доходягу. Он снова наскочил на меня и припустил вперед, петляя зигзагами и чуть не подметая землю розовым языком.
Развернувшись, я со всех ног бросилась к рощице и увидела еще одну псину, которая походила на первую как две капли воды. Совершенно облезлая, ребра пересчитать можно, и такие же дикие желтые глаза. Она мчалась рядом со мной, опустив голову, но из виду не упускала… ни на миг.
Я выбежала на тропинку, петляющую среди деревьев. Собаки пересекли ее передо мной одновременно. В темноте мелькали пятна лунного света. А псы так и бежали впереди. И внезапно их оказалось уже четверо или пятеро. Высокий черный лабрадор, еще какая-то лохматая черная громадина… И все гавкали и визжали как оглашенные.
– Пошли прочь! Фу! Домой! – заголосила я, от испуга срываясь на визг. – Плохие собаки! Домой!
Услышав крики, псы остановились и повернулись ко мне. В бледном свете луны их глаза мрачно блестели. Они смотрели на меня, тяжело дыша.
Зачем они здесь? Зачем преследуют меня? Потому что я – одна из них?
Да. Они знали это. Знали мою тайну. Они признали во мне свою. Мы были стаей. Стаей диких зверей, рыщущих по лесам.
Они окружили меня кольцом, выгнули спины и опустили головы, задрав хвосты. А потом двинулись на меня, стягивая кольцо. Я услышала рык. Затем еще один. Они ощерились, их глаза замерцали ярче, словно предупреждая о нападении.
– Нет, пожалуйста… – вырвалось у меня. Я попятилась. – Прошу… уйдите… бегите домой…
И тут кто-то сграбастал меня сзади за плечо. Я шарахнулась назад, руки взметнулись в воздух, а потом я заорала так, что содрогнулись деревья.
– Софи… Софи… – выдохнула я. Моя грудь вздымалась, слова звучали сдавленным шепотом.
Одной рукой она обняла меня за плечи, а другой махнула на собак.
– Кыш-кыш, лохматые! Домой! Кыш! Плохие собаки! Домой, кому сказано!
Они помедлили, пыхтя и глядя на нас. А потом, к моему великому удивлению, отвернулись, разорвав кольцо, и припустили к деревьям. Опустив головы, они рысью умчались прочь. Без оглядки.
– Софи… – повторила я.
– Я побежала за тобой, – сказала она, по-прежнему обнимая мои дрожащие плечи. – Я побежала за тобой, Эмми. Мне было так… страшно.
Я покачала головой. Хотела сказать что-нибудь, хотя бы поблагодарить. Но язык будто онемел.
– Не бойся, Эмми. – Софи приблизила свое лицо к моему. – Не бойся. Я сохраню твою тайну. Обещаю.
* * *
Утром в школу я не пошла. Притворилась, что живот болит. Мне нужно было побыть одной, подумать. Но, конечно, вместо мыслей в голове был один лишь гнетущий страх.
В комнату заглянул папа, спросил, не хочу ли я показаться доктору Гольдману. Я отказалась. На мгновение я почувствовала себя маленькой девочкой. Захотелось кинуться папе в объятия и все ему рассказать.
К счастью, этот порыв быстро прошел. Он ни за что не поверит в такую дичь и повезет меня не к нашему семейному доктору, а прямиком к мозгоправу.
Возможно, он мне не помешал бы.
Послышались шаги, по ступенькам загромыхал чемодан, и я вспомнила, что тетушка Марта уезжает. Уезжает, не прогостив и двух дней. Папа собирался отвезти ее в аэропорт.
Как была, в ночнушке, я пулей вылетела из комнаты, промчалась по коридору и обняла тетушку. Она явно удивилась, обнаружив, что я еще дома. Наши взгляды встретились.
– Да пребудет с тобой удача, моя милая, – прошептала она.
Папа отнес ее пожитки к машине. Стоя на подъездной дорожке, он загружал чемодан в багажник.
– Марта, – прошептала я, – умоляю, скажите, есть лечение?
Она потупила взгляд.
– Прошу вас. Оно существует? Лечение?
Покачав головой, Марта вышла из дома.
Собрав постельное белье тети Марты и положив его в стирку, мама отправилась на собрание в колледж. Дом опустел. Я осталась в постели. Кругом царила тишина, лишь стиралка гудела внизу.
Я сидела на постели, прислонившись спиной к стене. В открытое окно лился утренний свет. Я крепко обхватила себя руками. Несмотря на солнечное тепло, меня все равно знобило, пробирало до костей.
– Я волколак. Волчье отродье. Убийца. Как я выйду из этой комнаты, если не могу себе доверять? – спрашивала я себя вслух. Я прикусила губу. Сильно. Чтобы наказать себя? Чтобы боль отвлекла от ужасных мыслей? Не знаю. Я чувствовала на губах кислый металлический привкус крови.
Кровь. Твари вроде меня жаждут крови.
А все-таки зря я не пошла в школу. Наверное, следовало рискнуть. Я быстро умом тронусь, если буду торчать одна в комнате. Вот, пожалуйста: сама с собой уже разговариваю, грызу ногти, искусала в кровь губы…
Я села за ноутбук и зашла в Интернет. Загуглила слово «оборотень». Начала с Википедии, откуда еще? Оказывается, другое название оборотня – ликантроп.
Мои руки дрожали над клавишами.
«Я ликантроп».
Сердце бешено заколотилось. Я проглядела несколько статей. Во всех говорилось, что оборотни – фольклорные персонажи. Герои мифов. Но я-то знала! Настроение ничуть не улучшилось. Я захлопнула ноутбук.
Зазвонил телефон, напугав меня. Я схватила его, взглянула на экран. Эдди. Наверное, беспокоится, почему я не пришла в школу. Из-за всего этого кошмара я совсем забыла про него. И про портфель с деньгами. Сейчас все это казалось таким несущественным…
Я не ответила на звонок. Не могла сейчас разговаривать с Эдди. И видеть его не хотела. Да и вообще никого.
На самом деле я в первую очередь заботилась об Эдди. Я боялась опять сорваться. Вдруг мои волчьи силы дадут о себе знать, когда мы будем вместе? Неужели я убью Эдди, как убила Райли, и даже не буду об этом помнить?
Божечки.
Все эти ужастики, которые мы с Софи смотрели в детстве… Почему я так от них тащилась? Не потому ли, что сама – тварь из фильма ужасов?
Пропустив обед, я завалилась спать. Насколько помню, мне ничего не снилось. У Софи после школы была тренировка, так что до возвращения мамы с папой дом находился в моем полном распоряжении.
Ужин прошел как в тумане. Я сидела с близкими за столом, а мысли блуждали где-то далеко. Я извинилась за неразговорчивость и отсутствие аппетита. Мол, мне до сих пор нездоровится. Живот болит.
Мама, как обычно, пощупала мой лоб. Скажи я ей, что подвернула ногу, она бы все равно пощупала лоб. Других способов обследования она не знает.
Родители обсуждали тетушку Марту. Их забавляли ее чудные суеверия и заморочки, привезенные из
