– Он этого не делал! – крикнул Бьёрнфут.
Его слова унесло ветром. Спетт изо всех сил напряг слух.
– Что ты говоришь? – крикнул он.
Бьёрнфут втянул подчиненного в ворота, где не было ветра. Они уже были с ног до головы в снегу. Мокрый снег быстро превращался в ледяную корку. Кайса обрывала зубами снежные комки.
– Пеккари невиновен, – задыхаясь, произнес Бьёрнфут. – Ты же видел Оскара Линдмарка. Он был в варежках. Он не мог стоять на коленях, сцепив пальцы.
– Пеккари, наверное, преувеличивает, ему лестно внимание толпы…
– Вот именно, – сказал Бьёрнфут. – Ему нравится внимание. Оскара Линдмарка ударили сзади, размозжили затылок. Если бы он стоял лицом к убийце, у него был бы разбит лоб.
И он ткнул себя в лоб.
– Пеккари лжет. Он не знает, где остальные деньги.
– Наверное, он их спрятал. Надеется получить пожизненный срок, а потом сбежать.
Бьёрнфут покачал головой, от чего льдинки, образовавшиеся на усах, звякнули.
– Все проще. Он не знает.
– Но зачем тогда сознаваться? – спросил Спетт.
– Понятия не имею, – прошипел Бьёрнфут. – Кто еще знал о транспорте? Кто?
– Кто нашел оружие дома у Пеккари? – спросил Спетт. – Пер-Андерс Ниеми.
Перед глазами у них возникла сцена, как Ниеми с приятелями передают избитого Пеккари полиции.
– Я ему голову оторву, – прорычал Спетт. – Он будет умолять о том, чтобы дать ему сознаться. А его дружки….
– Сперва нужно осмотреть его дом, – сказал Бьёрнфут, выходя из ворот.
Кайса посмотрела на мужчин как на сумасшедших. «Как можно торчать на улице в такую погоду?» – словно вопрошала она.
Служащий почты Пер-Андерс Ниеми жил в кирпичном доме на Чюркегатан.
– Он снимает ее с приятелем, – пояснила хозяйка квартиры, открывая им комнату.
– Позавчера вечером он был дома? – спросил Бьёрнфут, входя внутрь.
– Не думаю, – ответила хозяйка. – Он чаще бывает у своей невесты. Она снимает комнату одна, – эти слова она сопроводила многозначительным взглядом.
Пол был весь устлан половиками – для тепла. Занавеска разделяла две кровати. Был еще комод с кувшином и тазом для умывания. Ржавое зеркало для бритья висело на стене рядом с портретом Оскара Второго. В комнате еще находились вешалки для одежды. На вешалке Пера-Андерса Ниеми висели пожелтевшая исподняя рубаха и пара носков.
Спетт с Бьёрнфутом сняли покрывала с кроватей и начали обыскивать подушки и матрасы. Свернув половики, они проверили доски, как до этого в доме Пеккари. Потом перешли к чердаку. Но ничего не нашли.
– Закончили? – злобно спросила хозяйка, оглядывая беспорядок в комнате. – Я могу заправить постели?
Бьёрнфут сделал вид, что не слышит ее. Он смотрел на снег за окном. Уверенности в нем поубавилось. Может, убийца все-таки Пеккари? Может, он не хотел признаваться, что ударил Оскара Линдмарка сзади? Может, хотел придать своему поступку театральности? Кайса со вздохом опустилась на пол.
– Можем проверить комнаты его друзей, – предложил Спетт.
Бьёрнфут покачал головой.
– Думаю, он не из тех, кто доверяет приятелям.
Он повернулся к хозяйке.
– Как зовут невесту? Где она живет или работает?
Невесте Пера-Андерса Ниеми Майкен Берн было девятнадцать лет. Круглолицая девушка с кудряшками притягивала покупателей, как магнитом, в магазин Ханнулы, где работала продавщицей. Бьёрнфут сразу понял, что они на верном пути. Когда они попросили ее одеться и пройти с ними, Майкен подчинилась, не задавая вопросов. Поспешила одеться, даже передник не сняла. Видимо, чтобы фру Ханнула не успела разозлиться из-за того, что Майкен забрала полиция.
– Вы знаете, о чем речь… – начал было Бьёрнфут, когда они вышли на улицу. Но девушка была не из робких. Обмотавшись шалью, она только покачала головой.
– Ваш жених, Пер-Андерс Ниеми. Где он был позавчера вечером? С вами? – крикнул Бьёрнфут.
– Да! – крикнула она в ответ. – Это я хорошо помню! – И, спохватившись, добавила: – Так о чем речь?
– О двойном убийстве, – процедил Спетт. – Не забудьте.
В молчании они пошли к дому Майкен.
