Было уже четыре часа, когда Ник подвез Эмили к дому. Он проводил ее до двери и подождал, пока Эмили возилась с замком.
— У вас надежная сигнализация? — спросил он озабоченно.
— Вполне. А завтра один мой знакомый из Олбэни установит камеры слежения.
Ник приподнял бровь.
— После того как вас преследовали в Олбэни, я понимаю, что они вам понадобятся.
Эмили открыла дверь. Они увидели его одновременно. Конверт на полу в прихожей.
— Похоже, кто-то оставил вам записку, — сказал Ник, наклоняясь, чтобы поднять конверт.
— Возьмите его за самый край. На нем могут быть отпечатки пальцев.
Эмили не узнала собственный голос.
Ник бросил на нее быстрый взгляд, но повиновался. Когда он выпрямился, конверт в его руке раскрылся, и из него выпала фотография. На ней была снята Эмили в церкви во время поминальной службы.
Внизу были приписаны три слова: «Молись о себе».
"Я с нетерпением жду того, что должно произойти сегодня.
Я доволен, что изменил свое решение и отправил свое послание Эмили Грэхем.
Почту ей скоро уже доставят.
Как я и ожидал, последовали вопросы о шарфе, но я уверен, что никто не сможет сказать, кто же завладел им в тот вечер.
Марта им восхищалась. Я слышал, как она говорила Рейчел, что он изумительный.
Я помню, как в тот самый момент мне пришло в голову, что Марта только что сама выбрала орудие собственной смерти.
Ведь шарф был очень похож на пояс, которым была задушена Маделайн.
В любом случае о психологе мне уже не приходится беспокоиться. Мне не надо будет беспокоиться, даже если им удастся восстановить ее файлы.
Когда я посетил доктора Мэдден, дело было вечером, ее секретарша уже ушла, так что в тот раз меня никто не видел.
А фамилия и адрес, которые я ей назвал, не имеют никакого значения.
Они не понимают и никогда не поймут, что мы — одно.
Только один человек, узнав фамилию и адрес, мог бы что-то заподозрить, но это теперь уже неважно.
И на этот счет у меня нет опасений. Эмили Грэхем умрет в субботу. Она упокоится вместе с Эллен Свейн.
А затем я проживу остаток моей жизни таким же, каким я был раньше, достойным и уважаемым гражданином — жителем Спринг-Лейк".
В воскресенье днем, когда Томми Дагган уже собрался уходить с работы, позвонила Эмили Грэхем. Он тут же отправился в Спринг-Лейк и взял у нее конверт с фотографией.
В понедельник утром они с Питом Уолшем были уже в кабинете прокурора Осборна, чтобы сообщить ему о происшествиях. С вечера пятницы прокурор был в Вашингтоне.
Дагган рассказал ему об убийстве доктора Мэдден и о допросе гостей Лоуренсов.
— Шарф принадлежит миссис Уилкокс, и он был на ней в тот вечер. Она утверждает, что попросила мужа положить его к себе в карман. Мистер Уилкокс говорит, что жена просила его положить шарф рядом с ее сумочкой.
— Уилкоксы приехали тогда к Лоуренсам на машине, — добавил Уолш, — и припарковались немного в стороне от дома. Если доктор Уилкокс все же положил шарф в карман, шарф мог выпасть в доме или на улице, и кто угодно мог его подобрать. Если он положил его рядом с ее сумкой, опять-таки любой мог его незаметно взять.
Осборн постучал по столу указательным пальцем:
— Судя по тому, что осталось от шарфа, он, должно быть, был довольно длинный. Засунуть его, пусть и в свернутом виде, в карман летнего пиджака не так-то просто.
Томми кивнул, подтверждая его слова.
— Вот и я так думаю. К тому времени, как им задушили Марту, часть шарфа отрезали. Но, с другой стороны, Уилкокс солгал жене, что звонил Лоуренсам, разыскивая шарф. По его словам, тогда всем уже было известно об исчезновении Марты, и он якобы не хотел беспокоить Лоуренсов расспросами о шарфе.
— Он мог бы спросить их домоправительницу, — заметил Осборн.
— И еще кое-что, — сказал Дагган. — Мы считаем, что Уилкокс солгал, говоря, что не знаком с доктором Мэдден.
— Что вам известно об Уилкоксе? Я хочу сказать, точно известно?
Томми выразительно взглянул на Уолша:
— Говори ты, Пит. Ты им занимался.
Пит Уолш достал блокнот.
— Солидный ученый. Закончил свою карьеру президентом Инок-колледжа, небольшой такой колледж, но престижный. Вышел в отставку двенадцать лет назад. Мальчишкой проводил лето в Спринг-Лейк, потому здесь и обосновался. Регулярно печатается в научных журналах. Платят там крохи, но зато почет. С тех пор, как здесь поселился, занимается историей Нью-Джерси, и особенно графством Монмаут. Считается кем-то вроде местного хроникера.
