Глава обернулся к нему:
— Что? Предлагаешь к ним выйти и объясниться? Давай, давай! Говорят, вас на Селигере учили, как действовать в условиях «оранжевого сценария»!
Петя невнятно промычал, что да, учили, но чему-то другому, и вообще не в таких условиях, и вообще…
Юноша куда-то утек. Глава повторил предложение остальным сотрудникам: кто готов выйти, поговорить, пообещать что-нибудь? Реакция была той же: подчиненные что-то мычали в ответ и скрывались с глаз.
Пожилой председатель комитета по культуре предложил хотя бы эвакуировать из здания некоторые материальные ценности, к примеру, экспонаты выставки подарков главе района. «А то есть настоящие шедевры, хронология двухсотлетней истории района, вышитая на декоративном валенке».
Судьба валенка главу не заинтересовала, а вот слово «эвакуация» он запомнил. «Если они возьмут в заложники меня, то у них будет крепкая переговорная позиция», — пробормотал он и потрусил по запасному выходу к лестнице, ведущей во двор.
Маневр главы незамеченным не остался. Оставшиеся чиновники, уже не таясь, потрусили следом — кто по черному ходу, кто по парадному и скорее подальше, по ближайшей улице, поглядывая на часы.
Петя упаковал в сумку ноутбук. Подумав, прихватил из приемной главы новенькую мышь от компьютера секретарши и со словами «Еще разобьют» сунул к ноутбуку. Взглянул в окно, убедился — глава уехал. Оглянувшись, подхватил фломастер, написал на стене слово ИБП, опрокинул ногой горшок с полуживой административной пальмой. И помчался вниз, заранее готовя рассказ, как уходил последним…
Когда толпа вывалила на площадь, эвакуация из здания администрации была успешно завершена. Остался только дежурный милиционер (на всякий случай спрятавший пистолет в сейф), уборщица и персонал кухни. Продовольственные ценности они решили не бросать.
* * *
Этот день в областном здании Фонда спасения бобров оказался еще суматошнее, чем ожидалось. Поначалу думали, будто основная горячка уляжется с отъездом Президента. Ан нет!
И часа не прошло с отбытия главы государства из областного центра, как из Ефимовского пришла неожиданная новость о начавшихся массовых беспорядках. Сведения были скудными, недостоверными и противоречивыми, так как штат районного отделения находился в областном центре, на усилении.
Сотрудники организации, которой вроде бы полагалось знать о любом ЧП до того, как оно случится, сами пытались понять, что происходит. Звонили в Ефимовский знакомым, шерстили Интернет. В Ефимовском умчалась мобильная группа, изучать обстановку на месте. Конечно же, связались с Москвой, и сами ждали указаний оттуда.
В разгар этой неорганизованной суматохи, руководитель областной Конторы вызвал к себе Павла — того самого молоденького сотрудника, что недавно подготовил информационный пакет для московского прокурорского следака.
— Ты готовил материал по этому Зимовецкому олигарху, как его, Столбову? Быстро неси их мне в электронном виде. Москва требует.
— Иду.
— Не иду, а бегу! Не просто Москва, аппарат Премьера напрямую запросил! Первый раз такое, мля…
Столь императивное указание Павлуша и сам получил впервые за время службы, поэтому чуть не споткнулся на лестнице, а когда скопировал папку с файлами — вырвал флэшку, да так, что процессор вздрогнул.
Все это время, спотыкаясь и прыгая через ступеньки, Павел думал об одном: что же успел натворить этот Столбов, что теперь понадобился и Премьеру?
* * *
— И когда же начнутся обещанные ужасы русского бездорожья? — ехидно спросила Татьяна.
Она прислушалась к совету Твердиева и отказалась от бутерброда (несмотря на изрядный голод). Сейчас она пыталась понять: неужели мелкая тряска и есть тот самый дорожный экстрим?
Судя по лицу Твердиева, он был удивлен больше всех. Сначала поблагодарил областную администрацию за то, что привела в порядок дорогу к совхозу «Красный льновод». Но, по его словам, это было недорого, и просто, только ямы залатать.
Основной проблемой являлись шесть километров реального бездорожья. Сельский грунтовый путь окончательно разбила техника, когда зимой реставрировали монастырь. С той поры сельский шлях стал менее проезжим, чем окружающие его окрестные поля. Монастырь был доступен лишь для внедорожников — от простейшего «газика» до чего-нибудь подороже и серьезней. Причем трофи-рейдеры (а как иначе назвать героев по одолению таких препятствий?) постоянно расширяли дорогу — заезжали на пашни, заброшенные чуть ли не полвека назад.
