Снова лил дождь. Они с Бетти шли под одним зонтом, неторопливо обходя лужи. Мерный перестук по туго натянутой ткани над их головами действовал успокаивающе. Мэттью весь день клевал носом. Утром он надеялся перехватить Марту, прежде чем уйдет на работу, но проспал и собирался в спешке. Чтобы успеть, пришлось спускаться под землю и заталкиваться в переполненный вагон метро.
Бетти держала его под руку. Каблучки ее туфель ритмично стучали, выбиваясь из гула вечернего города.
— Племяннику понравилась книга? — спросил Мэттью, хотя мысли были заняты другим. Молчание между ними длилось уже пару кварталов. Он посматривал на ее аккуратный профиль. Бетти не выглядела расстроенной или скучающей, но от его вопроса встрепенулась.
— Племяннице. Ее зовут Дори. Я увижу ее только в субботу. А у тебя есть племянники?
Мэттью машинально кивнул и попытался вспомнить, когда день рождения у Патрика. Кажется, в декабре. Но уверенности не было. Мысли разбегались, сосредоточиться было трудно.
— Целая толпа. Немного в Провиденсе, немного в Техасе.
— Ты их так пачками и считаешь?
— Пучками, — он машинально улыбнулся. Бетти прыснула в кулачок.
Мэттью бросил на нее короткий взгляд и почувствовал, как улыбка выцветает.
— Бетти, ты веришь в духов? — вопрос вырвался будто сам собой. Слишком долго крутился на языке. Не успел захлопнуть вовремя рот — и вот уже Бетти смотрит на него, как на сельского дурачка.
— Духов? Вроде призраков умерших? У тебя приведение завелось? — она улыбнулась, но увидев, что его губы не дрогнули, посерьезнела.
— Не знаю. Просто… во что-то такое, — он уперся взглядом в черный от воды асфальт под ногами. Прохожие текли мимо них, как бурный селевой поток, то и дело задевая локтями и углами своих зонтов.
Бетти помолчала.
— Я же из глуши. Конечно, верю. Послушать мою тетку, так леса и болота вокруг просто кишели всякими духами. Даром, что христианка, — она протяжно вздохнула и вновь взглянула на Мэттью. — Что у тебя случилось? Полтергейст спать не дает?
— Вроде того, — неопределенно кивнул он и попытался улыбнуться. Получилась фамильная блейковская гримаса. Не то извиняющаяся, не то насмешливая. Вот бы попросить ее хоть глазком взглянуть на Дэвида. Того, из зеркала. Просто чтобы понять, спятил он или нет.
Нет. Лучше попросить Марту. Дэвид ведь велел не приводить никого в квартиру. А Бетти… Бетти единственная, кто в офисе тепло к нему относится. Ни к чему пугать ее своим сумасшедшим домом, обителью культистов и духов.
— Просто… который вечер читаю Бирса, — он улыбнулся уже естественнее. — И думаю о всяком.
Бетти тоже улыбнулась, хотя между тонких бровей все еще виднелась тревожная морщинка. Чтобы ее отвлечь, Мэттью спросил:
— Ты не скажешь, куда идешь сегодня?
— Угадаешь сам? — на щеках Бетти проступили очаровательные ямочки. Мэттью в который раз попытался подобрать слова, но не смог понять, как описать одновременно трогательное, и лукавое выражение, которое они придавали лицу Бетти. Может быть, умей он обращаться с красками и кистью, ему бы это удалось. А он выбрал перо. Да и с тем не мог совладать. Особенно после смерти отца.
Мэттью изобразил глубокую задумчивость:
— М… не к племяннице, так может… к подруге? — Бетти покачала головой. — К жениху?
— Нет у меня жениха! — рассмеялась она, краснея, и крепче сжала его руку. — Нет, не скажу! В другой раз.
Мэттью не стал настаивать. Впереди показался книжный магазинчик на углу квартала. В ярко освещенных окнах мелькали тени — не то посетители, не то владелец бродил по залу, занятый своими делами. В книжном всегда полно работы, даже если покупателей нет. Поправить книги на полках, стереть пыль, пересчитать выручку или разобраться с бумагами. Скучать некогда. А если все же заскучал — можно взять одну из книг и пристроиться в углу, присев хоть прямо на пол.
— Тебе нужно зайти?
