Фентон Уэллс (Ральф Микер) и Лили Шихан (Ида Люпино) владели комфортабельными домами в богатой части города. Чарли Карпентер наблюдал за их приемами гостей в саду через бинокль, он ездил за ними в загородные дома на другой стороне озера Рэндом, за пятьдесят миль к северу от города.
Лили Шихан вызвала Чарли к себе в офис. Он испугался, что она узнала о слежке, но Лили дала Чарли сигарету и уселась на край своего стола. Она сказала, что заметила по докладам Чарли его необыкновенную проницательность. Чарли — энергичный холостяк, как раз такой человек, какой ей нужен.
Лили подозревала Фентона Уэллса. Чарли не должен знать больше, чем нужно, но Лили считала, что Уэллс ворует у компании, манипулируя секретным фондом. Согласен ли Чарли работать на нее?
Чарли взломал замок в задней двери дома Уэллса и на ощупь пробирался в темноте дома. При помощи фонарика он по лестнице поднялся наверх. Нашел спальню хозяина и направился к письменному столу. Как только он открыл центральный ящик и нашел папку с надписью «ИЛИЯ», внизу открылась передняя дверь. Затаив дыхание, Чарли заглянул в папку и увидел фотографии различных людей, поодиночке и в группах, в военной форме. Он вернул папку на место в ящик и выбрался через окно. Чарли карабкался вниз по крыше до тех пор, пока не смог спрыгнуть на землю. В темноте его учуяла собака, и тогда Чарли поднял тяжелую палку под деревом и забил собаку до смерти.
Лили Шихан сказала Чарли снять комнату в мотеле «Рэндом-Лейк», взять напрокат моторную лодку и влезть в дом Уэллса, когда он будет в клубе за городом. Чарли и Лили оба курили, а Лили все рыскала вокруг него. Она села на ручку его кресла. Платье ее приподнялось.
В темноте позади него раздался свист.
Чарли и Лили поцеловались.
Музыка, сопровождающая Чарли Карпентера, провозглашала гибель, крах, смерть. Он вытащил картонную коробку из шкафа в доме Фентона Уэллса и вывалил все ее содержимое на пол. Груда счетов, перевязанных вместе резинкой, выпала из картонной коробки вместе с большим конвертом с надписью «ИЛИЯ». Чарли открыл конверт и достал оттуда фотографии Фентона Уэллса и Лили Шихан, снятые через окно ресторана, вот Фентон Уэллс и Лили Шихан идут по улице рука об руку, Фентон Уэллс и Лили на заднем сиденье отъезжающего такси.
— Ага, — произнес голос из зала позади него.
Злой, обманутый Чарли накричал на Лили Шихан, взмахнул кулаком в воздухе и ударил по мебели. Эти звуки, Фи точно знал, всегда предшествовали крикам и рыданиям.
Но побоев больше не было. Лили Шихан заплакала, и Чарли обнял ее за плечи.
— Он дьявол, — сказала Лили.
В темных глазах Чарли светилось изумление.
— Это единственный способ, которым я могу освободиться.
— Будь начеку, — крикнул человек, тогда Фи повернулся и стал всматриваться в темень зала.
Во втором ряду с конца, далеко под лучом света из кабинки киномеханика, крупный светловолосый мужчина наклонился вперед, сложив руки биноклем.
— Ку-ку, — сказал он.
Фи крутанулся на кресле, лицо его горело.
— Я тебя знаю, — произнес мужчина.
— Я — то, что тебе нужно, — сказала Лили с экрана.
Фентон Уэллс вошел в комнату после партии в гольф в загородном клубе «Рэндом-Лейк», а Чарли Карпентер, презрительно улыбаясь, вышел сзади него из-под лестницы, держа в правой руке каминную кочергу. Он опустил ее на голову Уэллса.
Лили стерла последние следы крови с лица Чарли маленьким носовым платочком, и на секунду Фи вспомнил: он знал имя человека позади него, но это знание провалилось в ужас, который творился на экране, там Лили и Чарли лежали в затененной кровати и разговаривали о следующем деле, с которым должен справиться Чарли.
Смерть, смерть, смерть — звучал саундтрек.
Чарли спрятался в темном углу в кабинете Уильяма Бендикса. Косые тени от жалюзи ложились на его пиджак, лицо, широкополую шляпу.
В груди Фи все сжалось от напряжения.
Уильям Бендикс вошел в кабинет, и неожиданно для себя Фи вспомнил, что за человек сидел сзади него. Чарли Карпентер выступил из полосок тени с ножом в руках. Уильям Бендикс улыбнулся и покрутил шляпу в руке — что происходит здесь, мисс Шихан сказала мне, что никаких неприятностей не будет? — и Чарли вогнал нож ему в грудь.
Фи вспомнил запах сырого мяса, тяжелый запах крови в магазине мистера Штенмитца.
