– Как-как Вы сказали? Муж?! – корреспондент, как гром среди ясного неба, разразился неприличным, гомерическим хохотом.
– Что Вы находите в этом смешного? – Клеопатра слегка подёрнула плечами, как будто почувствовала озноб.
– Простите, это нервы, тяжёлая бессонная ночь.
Он всеми силами пытался унять случившуюся с ним натуральную смеховую истерику, сотрясавшую всё его существо изнутри – зажмуривал глаза, тёр пальцами переносицу, как делают те, кто носит пенсне, и продолжал беззвучно подпрыгивать на своём кривоногом, дореспубликанском стуле.
– Выпейте ещё воды, – безучастно посоветовала Клеопатра.
– Да, да, Вы правы. Ещё раз простите.
Придя в себя, Ричард почувствовал, что его снова клонит в равнодушный ко всему сон.
– Но, скажите на милость, причём здесь я? – спросил он, пока серое облако апатии не окутало его окончательно. (Этот вопрос уже давно «чесался» у него на языке).
– Я чуть не сбила Вас вчера утром на перекрёстке Натан-роуд и Шанхайского шоссе, помните? – она спросила так, как будто речь шла не о дорожном происшествии, едва не стоившем ему жизни, а о случившемся у них лет восемь назад мимолётном курортном романе.
– Так значит, за рулём «Паккарда» были Вы? – медленно выговорил он, что-то про себя соображая. – Ну, тогда спору нет, я – самая подходящая кандидатура.
– Вы напрасно ёрничаете, – обиделась аристократическая особа. – Как только я Вас увидела, я сразу поняла, что это знак! Я поняла, что Вы – именно тот человек, которого мне посылает судьба и который мне сможет помочь.
Ричарда внезапно охватила безотчётная ярость.
– Послушайте, Вы в своём уме?! Сначала Вы чуть не сбиваете меня на своём дурацком «Паккарде», потом меня едва не лишают пальца ваши костоломы, затем меня силой запихивают в машину, мне угрожают, и теперь оказывается, что я в благодарность за всё это должен каким-то совершенно непонятным мне образом освободить Вас из рабства, в котором вы находитесь у собственного мужа! И всё это только потому, что вчера утром кое у кого внезапно обострилось наследственное аристократическое безумие!
Пока корреспондент на одном дыхании произносил свою гневную тираду, в комнату просунулась коротко стриженая голова одного из ночных похитителей, того, что «едва не лишил его пальца» с вопросительно-недоумённым выражением на лице. Но Клеопатра недовольно посмотрела в его сторону, и дверь снова нехотя затворилась.
– В нашем роду, насколько мне известно, не было сумасшедших, – спокойно отреагировала она, когда корреспондент закончил, – зато по женской линии через поколение у нас передаётся одна маленькая анатомическая особенность – шестой палец на левой ноге. Хотите, покажу?
И не дожидаясь ответа, она ловко сбросила свою воздушную туфельку и распрямила в колене левую ногу почти на уровне столешницы. Он увидел сбоку от мизинца ещё один маленький дополнительный пальчик, разрастающийся из общего с мизинцем основания, как водянистый мексиканский кактус чильпомпо.
– У бабки был точно такой же, – женщина кокетливо повертела ступнёй, любуясь аккуратным костяным отростком, – немного неудобно, приходится делать обувь на заказ, в детстве я ужасно переживала по этому поводу, а теперь привыкла и даже, можно сказать, горжусь им, – после этих слов она снова упрятала свою «драгоценность» в туфлю.
«В самом деле, Клеопатра» – изумился Ричард.
– Вы меня спасёте?
Ему хотелось послать её ко всем чертям, кричать ей в лицо, рекомендуя ещё раз более внимательно рассмотреть своё генеалогическое древо на предмет присутствия в прошлом каких-нибудь сумасшедших родственничков (они там должны отыскаться, обязательно!); что она издевается над ним, ни в чём не повинном человеком, только вчера утром прибывшим в Гонконг; что она требует невозможного и сама прекрасно знает об этом; что он не станет лезть в чужие семейные дела (с какой ещё стати?), и многое другое… Однако ничего такого он не сказал, потому что эта женщина, сидящая перед ним, была не просто божественно красива, она была магнетически, волшебно притягательна, и её глаза снова были готовы в любое мгновение наполниться жгучими бриллиантами слёз.
– У Игры существует какой-нибудь прописанный официальный Регламент?
– Да, конечно! – радостно защебетала она. – Все правила и поправки, а так же Клятва Игрока, Кодекс Господства, Смиренная Грамота раба, полномочия Высшего Совета Судий, порядок разрешения споров…
– Мне нужно ознакомиться с этим документом. Где это можно сделать?
– Всё это находится в моём личном сейфе, – она понизила голос, – я могу тотчас же принести.
– Но сразу предупреждаю, я ничего Вам не могу обещать. Это всего лишь чистая формальность, проделываемая для очистки совести – поиск рыболовного крючка в заливе королевы Виктории. Не обольщайтесь.