Так, по рассказам Твердиева, было еще прошлой весной. Но когда начался самый экстрим-участок, дорога оказалась еще лучше и приличней, чем прежняя, проселочная. И чуть шире, и с новой разметкой, а уж ям — никаких.
Кортеж сбавил скорость. Как объяснили Татьяне, в обитель последовала охрана — в ускоренном порядке все осмотреть и дать добро на въезд.
Остановились недалеко от ворот, на парковочной площадке, явно недавно оборудованной. Главное лицо, охрана и ближайшее сопровождение, понятно, въехали непосредственно в монастырь. Журналистам, как водится, предложили подождать: пока станет ясно, что за программа намечена на новом объекте пребывания и можно ли приглашать репортеров.
Минут через пятнадцать появился пресс-секретарь.
— Мероприятие будет открытым, — сказал он. — Его название — обед в монастырской трапезной. Сами понимаете, постный.
— А что в программе кроме постных щей? — спросил журналист газеты «Негоциантъ» Тележников.
— Общение с социальноответственным предпринимателем Михаилом Столбовым из соседнего Зимовецкого района. Оказывается, это все он.
— Что «все»? — спросили с мест.
— И дорога, и прочие работы. Его братия так распиарила, что Анатолий Дмитриевич немедленно приказал связаться со Столбовым, и чтобы он был здесь через час. Спецтранспорт послали — встретить и сопроводить. Не помню, чтобы так протокол ломался.
* * *
Оптимисты районной администрации оказались правы. Для того чтобы дойти от Колонты до центральной площади городка, толпе понадобилось сорок минут. За этот срок решимости у бунтовщиков не убавилось, зато появилась определенность в требованиях. Они уже не хотели громить, более того — парочку потенциальных мародеров выкинули пинками из общей колонны. Зато инициативная группа, родня умерших или действующих наркоманов, поняла, что хочет от власти. Требования были сформулированы, разве не записаны.
Только предъявить их оказалось некому. Когда дошли до администрации, выяснилось — вся власть исчезла.
Мент-охранник, мудро понимая, как возмущают людей закрытые двери, заранее их распахнул. Уборщица обещала устроить экскурсию по этажам — небольшая группа согласилась пройти и убедиться, да, правда, все смылись.
Узнавшая об этом толпа некоторое время бродила по площади в раздумье. Кто-то предложил тут выбрать нового главу, и пусть правит районом, раз прежний сбежал. Но люди решили, что заниматься прямой демократией у них нет времени. Они же сюда пришли не главу гонять!
— На трассу! — крикнул кто-то.
С этим предложением толпа спорить не стала. Все понимали: здесь, на площади перед опустевшим зданием, можно простоять в пикете хоть год, голодая или обжираясь, — никто не заметит. Зато перекрыть дорогу, входящую по важности в первую федеральную десятку, — тут уж дождешься чего-нибудь!
Толпа развернулась и двинулась новым путем. Кто-то успел заскочить по дороге в квартиру и схватить какую-никакую еду, а кто-то даже догадался прихватить палатку. Стоять собирались до конца.
* * *
Столбов действительно приехал через час. За это время Президент, лица сопровождения и журналисты успели осмотреть монастырь.
Конечно, не только смотрели, но и подходили к иконе. Журналюги поначалу шутили: почему бы не заручиться небесной помощью? Святой Николай столько путешествовал, что может запросто считаться и покровителем репортеров. Когда дошло до дела, разделились на две группы: на тех, кто подошел к иконе, и тех, кто предпочел остаться в другой части храма.
Таня подошла. Попросила святого о заступничестве и помощи в своих делах… Почему-то вдруг вспомнила Столбова…
Вскоре появился и сам Столбов. Войдя в трапезную, увидел Татьяну, кивнул ей — она тоже кивнула ответ. Безмолвный контакт не остался без внимания коллег, и Таня поняла: сегодня быть ей жертвой дотошных расспросов.
Пока же всех интересовало общение Президента и таинственного мецената.
Столбов, как выяснилось, примчался прямо со встречи с партнерами из германского деревоперерабатывающего концерна, которая проходила в лесхозе на границе района. Был он в костюме, не понтовом, зато ладно сидящем, был весел и ничему не удивлялся, будто точил лясы с президентами каждую неделю.
