Джек собирал вещи, когда снова зазвонил телефон. Лучше не отвечать, подумал он, но в самом звуке было что-то настойчивое, требовательное – или ему так показалось? – что заставило снять трубку. О чем он тут же пожалел.
– Джек?
Он тяжко вздохнул:
– Скажи, что мне это только чудится.
– Джек, я буду говорить быстро, потому что телефон, возможно, прослушивается…
– Неужели?
– Мне нужен мой гримерный набор. Помнишь, такой чемоданчик? И немного денег. Обещаю вернуть в ближайшее время. Приготовь все прямо сейчас. Потом отвези на то место, где мы снимали последнюю сцену «Кретиноида». Ты знаешь где.
– Кэти, подожди минутку! У меня и без того большие неприятности!
– Один час. Больше я ждать не могу.
– Но сейчас же час пик! Я просто не успею…
– Это последнее, о чем я тебя прошу. – Пауза и… мягко: – Пожалуйста.
Он выдохнул:
– Точно последний раз? Обещаешь?
– У тебя один час, Джек. Поспеши. Я жду.
Он положил трубку и посмотрел на чемодан.
Уложено еще не все, но придется довольствоваться тем, что есть. В любом случае сюда он уж точно не вернется.
Джек закрыл чемодан, снес его вниз и поставил в «ягуар». Уже отъезжая, он вдруг вспомнил, что позабыл позвонить Лулу и отменить назначенное на вечер свидание.
Ладно, времени все равно нет. У него сегодня дело поважнее – побыстрее убраться из города.
Лулу, конечно, закатит скандал, но ее успокоить нетрудно, и он знает надежное средство. Например, парочка сережек с бриллиантами. Да, это ее смягчит.
Старушка Лулу. Как легко ей угодить. Вот женщина, которую можно понять.
Угол Пятой авеню и Мишн-стрит издавна считался местом встречи уличного люда. Без четверти пять здесь уже наблюдалась небывалая активность. По слухам, передвижная кухня в конце квартала устроила настоящий пир с гуляшом по-бургундски, который, как скажут вам те, кто помнит лучшие времена, готовится с красным вином. Никто не собирался упускать возможность вспомнить вкус винограда, пусть даже из него и выпарили начисто весь алкоголь. Толпясь на углу, уличные гурманы делились мнением о запомнившихся блюдах, судачили о погоде, о длинных очередях у бюро регистрации.
Никто не обращал внимания на двух несчастных, прикорнувших у дверей ломбарда.
Какое счастье, с горькой усмешкой подумала Кэти, поплотнее заворачиваясь в старый плащ. Самое грустное заключалось в том, что они уже почти смешались с местной публикой. Секунду назад она поймала собственное отражение в витрине ломбарда и почти не узнала себя в растрепанной бродяжке с затравленным взглядом. «Когда я в последний раз расчесывала волосы? Когда в последний раз нормально ела и высыпалась?»
Виктор выглядел не лучше. Разорванная рубашка, двухдневная щетина, усталые глаза – он мог бы войти в бесплатную столовую для бедняков, и никто бы не посчитал его там чужим.
«Когда я с ним поработаю, будет выглядеть еще хуже», – улыбнулась она про себя.
Если, конечно, Джек привезет набор.
– Уже пять минут седьмого, – пробормотал Виктор. – Целый час прошел.
– Подождем еще немного.
– Только попусту теряем время.
– Мы еще можем успеть на автобус. – Кэти посмотрела в конец улицы, словно надеясь одной силой воли материализовать своего бывшего мужа. Но вместо него из-за угла появился городской автобус. «Ну же, Джек! Хотя бы раз не подведи меня…»
– Вы только посмотрите! – прохрипел кто-то, и толпа отозвалась восторженным гулом.
– Эй, красавчик! – воскликнул другой. – Ты что толкнул, чтобы на такой тачке раскатывать?
Кэти приподнялась и вытянула шею – за серыми спинами блеснула хромированная решетка.
– Убирайтесь! Не тритесь у моей машины! – донесся до нее недовольный голос. – Мне ее только что отполировали!
– А красавчик-то вроде как заплутал. Не на ту улицу свернул, а, приятель?
Кэти вскочила:
– Это он! Приехал!
Пробившись через толпу, они увидели, что Джек уже вышел из «ягуара» и приготовился защищатъ свою сияющую собственность от любых поползновений.
– Нет! Не трогай! – завопил он, когда кто-то провел грязным пальцем по капоту. – Почему б вам не убраться? Заняться, что ли, нечем? Нашли бы какую-нибудь работу.
– Работу? – крикнул кто-то. – А что это такое?
– Джек! – окликнула Кэти.
Заметив ее, Джек облегченно выдохнул:
– Имей в виду, я делаю это в последний раз. Больше никаких любезностей. Абсолютно никаких…
– Где оно?
Джек подошел к багажнику, по пути шлепнув по чьей-то тянущейся к «ягуару» руке.