– Так я принесу? – Клеопатра грациозно выгнулась и напряглась, готовясь к прыжку.
– Несите.
«Боже мой, что я делаю?». Селезёнка вновь напомнила о себе несколькими аритмичными толчками горячей пульсирующей крови.
– Ещё один вопрос, – женщина уже успела сделать несколько торопливых шагов в сторону двери, через которую она вошла в комнату и теперь с готовностью обернулась к нему – японец, который был накануне с Вами в «Паккарде» – это Ваш муж?
Она посмотрела на Ричарда как на полного идиота – недоумённо и с жалостью, потом зажала себе рот ладонью, а другой обхватила себя за талию, чтобы не лопнуть со смеху.
– Ричард, как Вы могли обо мне такое подумать!
Да, с япошкой он явно попал впросак. «Действительно, как?». Корреспондент смущался и одновременно злился на себя.
– Ну, не сердитесь. Я никак не ожидала, что Вам вдруг придёт в голову такая неожиданная глупость.
Открыв дверь, она ещё раз обернулась: «Если хочешь, называй меня Клеопатрой, или просто Клео»…
Глава шестая. Мускусный коммивояжер
Джозеф Кроуз родился на Востоке и ни разу в жизни не был в Англии. Поэтому он с детства привык к укусам неядовитых змей и скорпионов, его не выворачивало наизнанку от одного вида экзотических китайских блюд, готовящихся прямо на местном рынке, как это частенько происходило с прибывшими в Гонконг европейцами. Утончённая восточная жестокость с детства стала для него обыденностью, чем-то более привычным, чем какая-нибудь примелькавшаяся деталь местного колорита вроде многоярусных пагод или конусообразных солнцезащитных шляп из тростника. Почти каждый месяц с какого-нибудь несговорчивого торговца здесь живьём снимали кожу или отдавали на съедение гигантским красным муравьям. К 10 годам Джозеф Кроуз и сам не хуже любого восточного факира умел прокалывать язык специальной острой спицей и ходить по толчёному стеклу, перемешанному с раскалёнными углями. А уж загнать несколько аптекарских иголок под ногти мальчишке с соседней улицы, покусившемуся на дворовую голубятню – это было вообще в порядке вещей, обычным делом (за кражу бойцовского петуха в тогдашнем Гонконге просто и без раздумий отрубали голову).
Но то, что он увидел, войдя в маленькую комнатку, ещё недавно служившую жилищем Ляо, произвело впечатление даже на него. Девушка сидела на старой вылинявшей циновке в позе Сукхасаны, её голова и плечи чуть завалились вперёд. Несмотря на это на шее переводчицы явно просматривался глубокий зияющий порез, окантованный чёрной запёкшейся кровью. Ляо была в традиционном шёлковом китайском одеянии цвета индиго, залитом на груди ярко-красной кровью.
Рядом с безвольной, начинающей коченеть рукой, на полу, валялся окровавленный причудливой формы нож. Другая рука Ляо покоилась на бёдрах, сжимая в руках… да, да, тот самый веер, который Кроуз подарил ей каких-нибудь несколько дней назад!
Хозяйка дома, у которой Ляо снимала крохотную каморку, показала, что ещё вчера вечером видела девушку живой, но какой-то очень серьёзной и сосредоточенно погружённой в себя. Хозяйка также утверждала, что ночью в комнату девушки никто не входил.
– Почему Вы в этом уверены? – жёстко спросил Кроуз, пристально всматриваясь в пожилую домовладелицу.
– Для того чтобы подняться на второй этаж, нужно пройти мимо моей двери. Пойдёмте, я Вам покажу. Она находится прямо у лестницы, ведущей к мансарде. А я очень чутко сплю, да и ступеньки уже очень старые – скрипят, всё не сподоблюсь заменить на новые, – пожаловалась немолодая леди, – с тех пор, как умер мой муж…
– Я понял, понял, спасибо, мэм, – он кивком головы приказал сержанту Хорну сопроводить женщину на первый этаж.
– Так что будьте уверены, господин офицер, мимо меня ни одна мышь не проскочит! – не унималась хозяйка, мягко увлекаемая Хорном по скрипучей лестнице вниз. – А девушка – хорошая, приличная, скромная, ничего себе такого не позволяла… Я, как увидела, своим глазам не поверила… Да как же такое могло случиться?
Джозеф Кроуз ещё раз оглядел комнату, не смотря на потрясение смертью переводчицы, все его мысли были заняты Самоучителем. Простенькая, даже бедная обстановка жилища Ляо прямо и недвусмысленно свидетельствовала о том, что рукопись здесь спрятать даже при желании было просто негде. С другой стороны, если рассуждать логически, если рукописи здесь нет, значит, либо девушка спрятала её в другом месте, опасаясь чего-то или кого-то, либо… её кто-то похитил прямо отсюда, убив Ляо?
