Солдаты полиции. Как потом выяснилось, подавляющее большинство из них оказались совершенно неподготовленными, но все рвались в бой. Шестеро потом признались, что потребляли энергетические напитки с высоким содержанием кофеина, чтобы не заснуть в столь безумное время.
Вместо того чтобы просто позвонить в дверь, разбудить Ренфроу и объяснить, что они из полиции и хотят задать несколько вопросов и обыскать дом, полицейские начали штурм, с грохотом выставив переднюю и заднюю двери. Потом они будут лгать, утверждая, что сначала громко кричали, но Даг и Китти крепко спали, что неудивительно в такое время. Пенсионеры ничего не слышали, пока не начался налет.
На то, чтобы полностью и достоверно установить, что именно произошло в следующие шестьдесят секунд, ушло несколько месяцев. Первой жертвой стал палевый лабрадор Спайк, спавший на полу в кухне. Ему уже было двенадцать лет, что для лабрадора весьма почтенный возраст, и слышал он плохо. Но грохот двери в нескольких футах от себя он не услышать не мог. Он совершил ошибку, вскочив и начав лаять, за что и получил три пули из пистолета калибра 9 мм. К тому времени Даг Ренфроу успел вылезти из кровати и достать свой пистолет, должным образом зарегистрированный и хранившийся в ящике на всякий случай. У него еще имелся дробовик двенадцатого калибра, с которым он дважды в год ездил охотиться на гусей, но тот был заперт в шкафу.
Пытаясь оправдать вторжение в дом, наш узколобый начальник полиции позже утверждал, что захват дома спецназом был необходим, поскольку полиция знала, что Даг Ренфроу хорошо вооружен.
Даг выскочил в коридор, где увидел, как по лестнице поднимаются несколько темных фигур. Четырнадцать лет армейской службы не прошли даром: он бросился на пол и открыл огонь, на который тоже ответили выстрелами. Перестрелка была короткой и результативной. В Дага угодили две пули — в плечо и предплечье. Полицейский по имени Кистлер был ранен в шею, предположительно Дагом. Китти, которая в панике выскочила за мужем в коридор, получила три пули в лицо и четыре в грудь, отчего умерла на месте. Вторая собака, шнауцер, спавшая с супругами, тоже была убита.
Дага Ренфроу и Кистлера срочно доставили в больницу, а Китти отвезли в городской морг. Соседи в недоумении таращились, глядя, как по их улице мчались машины «Скорой помощи», увозя жертв перестрелки — кого в больницу, кого в морг.
Полиция провела в доме несколько часов, собирая все возможные улики, включая ноутбуки. Еще до наступления рассвета выяснили, что компьютеры четы Ренфроу никогда не использовались для розничной торговли наркотиками. Копы поняли, что совершили ошибку, но способность признавать ошибки никак не входила в число их добродетелей. Прятать концы в воду начали сразу же. Командир группы спецназа с самым серьезным видом проинформировал слетевшихся на место происшествия телевизионщиков, что обитатели дома подозревались в торговле наркотиками и что хозяин дома, некий мистер Даг Ренфроу, пытался убить нескольких полицейских.
Через шесть часов после перестрелки, когда Даг пришел в себя после операции, ему сообщили о смерти жены. Ему также сообщили, что в его дом ворвались сотрудники полиции. Он понятия не имел об этом. Он не сомневался, что подвергся нападению грабителей.
Мой мобильник позвонил без четверти семь. Я как раз размышлял, не стоит ли попытать счастья и попробовать положить шар в угловую лузу дуплетом. За последний час я выпил слишком много кофе и слишком часто мазал. Я взял мобильник, посмотрел, кто звонит, и сказал:
— Доброе утро.
— Не спишь? — поинтересовался Напарник.
— А как ты думаешь? — Я уже много лет не сплю в это время. И Напарник тоже.
— Включи новости.
— Ладно. А что там?
— Похоже, наши игрушечные солдатики снова облажались со вторжением в дом. Есть жертвы.
— Черт! — Я схватил пульт управления. — Свяжемся позже.
В углу моей берлоги с трудом умещаются маленький диван и кресло. Под потолком упирается в стену широкая панель плазменного телевизора. Я опускаюсь в кресло, едва на экране появляется изображение.
