Сато встал. Иностранец смотрел на него испуганно, как животное, попавшее в западню. Сато кивнул Фукумото:
— Пошли. — И указал на видеокассету: — Это не забудь.
Он не собирался и дальше терять тут время. Бородатый иностранец мог не иметь к случившемуся никакого отношения, но Сато был готов поспорить, что он знаком с непосредственными участниками. Эти гайдзины все знакомы друг с другом. Пусть этот парень поработает на нас. Пусть Фукумото пойдет за ним, поглядит, с кем он будет разговаривать. Кто-нибудь да передаст весточку Романо, Сато был в этом уверен. А когда она поймет, во что влипла, то из кожи вылезет, пытаясь посодействовать. «Если она позвонит сегодня вечером, — решил Сато, — я убью ее, не мучая».
В конце концов, всякий может ошибиться.
Оставалась еще одна большая проблема как сохранить все в тайне в течение нескольких часов. Наверно, придется еще раз позвонить в штаб-квартиру. Поговорить с Танака и отключиться, пока тот не начнет задавать вопросы. Сато был так погружен в свои мысли, что не обратил внимания на Фукумото, который все еще хихикал, разглядывая видеокассету. Было слишком поздно останавливать его: идиот взял кассету и ударил ею бородача по лицу.
Сначала Сато услышал треск расколовшейся кассеты, а потом сдавленный крик иностранца. У того носом хлынула кровь. Когда Фукумото отнял кассету, она была вся в крови, маленькие темные капли падали на пол. Иностранец кричал и плакал, прижав ладони к лицу, словно пытаясь удержать отваливающийся нос. А нос теперь висел словно на шарнире, и из ноздрей торчали желтые осколки хряща.
Ухмыляясь, Фукумото смотрел на Сато, как собака, ожидающая подачки. Сато едва не выхватил из своей черной сумки свой «тес-9» и не пристрелил его.
— Ты идиот, — он показал на кассету. — Взгляни на нее. Теперь она бесполезна. А это было наше доказательство.
Он продолжал поносить напарника всю дорогу до двери. Фукумото оправдывался тем, что они, мол, уже посмотрели кассету и она им теперь не нужна. Полный дебил. Сато сдался. Он не мог решить, что хуже: идиотизм Фукумото или отсутствие здравого смысла у Одзава. Связавшись с такими типами, испытываешь желание отказаться от жизни, выйти из игры и стать бухгалтером.
Джессика проснулась от какого-то шороха. Ей почудилось, что это гигантская крыса крадется по полу. От страха она подскочила, не понимая, где находится.
Потом поняла и воскликнула:
— Ох.
А потом:
— Блин!
Тени внутри лодочного сарая изменили направление; уже темнело. Дзэния — та самая гигантская крыса — катался по соломенной циновке, и из-под марлевой повязки доносились его стоны. И что теперь? Джессика встала на колени, чтобы осмотреть рану на его лбу. Рана уже запеклась. Потом она обратила внимание на то, что старик перестал потеть, несмотря на жару. Потрогала тыльной стороной руки его щеку; она была холодной и влажной на ощупь.
— Отлично, — вздохнула Джессика.
Нахмурившись, встала на ноги. Потянулась. Боже, как гадко она себя чувствовала. Словно залезла в ванну, наполненную липким потом. Пот сочился изо всех ее пор. Надо, надо, надо отсюда выбираться. Покопавшись в сумке, нашла часы. Было уже почти пять часов вечера. Господи, уже пять. Где это Криса черти носят? На нее опять накатила волна страха, вонзив в кишечник острые иглы, и она еле домчалась до туалета. Сидя на корточках, закрыв глаза, она думала «Пора кончать с этой паранойей. Прямо сейчас. Нельзя думать о том, что Крис и Таро не вернутся. Они обязательно вернутся, и точка».
Встала. Ноги слабые, ватные. А Дзэния в другом конце комнаты все так же извивается и мычит.
— В чем дело? — спросила она.
Она пожалела, что у нее нет книги. Или журнала. Хоть чего-нибудь. Не находя себе места, стала рыться в стоящих у футонов коробках с ювелирными украшениями и примерять браслеты и кольца. Некоторые из вещиц были премиленькими; она непременно приняла бы их за настоящие драгоценности. Вытянув одно из ожерелий, она стала разглядывать его на расстоянии вытянутой руки, любуясь его сверканием в лучах закатного солнца.
— А ты купил бы мне что-нибудь подобное? — спросила она Дзэния. — Вот такое, с маленькими золотыми сердечками?
Пленник снова застонал, на этот раз громче. Глядя на него, связанного и беспомощного, одетого в дурацкий костюм медсестры, Джессика снова испытала к нему жалость. Разве он был таким уж плохим? С ним было интересно разговаривать. Он подарил ей множество отличных вещей. Когда он показывал ей все эти деньги… может, он вовсе не хотел одурачить ее. Может, он купил бы ей квартиру. Может, потратил бы на нее миллион долларов.
