Кениг вполне прилично отдал честь:
– А, вот и вы, господин полковник. Все в порядке?
– Надеюсь. – Радл склонился над лоцией: – Нам далеко идти?
– Миль пятьдесят.
– Вы нас вовремя доставите?
Кениг посмотрел на свои часы:
– По моим расчетам, мы прибудем в Сент-Хельер незадолго до десяти, господин полковник, если, конечно, Королевский флот не помешает.
Радл выглянул в окно:
– Ваш экипаж, лейтенант, всегда одет, как рыбаки. Мне казалось, что торпедные катера – гордость ВМФ.
Кениг улыбнулся:
– Но это же не торпедный катер, господин полковник. Это судно приписано к классу торпедных катеров.
– Так что же это, черт возьми? – растерянно спросил Радл.
– Сказать по правде, мы и сами не очень-то знаем, а, Мюллер? – Унтер-офицер усмехнулся, и Кениг сказал: – Это канонерская лодка, как видите, господин полковник, построенная в Англии для турок и реквизированная английским ВМФ.
– Расскажите ее историю.
– Наскочила на песчаную банку во время отлива около Морле в Бретани. Капитан не смог ее снять, поэтому взорвал заряд, предназначенный для разрушения судна в случае необходимости, и экипаж покинул его.
– Ну?
– Заряд не взорвался, но прежде чем капитан смог вернуться на борт, чтобы выправить ошибку, подошел торпедный катер и захватил судно.
– Бедняга, – сказал Радл о капитане. – Мне его почти жаль.
– Но самое интересное впереди, господин полковник, – продолжал Кениг. – Поскольку последнее сообщение капитана было о том, что он покидает судно, взорвав его, английское адмиралтейство предположило, что все удалось.
– И это дает вам свободу передвижения между островами как настоящему судну английского ВМФ? Понятно.
– Точно. Вы, несомненно, удивились, увидев у нас белый вымпел английского ВМФ, который мы держим наготове.
– И были случаи, когда он вас спасал?
– Много раз. Мы поднимаем белый вымпел, сигнал приветствия, и идем дальше. Без неприятностей.
Радл почувствовал, что внутри его прошел холодок волнения.
– Расскажите мне о судне, – попросил он. – Какова его скорость?
– Максимальная скорость была первоначально двадцать пять узлов, но на верфи в Бресте техники хорошо поработали и довели ее до тридцати. Это, конечно, еще не торпедный катер, но ничего. Длина сто семьдесят футов, а вооружение – шестифунтовое и двухфунтовое орудия, два сдвоенных пулемета, сдвоенная двадцатимиллиметровая зенитная пушка.
– Прекрасно, – прервал его Радл. – Настоящая канонерская лодка. А каков радиус действия?
– При скорости двадцать один узел – тысяча миль. Разумеется, с глушителями судно сжигает гораздо больше топлива.
– А это что такое? – Радл указал на антенны, висевшие фестонами.
– Часть антенн – навигационные. Остальные – антенны радиотелефона. Это микроволновый приемник-передатчик для двухсторонних переговоров между движущимся судном и агентом на суше. Гораздо лучше, чем все остальное, что у нас было. По-видимому, им пользовались агенты для переговоров перед высадкой. Мне уже надоело петь ему дифирамбы в штабе ВМС на Джерси. Никто ничем ничуть не интересуется. Неудивительно, что мы...
Он вовремя замолчал. Радл посмотрел на него и спокойно спросил:
– На каком расстоянии функционирует это выдающееся устройство?
– В хороший день до пятнадцати миль, для надежности я бы говорил о половине этого расстояния, но слышимость на таком расстоянии такая же, как по телефону.
Радл довольно долго обдумывал сказанное, а затем резко кивнул:
– Благодарю, Кениг, – и вышел.
Он обнаружил Девлина в кабине Кенига, лежащего на спине закрытыми глазами, без подушки, обняв обеими руками бутылку ирландского виски. Радл нахмурился, в нем поднялось раздражение и даже тревога, однако он увидел, что печать на бутылке не сломана.
– Не беспокойтесь, дорогой полковник, – сказал Девлин, не открывая глаз. – Дьявол меня еще за ногу не ухватил.
– Вы взяли с собой мой портфель?
Девлин изогнулся и вытащил его из-под себя:
– Охраняю его своей жизнью.
– Хорошо. – Радл направился к двери. – Получена радиограмма, на которую хотелось бы, чтобы вы посмотрели.
– Радиограмма? – проворчал Девлин.
– Неважно, – сказал Радл. – Объясню позже.
Когда он вернулся на мостик, Кениг сидел на вращающемся стуле за штурманским столиком и пил из оловянной кружки кофе. Мюллер все еще стоял за штурвалом.