Мэттью вздрогнул, выныривая из своих мыслей, и машинально улыбнулся. Они почти поравнялись с книжным, и Бетти заметила его взгляд, обращенный на витрину.
— Нет, — он качнул головой. — Не сегодня. Я немного тороплюсь.
Хотя спешить уже было некуда. Мэттью убедился в этом, бросив короткий взгляд на часы. Марта вот-вот уйдет домой. Значит, побеседовать с ней удастся только завтра. А до этого… Может, лучше будет завесить зеркало и не думать ни о чем тревожном?
Когда он вошел, в квартире было темно и тихо. Только в гостиной негромко играла музыка, словно кто-то задумчиво перебирал клавиши рояля. Мэттью не стал входить. Вместо этого он заглянул в кухню, но там было ожидаемо пусто. Без Марты в квартире становилось неуютно, как в металлической коробке лифта без того красноглазого парня. Кажется, он слишком отчаянно пытается связать место и случайных людей, впервые в нем встреченных. Словно это не люди, а духи-хранители квартир, офисов, книжных магазинов и даже лифтов.
В столовой его ждал ужин. Дэвид со своей частью уже разделался, и, собирая со стола посуду, Мэттью подумал, что это немного тоскливо — ужинать одному. Да, рядом с Дэвидом не расслабишься, и он постоянно вгоняет Мэттью в краску. И все же…
Вернувшись в комнату, Мэттью переоделся и привел себя в порядок. Вместо костюма — простые фланелевые брюки и свитер, который связала Хлоя. Не слишком парадный вид, но это ведь его дом, пусть и на какое-то время. Раз уж Дэвид может разгуливать по квартире практически в пижаме, то и Мэттью может надеть немного нелепый свитер и не смущаться. Чтобы не вздрагивать каждый раз от почудившегося движения в зеркале, он занавесил его полотенцем, и умылся. После чего на ощупь причесал растрепавшиеся волосы. Интересно, как выглядит занавешенное зеркало для Дэвида-отражения? Как вообще выглядит его зазеркалье? Как копия комнаты? От этих размышлений Мэттью стало не по себе.
На тумбочке у постели лежало две книги — Фицджеральда и Лавкрафта. Можно было пойти поработать в кабинете. А можно — заглянуть в гостиную и поздороваться с Дэвидом. Помедлив, Мэттью взял оба томика и вышел из комнаты. Рояля больше не было слышно. Вместо него по темному коридору разносился нежный женский вокал под пронзительный джаз.
У двери Мэттью посомневался, стоит ли стучать, и все же не стал этого делать. В гостиной было сумрачно — шикарная хрустальная люстра не горела, свет давали пара ламп по углам комнаты и несколько свечей на рояле. Крышку на нем откинули, обнажив белизну клавиш.
— А, Мэтти! — по одному голосу он догадался, что Дэвид не вполне трезв. Но прозвучало скорее радостно. От этого в груди у Мэттью потеплело. Они расстались на странной ноте, и он искренне не знал, чего ждать от Дэвида теперь. Но, кажется, ничего страшного. Если забыть о тревожных словах Отражения.
Дэвид был в шелковом брючном костюме, который Мэттью видел на нем в первый день. Только волосы убраны в небрежный пучок, придававший ему еще больше сходства с женщиной. Забравшись на диван с ногами, Дэвид курил, пепельница стояла прямо на диване, возле его коленей. В другой руке он держал бокал с каким-то коктейлем. Музыка, которую Мэттью слышал в коридоре, доносилась из граммофона. Несколько конвертов от пластинок лежали прямо на полу.
— Добрый вечер! Я не помешал?
— Отнюдь, я рад, что вы заглянули! Присаживайтесь! — Дэвид поставил коктейль на столик и переместил туда же переполненную пепельницу.
— Спасибо. Но я хотел только отдать вам книгу.
Мэттью протянул ему томик Лавкрафта. Пару мгновений Дэвид смотрел на книгу совершенно непонимающе, потом его взгляд прояснился.
— Ваш любимый писатель? — нежно, словно котенка, Дэвид погладил переплет.
— Он самый. Первое издание.
Дэвид кивнул, рассматривая картинку на обложке. Простой и в тоже время довольно жуткий пейзаж — улица рыбацкого поселения в лунном свете. Если над чем-то издательство и потрудилось как следует, так это над иллюстрациями.
— История о древних богах? — спросил Дэвид, не поднимая взгляд.
