Джек вошел в винный магазинчик на углу Линкольн-стрит и Гаррис-авеню.
— Я ищу Румынский клуб, — объяснил он женщине за прилавком.
— Закрыт много лет назад. Теперь там гостиница. — Она смерила его взглядом. — Но не думаю, что вы захотите в ней остановиться.
— Номер дома знаете? — спросил Джек.
— Нет, но дом где-то посередине квартала на другой стороне.
Джек поблагодарил и, вернувшись на Линкольн-стрит, попытался разобраться, где находится середина квартала, и наткнулся взглядом на выцветшую табличку — «Сдаются комнаты». Вниз с улицы вели несколько ступенек. Джек посмотрел — на двери внизу виднелась еще более выцветшая табличка: «НРК, основан в 1919 году». Джек спустился и вошел в обшарпанный темный вестибюль. Прямо перед ним была маленькая стойка, за которой в клубах сигаретного дыма сидел старик и читал «Нью-Йорк пост».
— Мне нужен номер на ночь, — сказал Джек, стараясь придать голосу убедительность.
Старик окинул его недоверчивым взглядом и ответил:
— Семь долларов. Вперед.
— И еще мне нужно поместить куда-нибудь ценные вещи.
— Еще доллар. Вперед.
Джек дал ему восемь долларов и получил ключ от комнаты.
— Номер три, шкафчики в конце коридора, — объяснил портье, вручил ему второй ключ и снова уткнулся в газету.
Джек дошел по коридору до стены, у которой стояли сейфовые шкафчики. Открыл свой и заглянул. Сейф был на вид сантиметров двадцать в ширину и семьдесят в глубину. Перед тем как пройти дальше, Джек оглянулся на стойку портье. Достав дубликат ключа из внутреннего кармана, он открыл шкафчик под номером 13, глянул внутрь и постарался взять себя в руки. Он закрыл шкафчик и вышел на улицу.
Вернувшись домой, Джек попробовал подсчитать, сколько стодолларовых банкнот можно втиснуть в шкафчик номер 13. Прежде чем звонить Дику Мейси, он разметил на кухонном столе участок размером с дно сейфа и, с помощью книжек по пятьсот страниц в каждой, произвел вычисления.
— Я, кажется, велел вам отдохнуть в выходные, — заметил Мейси.
— Я нашел сейфовый шкафчик, который отпирается ключом НРК 13.
— Что внутри?
— Точно не скажу, но около двух миллионов долларов.
— Отдых отменяется, — распорядился Мейси.
Анна начала утреннюю пробежку незадолго до шести утра. Сэм выскочил из-за конторки, чтобы открыть ей дверь, — с тех пор как она вернулась, на его лице сияла широкая улыбка Чеширского Кота.
Анне было интересно, где Джек ее догонит. Ей пришлось признать, что он очень занимал ее мысли, и она надеялась, что их отношения, возможно, выйдут за рамки чисто профессиональных.
Пробегая под Воротами мастера, Анна увидела Джека.
— Долго ждали, Слежак? — спросила она, проносясь мимо.
— Нет, — ответил он, догнав ее. — Уже сделал два круга, а сейчас так — расслабляюсь.
— Уже расслабились, верно? — спросила Анна, вырываясь вперед. Он отстал лишь на несколько секунд, и она решила, что ее единственная надежда — отвлечь его. — Догадались, что означает «Р»?
— Скажите первая.
— Я бы предположила, что речь о Румынии, — почти задыхаясь, ответила Анна.
— Вам бы работать в ФБР, — заметил Джек, замедляя бег.
— Так где же Румынский клуб?
— В захудалом квартале Куинса, — сообщил Джек.
— И что вы нашли, когда открыли сейф?
— Порядка двух миллионов долларов.
— Двух миллионов? — переспросила Анна. — Кто же держит два миллиона наличными в сейфовом шкафчике в Куинсе?
— Тот, кто не может рисковать, открыв счет в банке.
— Кранц, — догадалась Анна.
— Теперь ваша очередь. Выяснили что-нибудь на ужине с Тиной?
— Фенстон считает, что последнее пополнение его коллекции — просто чудо. Но важнее другое. Когда Тина принесла ему утром кофе, на столе у него лежал свежий номер «Нью-Йорк таймс», открытый на семнадцатой странице.
Анна вытащила из кармана газету и протянула Джеку.
Он прочитал заголовок.
— Наблюдательная девушка, ваша подруга Тина. Беру все свои слова обратно. Она в нашей команде.
— Нет, Слежак, в моей, — возразила Анна, как всегда пробегая через Земляничную поляну в ускоренном темпе.
Джек бежал вровень с ней.
Липман выбрал воскресенье, потому что это был единственный день недели, когда Фенстон не приходил на работу.