– Здесь. Весь твой чертов набор. – Он достал небольшой чемоданчик и протянул его Кэти. – Доставил в целости и сохранности. Как и обещал. А теперь мне пора.
– Куда едешь? – спросила она.
– Сам не знаю. – Джек захлопнул крышку багажника и поспешно вернулся за руль. – Куда-нибудь. Лишь бы подальше отсюда!
– Похоже, нам по пути.
– Господи, надеюсь, что нет. – Он повернул ключ зажигания, и мотор отозвался глухим рыком.
– Пока, красавчик! – крикнули ему из толпы.
Джек хмуро оглядел Кэти.
– Знаешь, тебе определенно нужно сменить компанию. Чао, мои дорогие.
«Ягуар» отвалил от тротуара, круто – так что взвизгнули покрышки – развернулся и через пару секунд исчез за углом.
Кэти обернулась – теперь все смотрели на нее. Толпа колыхнулась, надвинулась… Виктор шагнул вперед и встал рядом – один против кучки голодных, жаждущих добычи бродяг.
– И кто ж это был, а, милая? – поинтересовался какой-то мрачный тип.
– Мой бывший, – ответила Кэти.
– Похоже, лапочка, у него-то дела идут получше.
– Я не шучу. – Она прижала к груди чемоданчик и беззаботно, как ей показалось, рассмеялась. – Попросила привезти одежду, вот он и притащил смену бельишка.
– Эх, малышка, а чего еще ты ждала?
Толпа уже расходилась – «ягуар» умчался, интерес увял, и люди снова толкались у дверей, занимая выгодные места. Возле Виктора и Кэти остался только один любопытный, поглядывавший на них с откровенным сочувствием.
– Так это все, что он тебе оставил? Тот парень в крутой тачке? – Незнакомец отвернулся и даже сделал шаг в сторону, но потом почему-то остановился и оглянулся. – А вам что, переночевать негде или как? У меня тут приятелей много, так что могу помочь. Неприятно смотреть, как леди мерзнет.
– Спасибо за предложение. – Виктор взял Кэти за руку. – Но мы попробуем успеть на автобус.
Незнакомец кивнул и медленно поплелся прочь, еще один неудачник, чья душа не совсем очерствела.
– До автобуса полчаса, – напомнил Виктор, торопливо увлекая Кэти прочь. – Давай-ка займемся делом.
Они зашагали по улице в сторону тихого, безлюдного переулка, но Кэти вдруг остановилась и схватила спутника за руку.
– Виктор…
– Что такое?
– Посмотри. – Она указала на газетный стенд. – Там…
На первой полосе дневного выпуска «Сан-Франциско икземинер» внимание привлекал броский заголовок: «Две жертвы-однофамилицы. Полиция говорит о совпадении». Чуть ниже с фотографии смотрела молодая женщина. Подписи видно не было, но Кэти и без нее знала, как звали убитую.
– Их уже двое, – прошептала она. – Ты не ошибся…
– Что ж, это означает только одно: нам надо поторапливаться. Идем.
Кэти послушно последовала за ним. Еще немного, и они свернули в переулок, оставив далеко позади газетный стенд, но перед глазами у нее все еще стояло лицо молодой женщины с фотографии. Второй жертвы.
Второй Кэтрин Уивер.
У патрульного О'Хэнли было доброе сердце. В отличие от немалого числа своих коллег он пришел в полицию, побуждаемый лишь желанием служить и защищать. В участке его за глаза называли Бойскаутом. Прозвище и раздражало, и одновременно доставляло ему тайное удовольствие, напоминая о том, что он не такой, как остальные, как эта бестолковая, сумасбродная шайка так называемых «служителей порядка». Он стоял выше их, мелких вымогателей и сквернословов, готовых на все ради повышения по службе. Он стал полицейским не для того, чтобы прославлять значок у себя на груди. Патрульный О'Хэнли хотел помогать людям, гладить по головке детей, защищать от хулиганов старушек.
Вот почему его так удручало последнее задание. Болтаться у автовокзала и высматривать некоего мужчину, которого якобы заметила здесь несколько часов назад какая-то женщина. Никаких подозрительных личностей он пока не обнаружил, хотя и сверлил глазами каждого, кто входил или выходил из здания. Люди эти по большей части внушали жалость и сочувствие. Ничего удивительного – в наше время те, у кого водятся деньжата, предпочитают автобусу самолет. Те же, кто приходил сюда, вряд ли могли потратить больше нескольких долларов. Взять, к примеру, ту парочку в зале ожидания. Похоже, отец с дочерью, и оба явно не обласканы судьбой. Дочь завернулась в старый плащ и подняла воротник, прячась от ветра. Отец выглядел еще хуже – седой, с впалыми щеками. Дряхлый, как Мафусаил. А вот гордость старикан сохранил – держался пусть и напряженно, но прямо. В молодости, наверное, видный был парень.
