Такие беспорядочные мысли бродили в голове у Бантинга, пока он разбивал над миской четыре яйца. Он вознамерился сделать Эллен сюрприз: приготовить омлет, рецепт которого много лет назад узнал у французского шеф-повара. После того, что сказала жена, он не знал, как она это воспримет. Ну и ладно, лишь бы позавтракала с удовольствием, а то в последнее время она почти ничего не ест.
Как ни странно, наверху Бантинга ждал очень хороший прием. Жена даже не пеняла ему за задержку: она с головой ушла в изучение толстой еженедельной газеты, а точнее статьи знаменитого в прошлом детектива.
По словам Специального Следователя, он обнаружил множество деталей, на которые не обратили внимания полиция и официальные сыщики. Например, он (по собственному признанию, благодаря счастливой случайности) одним из первых побывал на месте недавнего двойного убийства, а именно не позднее получаса после того, как оно было совершено, и — он был в этом убежден — обнаружил на мокром тротуаре отпечаток правой ноги преступника.
В газете было приведено изображение стоптанной резиновой подошвы. В то же время детектив допускал (поскольку был честным человеком, а также должен был чем-то заполнить обширную площадь, выданную ему предприимчивой редакцией), что подобных резиновых подошв в Лондоне тысячи…
Дойдя до этого места, миссис Бантинг оторвала взгляд от газетных строк, и ее тонкие поджатые губы искривила слабая улыбка. Вот уж верно: в обувь на резиновой подошве облачились нынче тысячи и тысячи лондонцев. Она испытывала благодарность к Специальному Следователю за то, что он сказал об этом так ясно.
Колонка заканчивалась словами:
"И сегодня состоится заседание следственного жюри по поводу двойного убийства, совершенного десять дней назад. Я считал бы, что предварительное публичное слушание желательно проводить сразу же — скажем, непосредственно в день, когда была обнаружена жертва. Только таким путем можно взвесить и тщательно проанализировать показания свидетелей. По прошествии недели или более воспоминания свидетелей, которых до этого неоднократно подвергали допросам, неизбежно бледнеют и безнадежно запутываются. А ведь в последнем случае выявлено несколько человек (по крайней мере, две женщины и один мужчина), которые видели убийцу, торопливо покидавшего место злодеяния. В подобных случаях особенно важно не затягивать следствие. Завтра, надеюсь, я смогу сообщить вам свои впечатления от следствия и пересказать свидетельства, которые будут даны".
Даже когда в комнату вошел с подносом Бантинг, его жена не прервала чтения, а только смерила мужа беглым взглядом. Под конец он произнес довольно сердито:
— Эллен, отложи на минутку газету, если не хочешь, чтобы омлет стал как резиновый!
Но едва закончив завтрак и, к огорчению Бантинга, оставив на тарелке почти половину аппетитного омлета, миссис Бантинг снова принялась за чтение. Она переворачивала большие газетные страницы, пока не обнаружила в конце одной из десяти посвященных Мстителю колонок нужные сведения. Тогда она глухо вскрикнула.
Она искала указаний, где и в котором часу состоится сегодняшнее заседание жюри. Время было выбрано довольно странное — два часа дня, но миссис Бантинг сочла его вполне подходящим.
К двум часам, или даже в половине второго, жилец уже закончит завтрак; они с Бантингом, если немного поторопятся, успеют пообедать, а Дейзи… она до чая не вернется.
Эллен поднялась с кресла.
— Думаю, ты прав, — произнесла она поспешно, хриплым голосом. — Прав относительно врача. Сегодня же днем к нему поеду.
— Не хочешь ли взять меня с собой?
— Ни в коем случае. Если ты заупрямишься, то я вовсе не пойду.
— Ладно, — раздраженно буркнул муж. — Как хочешь, дорогая, тебе лучше знать.
— Кому как не мне, когда речь идет о моем здоровье.
Бантинг был задет ее неблагодарностью.
