— Это тоже какой-то ураган?
— Чертовски разрушительный ураган. Мне кажется, Макс, что ты делаешь успехи.
Рекламный агент встревожился и затянулся сигаретой «Бронко».
— Вы что-то говорили о лодке.
— Каждый человек должен иметь чувство сострадания. Есть вещи, о которых нельзя забывать. Давай-ка послушаем твои рекламные фразы, — неожиданно предложил Сцинк.
— Только не сейчас.
— Я давно не смотрю телевизор, но помню кое-какие рекламные ролики. — Губернатор указал на коробку с красно-белыми банками с супом. — Ну очень вкусно! Классическая реклама, да?
Расхрабрившийся Макс спросил:
— А вы слышали когда-нибудь о «Плам Кранчиз»? Это такие хлопья к завтраку.
— Хлопья, — повторил Сцинк.
— Вы сойдете с изюма от «Плам Кранчиз».
Губернатор нахмурился. Из кармана своих камуфляжных брюк он вытащил коробочку, похожую на футляр для ювелирных изделий. Открыв коробочку, он вытащил из нее скорпиона, которого посадил на голое запястье своей руки. Скорпион поднял жирные лапки, отчаянно хватая ими воздух. Макс оторопело уставился на скорпиона, кожу на шее под ошейником как будто опалило огнем. Он подобрал ноги и приготовился выпрыгнуть из грузовика, если Сцинк посадит на него это ужасное существо.
— Этот маленький глупышка из Юго-Восточной Азии, — пояснил Сцинк. — Познакомься с ним. — Он погладил скорпиона мизинцем, и тот выгнул ядовитое жало.
Макс поинтересовался, каким образом вьетнамский скорпион мог попасть во Флориду, и губернатор ответил, что, по всей вероятности, привезли контрабандисты, тайком завозящие сюда экзотических животных.
— Я нашел его в конюшне. А ты помнишь «Жаворонков»?
— Смутно. — Макс был ребенком, когда эта реклама появилась на телевидении.
— Вот именно. Разве кто-нибудь помнит того, кто придумал эту рекламу? А вот рекламу «Мальборо» помнят все. Боже мой, это самая удачная кампания за всю историю рекламы.
Сцинк был совершенно прав, и Максу было интересно, откуда он знал это. Тут он заметил, что скорпион начал запутываться в светлых волосках руки Сцинка.
— Что вы собираетесь с ним делать? — поинтересовался Макс.
Ответа не последовало. Тогда Макс попытался подойти с другой стороны.
— Бонни ужасно боится насекомых.
Сцинк посадил скорпиона на ладонь.
— Это не насекомое, Макс, а паукообразное.
— Я имел в виду жуков, капитан. Она боится всех жуков. — Говоря о Бонни, Макс говорил о себе. Леденящее чувство страха сковало его руки и ноги. Он попытался связать в уме симпатию губернатора к скорпиону с его точкой зрения на рекламу «Мальборо». Что хотел сказать этот психопат?
— А твоя Бонни умеет плавать? Если умеет, то все будет хорошо. — Губернатор поднес скорпиона ко рту и одним глотком проглотил его.
— О Боже, — только и сумел вымолвить Макс.
Через несколько секунд Сцинк открыл рот. Скорпион уютно устроился у него на языке, разбросав лапки в стороны.
Макс выбросил окурок сигареты и торопливо закурил новую. Прислонив голову к коробке с банками, он взмолился про себя: «Милостивый Боже, не дай Бонни сказать что-нибудь такое, что разозлило бы этого человека».
* * *
Карьера Авилы в качестве инспектора зданий не отличалась ничем примечательным, если не считать того, что в течение шести месяцев он был объектом полицейского расследования. Полиция внедрила в департамент строительства своего тайного агента, который помимо множества нарушений заметил и то, что Авила инспектирует крыши просто с нечеловеческой скоростью — примерно по шестьдесят в день, не пользуясь при этом даже лестницей. За Авилой установили наблюдение, в результате чего выяснилось, что Авила никогда не забирается на крыши, которые инспектирует. Да и вообще он редко покидал в рабочее время свой автомобиль, разве что на пару часов для обеда в стрип-баре в Хайалиа. А мимо строительных площадок он проезжал на такой скорости, что подрядчикам частенько приходилось бежать за его машиной, чтобы вручить ему незаконное вознаграждение. Все подобные эпизоды были четко засняты видеокамерой.
