентября. Но теперь я понимала, что этим вечером Грег никак не мог встречаться с ней. Потому что она была с Джонни.
Меня подмывало отменить следующий визит к консультанту. Я не поддалась, но, явившись к Джуди Каммингс в назначенное время, испытала ощущение, будто проникла к ней обманным путем — в последнее время оно преследовало меня повсюду.
— Ну, как прошла ваша неделя, Элли? — спросила Джуди.
— Вы говорили, что все происходящее — своего рода путь, — ответила я. — По-моему, я двинулась по нему в обратную сторону. И успела уйти довольно далеко.
Ее лицо стало озадаченным.
— Что вы имеете в виду?
— Неделю назад вы спрашивали, смирилась ли я с неверностью своего мужа, Грега. И я ответила «да». Сделать этот шаг мне было невероятно трудно. А теперь я сделала еще один шаг, столь же трудный, но в противоположном направлении. У меня пропала всякая уверенность.
Джуди не стала хмуриться и раздражаться. Прежде чем она успела вставить хоть слово, я продолжала:
— Было бы гораздо проще доказать, что Грег и вправду спал с этой женщиной, и я даже нашла одно такое доказательство — записку, нацарапанную на карте меню, на которой указана конкретная дата. Эта записка выглядела как свидетельство, что роман действительно существовал. Но теперь я знаю, что в тот день Милена не могла спать с моим мужем, потому что она спала с другим.
Мне хотелось проявить предельную честность, поэтому я рассказала Джуди, как строила и заполняла таблицы, которые сегодня утром свернула в рулон и повезла в полицию. Меня принял инспектор Картер, перед которым в отдельной комнате я разложила свои таблицы и все подробно объяснила.
— Я знала, что не сумею убедить его, — рассказывала я Джуди. — Как это говорится? «Чтобы понять меня, вы должны согласиться со мной». Для полиции самое важное обстоятельство этого дела — то, что его закрыли. На истину им плевать, если не подпорчена статистика. Если они возобновят расследование и вновь откроют дело, статистика будет выглядеть так же, как теперь, только работы прибавится.
Джуди взглянула на часы.
— Я вас утомила? Простите, — спохватилась я.
— Я хотела сказать, что наше время истекло, — ответила она. — Я взяла себе за правило очень строго соблюдать временные рамки. Но на этот раз я намерена продлить сеанс на несколько минут. И что же сказал инспектор?
— Вам как психологу… — начала я.
— Вообще-то я психиатр.
— Ясно… Вам следует знать, что когда люди в споре занимают определенную позицию, а потом находят доказательства, противоречащие ей, это лишь побуждает их активнее отстаивать свои прежние взгляды. Инспектор сказал, что в каждом деле есть обстоятельства, не вписывающиеся в общую картину, поэтому расставить все точки над «и» не удается никогда. Он добавил, что не видит причин возобновлять расследование.
— Я поняла, каким образом вы определили, где находился ваш муж в то или иное время дня, — сказала Джуди, — но как вы заполнили таблицу для Милены?
Я мысленно выругалась.
— На самом деле это была не таблица, — в отчаянии принялась объяснять я. — Так, обрывки сведений, собранные там и сям.
Джуди подалась ко мне:
— Элли, вы чего-то недоговариваете?
— Разве что мелочей, не относящихся к делу.