Солнце только взошло, но света достаточно, чтобы оценить масштаб погрома. Двор перед домом кишит полицейскими и спасателями. За спиной запинающегося от волнения репортера сверкают мигалки. Из окон домов напротив выглядывают соседи в халатах. Все опутано ярко-желтой лентой, которой полиция огораживает место преступления. То, что это действительно место преступления, сомнений не вызывает, но только кто настоящие преступники? Я звоню Напарнику и посылаю его в больницу — покрутиться там и поспрашивать, что к чему.
На дорожке возле дома Ренфроу стоит танк в камуфляжных разводах с восьмидюймовой пушкой. Он на толстых резиновых шинах вместо гусениц, а в открытой башне сидит полицейский спецназовец в байкерских солнцезащитных очках и с выражением крайней сосредоточенности на лице. У городского департамента полиции имеется только один танк, и он им очень гордится. Полицейские пригоняют его всякий раз, как только подворачивается случай. Я знаю этот танк — я уже видел его раньше.
Несколько лет назад, вскоре после терактов 11 сентября, нашему полицейскому департаменту удалось раскрутить министерство внутренней безопасности на нескольких миллионов долларов, чтобы как следует вооружиться и достойно примкнуть к охватившему страну повальному безумию под названием «борьба с терроризмом». И не важно, что наш Город расположен далеко от крупных мегаполисов, что никаких джихадистов тут отродясь не водилось и что у наших полицейских и так полно всякого оружия и хитроумного шпионского снаряжения. Забудьте об этом — мы должны быть наготове! И в развернувшейся гонке вооружения нашей полиции удалось заполучить новый танк. А когда копы научились на нем ездить, вот тут и пришло время использовать его на всю катушку.
Первой жертвой стал обычный работяга по имени Сонни Верт, живший на городской окраине, которую риелторы предпочитают обходить стороной. В два часа ночи, когда Сонни, его подруга и двое ее детей благополучно спали, дом вдруг содрогнулся, будто от взрыва. Понятно, что строение не отличалось основательностью, но разве от этого легче? Стены ходили ходуном, кругом стоял грохот, и Сонни сначала решил, что налетел торнадо.
Но нет, это налетела полиция. Потом полицейские утверждали, что в дверь они стучали и в звонок звонили, но обитатели дома ничего не слышали, пока в дом не въехал танк, пробив стену и переднее окно. Их домашняя собачонка пыталась спастись бегством и бросилась к зияющей дыре, но была расстреляна бесстрашным воином. К счастью, обошлось без других жертв, правда, Сонни провел три дня в больнице с болью в грудной клетке, после чего отправился на неделю в тюрьму, пока не сумел найти деньги на залог. Его преступлениями были занятие букмекерством и участие в азартных играх. Полицейские и прокуроры утверждали, что Сонни являлся звеном в преступной цепи, а значит, участником преступного сговора, а значит, членом организованной преступности, и так далее, и тому подобное.
От имени Сонни я подал на Город в суд за «чрезмерное применение силы» и добился компенсации в миллион долларов. Кстати говоря, самим полицейским, которые устроили этот рейд, он не стоил ни цента. Как обычно, за все заплатили налогоплательщики. Уголовные обвинения против Сонни затем были сняты, так что полицейская операция оказалась пустой тратой времени, денег и сил.
Потягивая кофе и глядя на экран, я думаю, что Ренфроу еще повезло, поскольку для налета на их дом не использовали танк. По причинам, которые мы никогда не узнаем, было принято решение держать его поблизости на всякий случай. Если бы восьми бойцов оказалось недостаточно и чете Ренфроу каким-то чудом удалось отбиться, тогда бы подключили танк, чтобы сровнять преступное логово с землей.
Камера показывает крупным планом двух полицейских со штурмовыми винтовками, стоящих возле танка. Каждый весит более трехсот фунтов. На одном камуфляжная зелено-серая форма, будто он собрался поохотиться на оленей в лесу. На другом — коричнево-бежевый камуфляж, словно он выслеживает повстанцев в пустыне. Эти два клоуна стоят возле частного дома в пятнадцати минутах езды от центра Города с миллионным населением и одеты в камуфляж. Самое печальное, и даже пугающее, что эти парни не имеют ни малейшего представления, как глупо выглядят. Мало того, они этим гордятся. Их показывают: вот они, крутые ребята, которые не дают спуску плохим парням. Один из их братства сегодня был ранен, сражен при исполнении долга, и они пылают праведным гневом. Они бросают хмурые взгляды на соседей, выглядывающих из окон домов напротив. Одно неверное слово, и они откроют стрельбу. Их пальцы на спусковых крючках.
По телевизору начался прогноз погоды, и я отправляюсь в душ.