Чарли Карпентер отмывал руки и лицо в ванной комнате компании до тех пор, пока раковина не почернела от крови. Чарли отрывал одно бумажное полотенце за другим, промокал лицо и кидал их на пол. Нервничая, Чарли Карпентер сел на поезд, чтобы уехать из города, а две девушки внимательно разглядывали его через проход в вагоне. Им было интересно, кто этот красивый парень и почему он так нервничает. Поезд, дернувшись, остановился напротив огромного здания католической церкви со светящимися изнутри витражами.
Фи повернулся, чтобы посмотреть на большую голову и широкие плечи Ханса Штенмитца. В темноте он мог различить только белые зубы, сияющие в улыбке. Мистер Штенмитц снова в шутку приложил руки к глазам, прикидываясь, будто смотрит на Фи в бинокль.
Фи захихикал.
Мистер Штенмитц жестом пригласил Фи присоединиться к нему, и Фи встал со своего места и направился вдоль длинного прохода в конец зала. Мистер Штенмитц все размахивал руками. Он похлопал по сиденью рядом с собой, наклонился над мальчиком и прошептал:
— Садись здесь, рядом с твоим старым другом Хансом.
Фи уселся. Рука мистера Штенмитца поглотила его ручонку.
— Я очень, очень рад, что ты здесь, — прошептал он. — Это кино так страшно смотреть одному!
Чарли Карпентер плыл на моторной лодке через озеро Рэндом. Было раннее утро. Брызги пены пролетали над лацканами его пиджака. Чарли улыбался темной, веселой улыбкой.
— Знаешь что? — спросил мистер Штенмитц.
— Что?
— Знаешь что?
Фи хихикнул.
— Не знаю. Что?
— А ты угадай.
По всему экрану лилась кровь, но это была невидимая кровь — кровь, оттертая с пола кабинета и смытая в раковину.
Лодка скользнула в камыши, и Чарли спрыгнул на болотистую землю — лодку унесет течением, но Чарли нет никакого дела до лодки, она же краденая, пусть себе плывет куда угодно...
* * *
Через невообразимый промежуток времени Фи оказался снаружи кинотеатра. Последнее, что он помнил, была Лили Шихан, поворачивающаяся от каминной решетки и говорящая: «Решил остановиться по пути на работу, Чарли?» На ней было длинное белое платье, и волосы выглядели густыми и пышными. «Ты полон сюрпризов. Я ждала твоего возвращения вчера».
Его лицо вспыхнуло от жара, а сердце колотилось с бешеной силой. В желудке были дым и масло.
Он чувствовал себя ужасно, отвратительно грязным.
Мир оказался серым и в блестках. Огни Ливермор-авеню раскачивались из стороны в сторону. Дым в желудке всплыл наверх к горлу.
Фи сделал шаг в относительную темноту и наклонился над обочиной. Что-то со вкусом и видом дыма выходило из его рта. Он затыкал рот, тер руками глаза. Фи казалось, что огромная рука легла ему на плечи, а глубокий, низкий голос говорил... говорил...
Нет!
Фи плыл вниз по Ливермор-авеню.
Он повернул на свою улицу и увидел аккуратный ряд цементных блоков, разделяющих мертвую лужайку и бетонные ступеньки, ведущие к розовым кустам и входной двери.
Ничто вокруг не было реальным. Луна нарисована, а дома без задней части, и все, что он видел, было толщиной в долю дюйма, толщиной в слой краски.
Он видел себя садящимся на ступеньки крыльца. Ночная темнота сгущалась. Раздались шаги по лестнице из квартиры Сунчаны. Замок повернулся, и дверь открылась.
— Фи, бедный малыш, — воскликнула миссис Сунчана. — Мне показалось, что я услышала твой плач.
— Я не плакал, — сказал Фи дрожащим голосом, но он чувствовал слезы на своих щеках.
— Почему же мама тебя не впускает?
Миссис Сунчана подошла к нему сбоку, и Фи подвинулся в сторону, чтобы дать ей пройти.
Он вытер лицо о рукав. Она все еще ждала ответа.
— Мама болеет, — сказал он. — Я жду, пока вернется папа.
Приятная темноволосая миссис Сунчана поежилась от холода.
— Уже почти семь, — сказала она. — Почему бы тебе не подняться со мной наверх? Попьем горячего шоколада? Может, хочешь тарелку супа? С овощами, курочкой, отличный густой супчик. Вкусный. Я-то знаю, сама варила.
Все отговорки Фи куда-то улетучились под напором этих чарующих слов. Он увидел себя за столом у миссис Сунчаны с ложкой пьянящего супа у рта. От запаха текли слюнки и урчало в животе.
Рыдание само по себе распрямило свои широкие черные крылья у него в горле и вырвалось наружу.
А затем, как спасение, появился голос отца.
— Оставьте моего сына в покое! Отойдите от него!
Фи открыл глаза.
Миссис Сунчана с такой силой стиснула руки, что пальцы выглядели плоскими. Фи видел, что она напугана, и понимал, что снова в безопасности — он вернулся в кино своей жизни.
