— Он может вас обмануть, — заметила Анна. — Большинство документов сгинуло при крушении Северной башни.
— Верно, — согласился Мейси, — но он также согласился стать свидетелем обвинения, если дело дойдет до суда.
— Слава Богу, что Кранц под надежным запором, а то бы ваш главный свидетель и до здания суда не дошел.
Мейси удивленно воззрился на Джека и обратился к Анне:
— Вы что, не читали сегодняшнюю «Таймс»?
— Нет, — ответила та, не понимая, о чем он говорит.
Мейси открыл досье и через стол передал Анне заметку о побеге Кранц из особо охраняемой тюремной больницы.
Еще не дочитав до конца, Анна заметила:
— Теперь мне придется до конца жизни бояться.
— Не думаю, — возразил Джек. — Кранц входит в десятку самых разыскиваемых ФБР преступников. Вряд ли она поспешит с возвращением в Штаты.
— Фенстона это не остановит, он все равно захочет поквитаться.
— С какой стати? — спросил Джек. — Он получил своего Ван Гога, вы для него больше не существуете.
— Не получил он Ван Гога, — сказала Анна.
— То есть как не получил? — удивился Джек.
— Мне позвонила Тина и предупредила, что Фенстон устроил оценку картины на предмет страховки.
— Что же в этом страшного? — спросил Джек.
— То, что картина — подделка, — ответила Анна, подняв голову.
— Подделка? — в один голос переспросили фэбээровцы.
— Да, для этого мне и пришлось слетать в Бухарест. Один изумительный портретист, мой старый друг, сделал копию.
— Так вот почему вы отправили красный контейнер назад в Лондон и даже позволили «Хранилищу искусств» его перехватить и переправить в Нью-Йорк, — заметил Мейси.
— Но вы же понимали, что обман будет разоблачен, — сказал Джек.
— Да, но со временем, — согласилась Анна, — в этом все дело. Мне требовалось время, и только время. Я бы успела продать оригинал еще до того, как Фенстон разгадает мои планы.
— И успели? — спросил Мейси.
— Да. Накамура согласился купить картину за пятьдесят миллионов долларов. Этих денег Арабелле хватит с лихвой, чтобы расплатиться с долгами сестры и сохранить поместье. Он уже перевел пять миллионов на счет своих лондонских поверенных и согласился заплатить остальные сорок пять, как только увидит оригинал своими глазами.
— У вас хватит времени? — поинтересовался Мейси.
— Сегодня вечером я вылетаю в Лондон, а Накамура намерен приехать к нам в Уэнтворт-Холл завтра вечером.
— Можете не успеть, — заметил Джек.
— Успеет, если Липман передаст обещанное нынче вечером, — возразил Мейси.
— Не посвятите ли меня в ваши планы? — спросила Анна.
— Нет, не посвятим, — отрезал Джек. — Садитесь в самолет, летите в Англию и завершайте продажу, а мы займемся нашими делами.
— В ваши дела входит наблюдение за Тиной? — осведомилась Анна. — Нынче утром ее выгнали со службы.
— Почему? — спросил Мейси.
— Фенстон узнал, что она помогала мне.
— Доктор Петреску, если Фенстон получил подделку, то где же оригинал? — спросил Мейси.
— В Уэнтворт-Холле. Забрав холст из «Сотбис», я сразу доставила его на такси к Арабелле. Оттуда я увезла всего лишь красный футляр и раму от картины.
— И весь ваш ложный маневр вы провели на глазах у Джека?
— Провела, и еще как провела, — улыбнулась Анна.
— Где же находился Ван Гог, когда два моих опытнейших агента завтракали с вами и леди Арабеллой?
— В спальне Ван Гога, прямо над ними, — ответила Анна.
— Так близко, — сказал Мейси.
Кранц ждала, и только после десятого звонка раздался щелчок и голос спросил:
— Где вы?
— В России.
— Прекрасно. У меня для вас еще одно дело. Уэнтворт-Холл. Двойная оплата.
— Туда мне нельзя. Слишком рискованно.
— Может, рискнете, если я скажу, чью глотку вы должны перерезать на этот раз.
— Слушаю, — сказала она, и Фенстон назвал очередную жертву. — Вы заплатите мне за это два миллиона долларов?
— Даже три, если заодно прикончите и Петреску. А четыре, если первую глотку перережете у нее на глазах.
Долгое молчание, затем:
— Два миллиона вперед.
— В обычном месте?
— Нет, — ответила она и назвала номер счета в московском банке.
Фенстон положил трубку и позвонил Липману по внутреннему:
— Вы мне срочно нужны.
Через миг Липман явился.
— Она сбежала и сейчас в России, — сообщил Фенстон.
— Собирается вернуться в Нью-Йорк?
— Нет, слишком рискованно.
— Разумно, — заметил Липман, стараясь скрыть облегчение.
— А я тем временем поручил ей еще одно дельце.