Кениг встал, явно удивленный, и Радл спросил:
– Как фамилия командующего военно-морскими силами в Джерси?
– Капитан первого ранга Ганс Ольбрихт.
– Понятно. Можете вы доставить нас на Сент-Хельер на полчаса раньше, чем вы рассчитывали?
Кениг с сомнением посмотрел на Мюллера:
– Не уверен, господин полковник. Можем попытаться. Это так важно?
– Очень. Я должен иметь время повидаться с Ольбрихтом по вопросу о вашем переводе.
Кениг удивленно посмотрел на него.
– Перевод, господин полковник? Под чье командование?
– Мое... – Радл вытащил из кармана конверт из манильской бумаги и извлек из него директиву фюрера. – Прочтите это.
Он нетерпеливо отвернулся и закурил. Когда он обернулся, глаза у Кенига были широко открыты.
– О господи! – прошептал он.
– Не думаю, чтобы он вникал в это дело. – Радл забрал у него письмо и положил в конверт. – Этому большому быку доверять можно? – спросил он, кивнув на Мюллера.
– До смерти, господин полковник.
– Хорошо, – сказал Радл. – День или два вы пробудете в Джерси, пока будет подготовлен приказ, затем я хочу, чтобы вы проехали вдоль берега в Булонь, где будете ждать моих инструкций. Есть какие-нибудь трудности?
Кениг покачал головой:
– По-моему, никаких. Достаточно легкий поход для такого судна, если держаться берега. – Он колебался. – А затем, господин полковник?
– О, куда-нибудь по побережью Северной Голландии около Ден-Хельдер. Я еще не нашел подходящего места. А вы не знаете?
На этот раз Мюллер прочистил горло и сказал:
– Прошу прощения у господина полковника, но я знаю этот берег как свои пять пальцев. Я когда-то был первым помощником на голландском спасательном буксире у Роттердама.
– Отлично. Отлично.
Радл прошел на нос судна и остановился около шестифунтового орудия, куря папиросу.
– Идет дело, – тихо сказал он. – Идет дело. – И от волнения у него подвело живот.
Незадолго до полудня в среду, 6 октября, Джоанна Грей взяла большой конверт, вложенный в «Таймс» и оставленный ее постоянным связным из испанского посольства на условленной скамейке в Грин Парке.
С пакетом она направилась на станцию Кинг-Кроса, села в первый же северный экспресс, в Питерборо пересела на местный поезд, идущий в Кингз-Линн, где она оставила свою машину, чтобы сэкономить бензин, который отпускался ей дополнительно для выполнения обязанностей члена женской добровольной службы.
Когда Джоанна свернула во двор за Парк-Коттеджем, было уже почти шесть часов, и она почувствовала, что устала как собака. Она вошла через кухню, где ее восторженно встретила Пэч, увязавшаяся следом за ней в гостиную, и налила себе большой бокал виски, которого благодаря сэру Генри Уиллафби в доме всегда было в избытке. Затем поднялась в маленький кабинет рядом со спальней.
Панельная обшивка стен была старинной. Невидимую дверь в углу, казавшуюся одной из панелей, встроила не Джоанна – это было обычным делом для тех времен. Висевшим на шейной цепочке ключом Джоанна отперла дверь. Небольшая деревянная лестница вела в уютное гнездышко под крышей. Здесь стояли приемник и передатчик. Джоанна села за старый сосновый стол, открыла ящик, сдвинула в сторону заряженный пистолет, нащупала карандаш, достала блокнот с кодом и приступила к работе.
Когда час спустя она откинулась на стуле, лицо ее от волнения пошло пятнами.
– Господи! – прошептала она по-бурски. – Они решились, они действительно решились.
Джоанна глубоко вздохнула, постаралась совладать с собой и спустилась вниз. Пэч терпеливо ждала ее у двери. Она пошла следом в гостиную, где Джоанна сняла трубку и набрала номер Стадли Грэнджа. Ответил сэр Генри Уиллафби.
Джоанна назвалась:
– Генри; это Джоанна Грей.
Голос его сразу потеплел:
– Привет, дорогая. Надеюсь, вы звоните не для того, чтобы сказать, что не придете играть в бридж или что-нибудь в этом роде. Вы не забыли? В восемь тридцать.
Она, конечно, забыла, но это было не важно. Она сказала:
– Конечно же нет, Генри. Просто дело в том, что я хочу попросить вас об одной услуге и хотела поговорить с вами наедине.
Голос его стал глубже:
– Говорите, милая. Все, что могу.
– Я получила письмо от друзей своего покойного мужа, ирландцев. Они просят меня сделать что-нибудь для их племянника и посылают его сюда. Он приедет через два дня.
– А что именно надо для него сделать?