У себя дома Липман пообедал полуфабрикатами. Съев все до последней крошки, он вернулся в спальню, надел серый спортивный костюм и достал из-под кровати спортивную сумку. Потом открыл комод, в котором лежал блок «Мальборо», и вытащил пачку. Под конец он сунул под комод руку и отлепил приклеенный к днищу ключ.
Липман запер дверь квартиры на два оборота, прошел квартал и только тогда остановил желтое такси и назвал водителю адрес. Он в последний раз выполнял особое поручение Фенстона, человека, который использовал его каждый день на протяжении последних десяти лет. За это время Липман положил в сейфовый шкафчик под номером 13 в гостинице на Линкольн-стрит больше пяти миллионов долларов и всегда знал, что оставляет их там с концами, — пока она не совершила ошибку. Это был его единственный шанс.
— Можете высадить меня на углу, — сказал он таксисту.
Водитель остановился:
— Двадцать три доллара.
Липман протянул через решетку три десятки:
— Вернусь через пять минут. Если подождете, получите еще пятьдесят.
— Подожду, — сразу же согласился таксист.
Липман взял пустую спортивную сумку и вышел из такси. Он дошел до дома 61 и немного постоял, проверяя, не проявляет ли кто к нему интереса. Хотя с чего бы? Он спустился по ступенькам и открыл дверь.
Портье поднял глаза, увидел, кто вошел, кивнул и вернулся к рубрике о результате бегов. Липман положил на стойку пачку «Мальборо». Каждый человек имеет свою цену.
Липман всмотрелся в сумрак коридора, освещенного голой сорокаваттной лампочкой. Он точно знал, где ее шкафчик. Липман оглянулся — зажженная сигарета из его пачки уже светилась в темноте.
Липман достал из кармана спортивного костюма ключ, сунул в скважину, повернул и расстегнул молнию на сумке. Меньше чем за минуту он опустошил сейф, набил сумку банкнотами и застегнул молнию. Подняв сумку, он на мгновение удивился ее тяжести, вернулся к стойке и выложил ключ.
— Мне он больше не понадобится, — сказал он старику, который не позволил этому неожиданному сообщению отвлечь его от изучения ставок на Бельмонтских скачках в четырехчасовом забеге.
Липман поднялся по ступенькам на Линкольн-стрит и, с облегчением увидев, что такси все еще не уехало, торопливо пошел к машине.
Метров через двадцать из ниоткуда появились с дюжину мужчин в джинсах и синих нейлоновых ветровках с яркими желтыми буквами «ФБР» на спине и окружили его. С двух концов на Линкольн-стрит въехало по машине. Визжа тормозами, они взяли Липмана в клещи. Такси умчалось прочь.
— Зачитайте ему права, — сказал один из агентов. Второй одновременно надел на Липмана наручники, а третий забрал у него спортивную сумку.
— «У вас есть право хранить молчание…»
Зачитав Липману права, его отвели к одной из машин и бесцеремонно запихнули на заднее сиденье, где его ждал агент Дилени.
Наутро четвертого дня Кранц услышала, как часы на соседней церкви пробили четыре раза. Потом она услышала, как один из охранников сообщил:
— Мы пошли перекусить.
Курильщик кашлянул, но ничего не сказал. Кранц лежала тихо, пока шаги не удалились. Тогда она позвонила в звонок у кровати, и в замке повернулся ключ.
— Где ваш товарищ? — спросила Кранц.
— Пошел подымить, — ответил охранник. — Не волнуйтесь, он свою долю получит.
Кранц встала с кровати. Третий охранник в другом конце коридора дремал, развалясь на стуле. Курильщика и бабника видно не было.
Охранник отвел Кранц в туалет. Она вошла, достала еще две двадцатидолларовые купюры, сложила, зажала в правой ладони и спустила воду. Охранник открыл дверь. Когда она вышла в коридор, он улыбался в предвкушении денег. Охранник в дальнем конце коридора не шевелился.
Кранц кивнула на бельевую. Ее личный «опекун» открыл дверь, они проскользнули внутрь. Кранц разжала кулак. Охранник потянулся за долларами, но она уронила одну банкноту на пол. Он наклонился поднять, и тут она со всей силы ударила его в пах коленом, ухватила за волосы и вспорола ему горло хирургическими ножницами. Не лучшее, конечно, лезвие, но другим ей не удалось разжиться. Собрав все силы, она свалила тело в желоб, по которому белье отправляли в прачечную, и нырнула следом.
Они, подскакивая, пронеслись вниз по широкой металлической трубе прямо в прачечную и глухо приземлились на кучу грязных полотенец. Кранц вскочила, сорвала с вешалки самый маленький комбинезон, натянула, кинулась к двери и выглянула в коридор. Никого, кроме уборщицы — та, стоя на коленях, драила пол. Кранц прошла мимо, толкнула дверь и взбежала по ступенькам. Подняла оконную раму на первом этаже и вылезла на клумбу. С неба лило как из ведра.