Когда результаты полицейского расследования стали достоянием гласности, дело было передано на рассмотрение большого жюри присяжных. Департамент строительства, чтобы создать видимость того, что он возмущен действиями Авилы, перевел его и нескольких других влипнувших инспекторов на более низкие должности, и это действительно было понижением, так как размеры взяток на новой должности значительно снизились. Что касается Авилы, то его назначили инспектором домиков-трейлеров. Для выполнения подобной работы у него не было ни опыта, ни желания. Для Авилы все трейлеры были обычными хилыми жестяными консервными банками, а понятие «усиление креплений для стоянок» звучало вообще нелепо. Авила прекрасно понимал, что ни одна из этих консервных банок не сможет выдержать ураган. Так какого черта морочить себе голову всякими креплениями?
Правда, он попытался все же изобразить видимость работы, принимая при этом мелкие подношения от торговцев трейлерами — пятьдесят долларов, бутылку виски «Олд Гранд», кассеты с порнографическими фильмами, небольшие порции кокаина. Полицейское наблюдение его не волновало, потому что власти всячески поощряли продажу трейлеров людям со средним достатком, и всем было наплевать, что потом случится с покупателями.
За исключением таких людей, как Айра Джексон, чья мать погибла в одном из этих трейлеров.
Такой бардак и наплевательское отношение ко всему, какой царил в департаменте строительства, Айре Джексону приходилось в своей жизни наблюдать еще только раз, в автобусном парке в Гватемала-Сити. Полтора часа ему пришлось разыскивать клерка, который сносно говорил по-английски, и еще час, чтобы получить документацию по стоянке трейлеров в «Санкоаст Леже-Виллидж». Айра был несколько удивлен, что в сложившихся обстоятельствах подобная документация вообще сохранилась. Как он знал из опыта, обычно такая документация исчезала целыми грузовиками. Понимая, что скандала после урагана не избежать, торговцы, строители и жулики-инспектора тщательно заметали следы своей причастности к преступлениям. Развалившись в пустом кресле и испытывая настоящую ярость, Айра наблюдал за лицами этих виновных во всем людей: брови нахмурены, губы плотно сжаты, глаза злые, прищуренные. Это были люди, напуганные перспективой публичных разоблачений, громких судебных дел и тюремных сроков.
«Если бы только так оно и было», — подумал Айра Джексон. Но опыт научил его, что обычно все случается наоборот. За решетку попадают бедолаги, ограбившие винные магазины, а не богатеи, чиновники и представители власти.
Пролистав документацию, Айра Джексон отыскал фамилию человека, ответственного за халтурную проверку трейлера, купленного его матерью. Пробившись к столу клерка, который выглядел напуганным, Айра выяснил, что мистер Авила больше не является служащим графства Дэйд.
— Почему? — поинтересовался Айра.
Клерк пояснил, что мистер Авила уволился и попытался заняться своими делами. Поскольку посетитель находился явно в возбужденном состоянии, клерк решил, что не имеет смысла объяснять ему истинную причину увольнения Авилы. А это увольнение явилось результатом полюбовной сделки между департаментом строительства и окружным прокурором. Но это личное дело мистера Авилы, и если он пожелает, то сам расскажет об этом.
— Но ведь у вас есть его адрес, не так ли? — спросил Айра.
Клерк ответил, что не имеет права давать подобную информацию. Тогда Айра Джексон нагнулся над столом, положил руку на плечо молодого человека и легонько сжал его.
— Послушай, приятель. Я приду к тебе домой и доставлю массу неприятностей твоей семье. Ты понял? Даже домашним животным.
Клерк кивнул.
— Подождите минутку, я сейчас вернусь.
* * *
Кусака почувствовал скорее раздражение, чем испуг, когда заметил в зеркало заднего вида синие полицейские мигалки. Он понимал, что отобрал у грабителей ворованный джип, но никак не предполагал, что полиция так быстро начнет разыскивать автомобиль. Ведь сейчас у полиции и так было полно дел, связанных с последствиями урагана.
Останавливаясь на обочине дороги, Кусака подумал, а не настучал ли на него Крошка Насильник, попав в больницу. Без сомнения, парень затаил злобу, когда Кусака сунул ему в задницу тот компакт-диск, словно большой и блестящий суппозиторий[5].
«Но зачем легавым сейчас беспокоиться по таким пустякам, — подумал Кусака. — А может, дело вовсе не в том грабителе или украденном джипе. Может, я просто нарушил правила».
Патрульным, остановившим его, оказалась женщина. Симпатичная, с красивыми светло-голубыми глазами, они напомнили Кусаке девушку, которой он когда-то пытался назначить свидание в Атланте, — этакую неприступную католичку. Волосы у патрульной были собраны в пучок под шляпой, на пальце поблескивало широкое обручальное кольцо, которое так и просило, чтобы его сдали под залог. На ее стройном бедре кобура казалась слишком большой и явно неуместной. Патрульная осветила фонариком внутренность джипа и попросила предъявить водительские права.