Просто не так, как она планировала.
Так кто из нас плохой, а?
Джессика принялась грызть ноготь на большом пальце. Вдруг ей пришла в голову мысль: наверное, Дзэния умирает от жажды. До нее дошло, что никто не давал ему ни еды, ни воды в течение пятнадцати часов!
В сумке у нее была еще одна полупустая бутылка минеральной воды. Вспомнив об этом, она и сама страшно захотела пить. И при этом понятия не имела, когда же вернутся Крис и Таро.
Если они вернутся.
Нет, прекрати! Сотри эту фразу. Ты этого не боишься.
Она не знает, когда они вернутся. Может, не скоро. Если она отдаст минералку Дзэния, то ей самой придется пить ржавую дрянь из-под крана.
Так кто из нас плохой, а?
Не так уж она его и жалеет.
Открыв шкафчик под раковиной, она обнаружила там чашку для риса, грязную и липкую на ощупь. В чашке валялись две дохлые мухи. Скривив губы, она вытрясла мух на пол.
— Ну и срач здесь.
Ополоснув чашку, Джессика наполнила ее мутной водой и, сжимая обеими руками, понесла через комнату. Присев по-индийски рядом с Дзэния, ласково подняла его голову и положила себе на колени. Его голова дернулась от ее прикосновения. Она коснулась кончиками пальцев краев марлевой повязки, но потом, нахмурившись, отняла руки.
— Я не хочу слышать никаких стонов, понял? — предупредила она. — Если ты начнешь вопить и пугать меня, я брошу тебя и ничего тебе не дам. Я сегодня уже столько раз пугалась, что устала от страха. Тебе все ясно? — Она подождала. — Принимаю твое молчание за знак согласия.
Потом она опустила маску со словами: «Здорово натерла, наверно», и отодрала пленку со рта Дзэния. Старик вздохнул, и шарик от пинг-понга выскочил у него изо рта и упал на пол. Джессика поморщилась, представив, что шарик придется подбирать. Ладно, пусть пока полежит там, куда ускакал. Обхватив Дзэния одной рукой и приподняв его, она поднесла к его губам чашку. Как только вода коснулась его пересохших губ, он жадно стал ее всасывать, поперхнулся («Должно быть, ужасная на вкус!» — заметила она) и потом начал пить не останавливаясь.
— Какая трогательная сцена, — заметила Джессика. — Жаль, нет видеокамеры. Как всегда когда нужно.
Вода стекала по уголкам рта Дзэния и капала на соломенную подстилку. Джессика автоматически протянула руку, чтобы промокнуть ее, но передумала. Может, тут еще и полы помыть?
Тут Дзэния резко закашлялся, и она выпустила из руки чашку. Та покатилась по полу.
— Твою мать! — воскликнула Джессика.
Она перегнулась через старика, пытаясь достать чашку. Она почти коснулась ее кончиками пальцев. Сейчас, сейчас дотянусь…
— Мне нужно в туалет, — сказал Дзэния.
Джессика застыла. Может, это в ее воображении?
Или…
— Туалет, пожалуйста, — повторил Дзэния и снова начал кашлять прямо ей в грудь.
Она села и уставилась на него. Боже мой, он это произнес. Причем на английском. Но почему на английском? Почему он решил, что..
— Тойрэ э иттэ мо ии дэс ка? Онака га итаи кара[25].
Джессика переложила его голову со своих колен на циновку. Поднялась на ноги, раздумывая. Что ж, он не уверен. Он использовал и английский, и японский. Но сначала — английский. Она не знала, как к этому относиться. Догадался ли он, что в это дело вовлечена она? Стала вновь проигрывать в уме все события прошлой ночи, пытаясь поставить себя на его место. И пришла к выводу, что да, совершенно очевидно, он должен был ее заподозрить. Если бы первоначальный план прошел, как было задумано, она бы уже поговорила с ним, посеяла семена сомнения в его мозгу, может, даже объяснилась бы с полицией…
Она начала забывать, как далеко они ушли от первоначального плана.
Вот взять, например, эту ситуацию. Они ее не обсуждали. Ну как, скажите, пожалуйста, она отведет Дзэния в туалет? Во-первых, ей придется развязать ему ноги. Ведь не может же она взвалить его на плечи и донести до горшка. А вдруг он начнет бегать по комнате? Или пнет ее? Или… еще что-нибудь. Но даже если он ничего не сделает, ей придется вести его туда, задирать ему юбку, спускать чулки, потом подтирать его… Боже, ей, наверно, придется держать его там, как тому парню из ИРА, который возился с Форестом Уайтейкером в… Как назывался тот фильм? Ну, в котором еще подружка этого парня оказалась мужчиной?