Уютная комната, подумал Бьёрнфут, оглядываясь по сторонам. Плетеные занавески с бахромой. Утепленные ватой окна. В вате между стеклами сидели вязаные гномики. На стене над постелью висела бумажная рождественская картина, на которой гном кормил лошадь красным яблоком. Стол был застелен безупречно белой вышитой скатертью. Два стула. На камине с плиткой стоял кофейник с вязаной прихваткой. Кайса тем временем отряхивалась от снега. Потом она обнаружила корыто с водой в алькове и стала громко лакать воду. Бьёрнфут со Спеттом начали обыскивать комнату. Проверили ящики, кровать… ничего. «Она не спрашивает, что мы ищем, – подумал Бьёрнфут. – Она знает». Спетт позвал Кайсу. Когда та не откликнулась, он пошел в альков.
– Что она нашла? – спросил он.
Оказалось, что в корыте замочено белье.
– Надеюсь, в воде нет глины?
– Нет-нет, – заверила Майкен и покраснела. – Это просто…
– Что это за белье? – спросил Бьёрнфут, заметив, как она покраснела. Спетт вытянул тряпку из корыта. Это оказались мужские штаны. Они были в крови по колено. Бьёрнфут повернулся к Майкен. Вся краска сошла с ее лица. Девушка была бела, как мел.
– Это штаны вашего жениха. И на них кровь Оскара Линдмарка.
Майкен Берн тяжело дышала, хватаясь за воздух руками в поисках поддержки.
– Рассказывайте, – приказал Спетт. – Если все нам расскажете, сможете избежать наказания. Иначе мы обвиним вас в соучастии. Это я вам гарантирую.
Майкен Берн ничего не сказала, но повернулась и медленно показала на каминную трубу. Спетт выронил мокрые штаны на пол, бросился к камину и схватился за трубу.
– Как? – спросил он у девушки.
Та покачала головой:
– Не знаю.
Спетт дернул трубу, и та разошлась посередине.
– Там что-то есть, – сказал он, заглядывая внутрь.
Майкен Берг повернулась к Бьёрнфуту.
– Не говорите ничего Перу-Андерсу. Он меня убьет.
– Он никого больше не убьет, – спокойно ответил Бьёрнфут, глядя, как Спетт черными от сажи руками достает из трубы пачки банкнот.
Майкен Берн стояла у окна, разглядывая обручальное кольцо и иней на окне. «Знать и не знать… Как им объяснить?» – думала она.
…Прошлой ночью Майкен проснулась от шума. Пер-Андерс что-то делал у камина.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Спи, – ответил жених.
Потом Пер-Андерс залез к ней под одеяло. Он был холодный, руки как ледышки.
– Скоро, – прошептал он ей на ухо, – скоро я куплю тебе шубу.
Утром он встал раньше ее. Запретил разжигать огонь в камине и варить кофе в течение нескольких дней. Попросил постирать грязные штаны.
– Я помогал сапожнику разделывать мясо, – пояснил он. – Но он обещал, что потом угостит нас.
Когда Майкен услышала об убийстве, то обо всем догадалась. Но ничего не сказала. Не хотела верить. Однако камин разжигать не стала.
– А этот тип… Эдвин Пеккари, – сказала она себе под нос, забыв о присутствии полицейских. – Он такой неприятный. Никогда ни с кем не разговаривал. Даже не здоровался. Раздевал меня глазами, когда думал, что я не вижу. И глаза у него были какие-то желтые… Это мог быть он. Это должен был быть он.
Ленсман Бьёрнфут распахнул дверь судебного зала, прервав судью Манфреда Бруландера на середине фразы. Головы собравшихся повернулись к двери.
– Пеккари невиновен, – крикнул Бьёрнфут, маршируя к скамье подсудимых. – Отпустите его!
– Что вы имеете в виду? – изумился Бруландер.
Он начал нервничать, когда Бьёрнфут со Спеттом покинули зал, а сейчас уже весь обливался по́том и ловил ртом воздух, как выброшенная на песок рыба.
– У меня в руках украденные деньги! – крикнул Бьёрнфут, поднимая вверх пакет банкнот из камина Майкен Берн. – А здесь, – продолжил он, поднимая другую руку, – штаны убийцы. Все в крови Оскара Линдмарка.
Собравшиеся охнули. Всех потрясло зрелище окровавленных штанов и пакета, в котором, как они знали, была крупная сумма денег.
Пер-Андерс Ниеми резко вскочил. Прежде чем кто-то успел его остановить – а никто и не пытался, – он сделал шаг к задней двери, через которую часом раньше ввели обвиняемого Пеккари.
– Стоять! – крикнул Бьёрнфут, но Пер-Андерс Ниеми уже выбежал. Однако за дверью его встретил крепкий кулак полицейского Спетта.
Всего через пару секунд Спетт вернулся в зал с Ниеми под мышкой. Бьёрнфут тем временем высматривал приятелей Пера-Андерса в зале. Один из них согнулся на лавке, как грешник перед алтарем. Бьёрнфут схватил его за волосы и поднял на ноги.
