– Но должен признаться, – сказал вдруг Чиун, – что не все в вашем сериале мне нравится.
– Что же вас не устраивает? – с искренним интересом спросил Рэд Рекс.
– Чрезмерное насилие, – ответил Чиун. – Просто ужасно, что в столь прекрасные картины вторгается насилие.
Реке попытался сообразить, о каком же таком насилии ведет речь старикан, но не смог припомнить ни драк, ни стрельбы. У доктора Уитлоу Вьятта была самая бескровная операционная в мире, а самое большое насилие, какое он только себе позволил, – это порвать испорченный рецептурный бланк.
– Что конкретно вы имеете в виду? – наконец спросил он.
– В одной из серий вас ударила медсестра. – Чиун внимательно посмотрел на Рекса, пытаясь понять, помнит ли он этот эпизод.
– Ах, это!
– Да, именно так. Подобное насилие просто недопустимо!
– Но ведь это была всего лишь пощечина, – произнес Рэд Рекс и тут же пожалел о своих словах. По выражению лица Чиуна он понял, что тот воспринял эту пощечину по меньшей мере как третью мировую войну.
– Все верно. Но за пощечиной может последовать более серьезный удар. За ударом – нокаут. Вы и опомниться не успеете, как на вас посыплется град пуль.
Рэд Рекс кивнул. Старик говорил совершенно серьезно.
– Не волнуйтесь, если такое еще хоть раз повторится, я с ней разберусь. – Актер поднялся с места и встал в стойку карате. – Один удар в солнечное сплетение, и она уже больше никогда не поднимет руку на врача.
– Вот это верный подход, – одобрил Чиун. – Дело в том, что вы позволили ей нанести плохой удар. Неграмотный, неверно нацеленный и плохо выполненный. Такое может поощрить ее к подобному поведению и в дальнейшем.
– Нет, теперь она мне только попадись! Кья! – выкрикнул Рекс, поражая каратистским ударом невидимую цель. – Вы знаете, я умею разбивать доски, – с гордостью сообщил он.
– Та медсестра не была похожа на доску, – ответил Чиун. – Такая может и сдачи дать.
– Вряд ли у нее будет подобная возможность, – сказал Рэд Рекс и пошел на воображаемого противника. Внезапно он выбросил вперед левую руку с вытянутыми пальцами, и в этот момент, замахнувшись, опустил вниз правую, точно топор.
Тут, заметив в дальнем конце комнаты бильярдный кий, он со всех ног бросился к нему и схватил с подставки. Вернувшись на место, он расположил кии между ручкой дивана и краешком туалетного столика, посмотрел на него, сделал глубокий вдох и обрушил на кий удар, от которого тот легко раскололся надвое. Обломки упали на пол.
– А-а-а! – выкрикнул он и с улыбкой посмотрел на Чиуна. – Неплохо, а?
– Вы очень хороший актер, – произнес Чиун. – Там, откуда я родом, ваши профессиональные способности ремесленника ценили бы очень высоко.
– Да-да, конечно. Но я имею в виду мое карате. – Рэд Рекс сделал еще несколько резких движений, имитирующих удары. – Как вам?
– Внушает трепет, – отозвался Чиун.
Но прежде чем Рэд Рекс смог продемонстрировать Чиуну все свое мастерство в области боевых искусств, зазвонил телефон.
– Да, – сказал в трубку Рэд Рекс.
Голос был женский, но звучал как-то странно – холодный, как лед, и твердый, как железо. В нем не было ни малейшего акцента, даже легкого налета южного говора, столь распространенного в этой части Калифорнии среди дам, проводящих все свободное время за телефонными разговорами.
– Я от госпожи Рейдел. Съемочный павильон, куда вы должны отвести своего гостя, уже подготовлен. Можете выходить прямо сейчас. Павильон находится позади главного здания, в дальнем конце территории. И не тяните, идите прямо сейчас. – Раздался щелчок. На том конце провода повесили трубку, не дав Рексу и слова сказать.
Актер улыбнулся Чиуну жалкой улыбкой.
– То, что я так ненавижу в чужом городе. Все ходят за тобой стадом, словно ты диковинный зверь.
– Это верно, – согласился Чиун. – Поэтому никогда не стоит отправляться в чужой город, надо везде чувствовать себя как дома.
– Как же этого добиться, разрешите спросить?
– Очень просто, – ответил Чиун. – Все заключено в нас самих. Когда человек находится в мире с самим собой, куда бы он ни приехал, он чувствует себя своим. В результате никакой город не кажется ему чужим, поскольку любое пространство, в котором он находится, принадлежит не кому-то, а ему самому. Он не подчиняется – он управляет. Точно так же, как с этим вашим танцем.
– Танцем? – переспросил Рэд Рекс.