Липман не поверил своим ушам, услышав, чью глотку он заказал Кранц на этот раз и почему у нее не выйдет отрезать жертве левое ухо.
— Кстати, фальшивку вернули в Уэнтворт-Холл? — спросил Фенстон. Липман посмотрел на увеличенную фотографию председателя, пожимающего руку Джорджу Бушу, — снимок вернулся на почетное место над креслом Фенстона.
— Да. «Хранилище искусств» забрало холст сегодня после полудня, — ответил Липман. — Кстати, я переговорил с нашим лондонским юристом. В среду суд заслушает ходатайство о выдаче ордера на арест имущества. Если к тому времени оригинал не возвратят, поместье автоматически переходит в вашу собственность. Вы можете распродавать собрание, пока вырученные деньги не покроют долга.
— Если Кранц справится, долг никогда не будет покрыт. Поэтому немедленно выставляйте собрание на продажу. Распределите картины между «Кристис», «Сотбис», «Филлипс» и «Бонемс», пусть продают одновременно.
— Но это наводнит рынок и собьет цены.
— Прискорбно, — ухмыльнулся Фенстон, — поскольку мне останется всего один выход — выставить на продажу Уэнтворт-Холл и загнать все до последних доспехов. Когда я покончу с леди Арабеллой, она станет нищей, и британская пресса раструбит о ее позоре.
— А Петреску?
— Этой не повезет — окажется не в то время и не в том месте, — заявил Фенстон, не в силах скрыть самодовольную ухмылку.
— Стало быть, Кранц одним выстрелом убьет двух зайцев, — произнес Липман, направившись к двери. — Удачного выступления, председатель.
— Выступления? — переспросил Фенстон.
— Мне казалось, вы сегодня выступаете на ужине с речью перед банкирами.
— Черт возьми, верно. И куда Тина дела мою речь?
В шестнадцать минут восьмого Липман выключил свет у себя в кабинете и закрыл, но не запер дверь. Он прошел в пустой лифт, по пути отметив, что на всем этаже свет пробивается только из-под двери Фенстона. Спустившись на первый этаж, он подошел к стойке охраны, отметил свой уход и отступил на шаг, пропуская стоящую сзади женщину, чтобы та расписалась. Он не сводил глаз с двух охранников за стойкой. Первый наблюдал за густым потоком покидавших здание служащих, второй принимал у курьера пакет. Липман отступал и отступал, пока не добрался до пустой кабинки лифта. Скользнул внутрь, прижался к стенке, чтобы его не было видно охранникам, и нажал кнопку 32-го этажа. Не прошло и минуты, как он вышел в безлюдный коридор.
Свет по-прежнему горел только у Фенстона. Липман открыл дверь своего кабинета, вошел и запер дверь. Уселся за стол и принялся терпеливо ждать.
Фенстон отодвинул письмо о займе и начал перелистывать последний каталог «Кристис». Он понял, что стоимость его собственного собрания значительно возросла, и на губах у него появилась улыбка. Он поглядел на настольные часы: 19.43. Нужно поторопиться, а не то он опоздает на собственное выступление. Фенстон взял каталог и быстрым шагом прошел к двери. Набрав на панели у выключателя шесть цифр, он вышел в коридор и запер дверь. Через восемь секунд он услышал, как защитные решетки скользнули в пазы.
Спустившись на лифте, он отметил свой уход. Время — 19.48.
Проходя через вестибюль к выходу, он увидел за стеклом своего водителя — тот ждал у подножия лестницы. Фенстон расположился на заднем сиденье.
— Я извиняюсь, сэр, — сказал водитель, — вы ведь едете на ужин банкиров?
— Да, и давайте-ка поскорей.
— Я к тому, сэр, — произнес водитель, поднимая с переднего пассажирского кресла карточку с золоченым тиснением, — что в приглашении сказано: «Форма одежды — смокинг».
— Вот черт! — выругался Фенстон.
Тина загодя бы вывесила смокинг. Он выскочил из машины, взлетел по лестнице, перескакивая через ступеньку, и пробежал мимо охраны, не удосужившись расписаться.
Выйдя из лифта, Фенстон сразу увидел полоску света под дверью своего кабинета. Он мог бы поклясться, что выключил свет, поставив кабинет на охранную сигнализацию. Он протянул руку набрать код, но тут услышал за дверью какие-то звуки.
Фенстон недоуменно замер: кто бы это мог быть? Он проскользнул в соседний кабинет и тихо прикрыл дверь. Сел в кресло своей секретарши и поискал взглядом выключатель, о котором сообщил ему Липман. Выключатель нашелся под столом. Фенстон нажал кнопку, на экране возникло изображение, и Фенстон не поверил своим глазам. За его письменным столом сидел Липман, перед ним лежало открытое пухлое досье, он листал страницы и время от времени делал снимки наиновейшей, судя по виду, камерой.