— А это каким-то образом связывается с теорией Эмили Грэхем, что убийца Марты Лоуренс имел доступ к архивам, где хранятся данные об исчезновении молодых женщин в 1890-е годы, — вставил Томми. — Присягнуть готов, что этот тип лгал, когда сказал, что не знает доктора Мэдден. Я хочу копнуть поглубже в его случае. Уверен, что-нибудь найдется.
— А что по делу Карлы Харпер? — спросил Осборн.
— Свидетельница продолжает настаивать, что видела ее на стоянке в Пенсильвании. Она тогда давала интервью всем подряд. Полиция Пенсильвании признает, что они сделали ошибку, поверив рассказу свидетельницы, но, когда сумку Карлы нашли неподалеку от стоянки несколько дней спустя, это подтвердило ее показания. Убийца, наверно, потешался, выбрасывая сумку из окна машины. Теперь всякий след утрачен, особенно после того, как закрылась гостиница «Уоррен» в прошлом году. Карла Харпер останавливалась там как раз перед своим исчезновением.
Томми, словно извиняясь, пожал плечами. Это был тупик.
Затем Томми и Пит рассказали Осборну о субботнем звонке Эмили Грэхем.
— С выдержкой женщина, — с уважением заметил Дагган. — Белая как полотно, а собой владела отлично, когда мы приехали. Она думает, что кто-то подражает этому типу, который преследовал ее в Олбэни. И полиция в Спринг-Лейк склоняется к такому же мнению. Я говорил с Марти Броуски, который занимался ее делом в Олбэни.
— И что думает Броуски? — спросил Осборн.
— Он думает, что взяли тогда не того, кого следовало. Он возобновил расследование, и у него двое под подозрением: Гари Уайт, бывший муж Эмили Грэхем, и Джоэль-Лейк, тот самый бандит, которому она помогла оправдаться в деле об убийстве.
— А вы что думаете на этот счет?
— Самый лучший сценарий: подражатель. Какой-то подросток, а то и пара подростков узнали о том, как Эмили Грэхем преследовали в Олбэни, и решили поразвлечься. Вариант похуже: Гэри Уайт или Джоэль-Лейк. И самый скверный: с Грэхем забавляется тот, кто убил Марту Лоуренс.
— И какой вариант вас больше устраивает?
— Подражатель, само собой. Доктор Лиллиан Мэдден, которую убили в Белмаре, определенно связана с этим делом. Держу пари на что хотите: убийца Марты был ее пациентом и боялся, что она нам о нем расскажет. Но, с другой стороны, не думаю, чтобы он был, настолько глуп, чтобы крутиться вокруг дома Эмили Грэхем. Для него это слишком большой риск.
— Вы представляете себе, где мог сидеть в церкви человек, сфотографировавший Эмили Грэхем?
— Через проход от нее. На скамье слева.
— А что, если Броуски — так, кажется, его фамилия? — прав, и преследователь Эмили Грэхем где-то здесь, в Спринг-Лейк? Если он добрался сюда из Олбэни, она в большой опасности.
— Если это тот самый человек, да, она в серьезной опасности, — без колебаний согласился Томми.
По внутреннему телефону раздался голос секретарши Эллиота Осборна:
— Простите, что беспокою вас, сэр, но звонит миссис Эмили Грэхем. Она хочет немедленно поговорить со следователем Дагганом.
Осборн передал Томми трубку.
— Дагган слушает.
Прокурор и Пит Уолш увидели, как посуровело лицо Томми.
— Мы немедленно выезжаем, миссис Грэхем.
Положив трубку, он мрачно взглянул на Осборна.
— Эмили Грэхем получила еще одну очень тревожную открытку с утренней почтой.
— Еще одну свою фотографию?
— Нет. Рисунок двух надгробных плит. На одной имя Карлы Харпер. На другой — Летиции Грегг. Если верить этой открытке, они похоронены рядом во дворе дома номер пятнадцать по Ладлэм-авеню в Спринг-Лейк.
Утро понедельника началось для Эрика Бейли рано. Он был гостем местного телевизионного канала в программе новостей. Хрупкого сложения, ниже среднего роста, с взъерошенными волосами, в очках без оправы, особенно выделявшихся на его узком лице, Эрик привлекательностью не отличался. И голос у него был не самый приятный — высокий и пронзительный.
Ведущий поморщился, увидев его фамилию в списке приглашенных.
— Когда выступает этот парень, все каналы в Олбэни переключаются на другие программы, — вздохнул он.
— У нас многие вложили деньги в его компанию. Последние полтора года акции ползут вниз. Теперь он заявляет, что его новое программное обеспечение преобразит компьютерную индустрию, — оборвал его редактор. — Пусть от его голоса челюсти сводит, но послушать его стоит.