– Да. Я имею в виду танец карате, который так популярен среди людей.
– Это не танец, а величайшее боевое искусство из всех существующих на земле.
– От своего сына я не потерпел бы подобных ошибочных заявлений, но от вас... Вы человек неподготовленный и не знаете ничего лучше. – Он пожал плечами.
– По вы же сами видели, что я сделал с бильярдным кием! – воскликнул Рекс.
Чиун кивнул и медленно поднялся; его черный с красным халат, казалось, существовал независимо от него.
– Да, карате – это не так уж плохо. Карате учит сконцентрировать внимание на какой-то одной точке, и это хорошо. Карате – винтовочный выстрел, в отличие от самой винтовки, и в этом его сила.
– А в чем же его слабость?
– А слабость в том, – объяснил Чиун, – что оно не дает ничего, кроме направления приложения силы. Оно лишь фокусирует энергию, поэтому является всего лишь неплохим комплексом упражнений. Но творческое начало содержится лишь в истинном искусстве. Настоящее искусство создает энергию там, где ее прежде не существовало.
– Но что же в таком случае вы называете искусством? Кунг-фу?
Чиун засмеялся.
– Айкидо?
– Как много названий вы знаете! – снова засмеялся Чиун. – Впрочем, у любителей всегда так. Нет, на свете существует лишь одно истинное искусство, и зовется оно Синанджу. Все остальные – лишь подражание кусочку фрагмента истинной мысли, а сама мысль – это Синанджу.
– Но я никогда не слыхал про Синанджу! – удивился Рэд Рекс.
– Поскольку вы человек особенный и однажды вам придется дать отпор этой отвратительной сестре, я покажу вам кое-что, – сказал Чиун. – Это подарок, который не так-то легко получить. Большинство из тех, кому удается наблюдать искусство Синанджу, не имеют возможности запомнить его элементы или кому-либо о нем рассказать.
С этими словами Чиун поднял толстый конец кия, который разбил Рэд Рекс. Осторожно взвесив его на руке, кореец передал кусок кия Рексу, который выставил его вперед, словно полицейскую дубинку.
– Помните, как сильно вам пришлось замахнуться, чтобы разбить эту палку? – спросил Чиун. – Вам было необходимо сконцентрировать свою силу. Но силу дает не карате – сила исходит из вас. Вы солнце, а карате – линза, которая собрала вашу силу в одно яркое пятно, способное разбить эту палку. Искусство Синанджу создает собственную силу.
– Хотел бы я посмотреть на это Синанджу, – сказал Рэд Рекс, которому даже в голову не пришло сомневаться в словах Чиуна. Подобно большинству жителей Запада, он считал, что любой человек с раскосыми глазами является специалистом в области восточных единоборств, точно так же, как любой азиат уверен, что все американцы умеют строить ракеты и летать в космос.
– Вы его увидите, – произнес Чиун.
Он установил палку в руках Рэда Рекса в вертикальном положении, обломанным концом вниз, резиновым наконечником вверх. Рекс держал ее свободно, кончиками пальцев правой и левой руки, как малыш держит первую в своей жизни чашку молока.
– Вспомните, сколько силы вам пришлось вложить в удар, – напомнил Чиун. – Это карате, танец. А вот Синанджу.
Он медленно поднял правую руку над головой, а затем, еще медленнее, ее опустил. Ребро ладони коснулось резинового кольца, закрепленного на верхнем торце кия.
Вдруг рука его прошла через резиновое кольцо и двинулась дальше вниз... Господи, она медленно прорезала твердое, как камень, дерево, подобно пиле. Когда рука корейца скользнула мимо пальцев Рекса, актер испытал странное жжение, словно дотронулся до оголенных проводов. Вскоре это ощущение исчезло, а рука корейца продолжала двигаться вниз и наконец прошла через обломанный нижний край.
Подняв глаза, Чиун улыбнулся Рэду Рексу. Тот посмотрел на свои руки он держал аккуратные половинки кия, словно распиленного вдоль по всей длине. Рэд Рекс тяжело сглотнул и взглянул на Чиуна. На лице актера явственно читались озадаченность и страх.
– Это и есть Синанджу, – нарушил молчание Чиун. – А теперь вы должны навсегда забыть то, что я вам показал.
– Мне бы хотелось этому научиться.
– Не сейчас, – улыбнулся Чиун. – Возможно, когда вы оставите все другие занятия и вам будет нечем заняться. Но сейчас у вас просто нет на это времени. Считайте, что я сделал вам подарок, продемонстрировав возможности Синанджу, в знак благодарности за ваш подарок, который вы когда-то мне сделали. Я имею в виду ваш портрет с автографом и памятной надписью, предназначенной специально для меня.