— Однако это я уже сто лет твержу тебе, чтобы ты сходила к врачу, а ты все отнекиваешься! — пробурчал он сварливо.
— Разве я говорила когда-нибудь, что ты всегда и во всем неправ? Во всяком случае, я иду к врачу.
— У тебя что-нибудь болит? — На полном, флегматичном лице Бантинга читалась искренняя озабоченность.
У стоявшей перед ним Эллен был нездоровый вид; плечи были опущены и даже щеки немного ввалились. Никогда еще она не выглядела так плохо, даже в дни их полуголодного, исполненного тревоги за будущее существования.
— Да, — коротко подтвердила она. — У меня болит голова — затылок. Боль почти не прекращается, а после какой-нибудь встряски, как вчера вечером из-за Джо Чандлера — усиливается.
— Джо настоящий осел со своими шутками! — сердито бросил Бантинг. — Едва удержался, чтобы ему об этом не сказать. Но все же Эллен, не понимаю, как ты позволила себя обдурить. Я вот не позволил.
— Еще бы, ты ведь с самого начала знал, что это он.
Бантинг застыл с открытым ртом, потому что Эллен была права. Когда он, Бантинг, вышел в холл и увидел искусно замаскированного гостя, Джо Чандлер уже раскрыл себя.
— Эти карикатурные черные усы, — продолжал он, — и черный парик… смех да и только!
— Для тех, кто знаком с Джо, — резко отозвалась миссис Бантинг.
— Ну, не знаю. Вид у него был самый ненатуральный. Если у него есть хоть капля ума в голове, он не покажется Дейзи в таком маскараде! — И Бантинг довольно захихикал.
В последние два дня он немало размышлял о Дейзи и юном Чандлере и в целом его мысли были приятными. У Тетушки Дейзи ведет монотонную, неподходящую для молодой девушки жизнь. А Джо зарабатывает хорошие деньги. И совсем не нужно им долго дожидаться свадьбы, как бывает со многими парами, в том числе и с самим Бантингом и матерью Дейзи. Нет, пусть женятся хоть завтра, если пожелают. А в том, что Джо, во всяком случае, только об этом и мечтает, Бантинг не сомневался.
Правда, особой необходимости торопиться тоже нет. Дейзи исполнится восемнадцать только через две недели. Можно подождать, пока ей сравняется двадцать. К тому времени Тетушка, быть может, умрет, и Дейзи достанется кругленькое наследство.
— Что это ты сияешь? — резко спросила жена.
Бантинг встряхнулся.
— Сияю? Да нет, как будто. Но, если хочешь знать? Эллен, я думал о Дейзи и этом юнце, Джо Чандлере. Похоже, он к ней неравнодушен.
— Неравнодушен? — Миссис Бантинг издала странный, но вполне добродушный смешок. — Неравнодушен, Бантинг? — повторила она. — Да он по самые уши в нее втюрился!
Она замялась, пристально взглянула на мужа и продолжила, теребя в руках край своего черного передника:
— Он собирается сегодня проводить ее обратно? Или… или ему придется пойти на заседание жюри?
— Заседание? Какое заседание? — недоумевающе спросил Бантинг.
— Ну как же, по поводу тел, найденных в проезде у вокзала Кингз-Кросс.
— Нет, его туда не вызывали. Он собирается за Дейзи. Он мне это сказал вчера вечером, когда ты была у жильца.
— Ну хорошо. — Миссис Бантинг произнесла это с немалым удовлетворением. — Иначе, наверное, пришлось бы пойти тебе. Мне бы не хотелось оставлять дом пустым… то есть без нас обоих. Если кто-нибудь позвонит в дверь, мистер Слут не будет знать, что делать.
— Не беспокойся, Эллен, я буду дома и дождусь тебя.
— А если я задержусь надолго?
— Не бойся. Ты, наверное, собираешься к тому доктору в Клинге? Тогда тебе, конечно, быстро не обернуться.
Муж глядел вопросительно, и миссис Бантинг кивнула. Кивнуть ей было проще, чем сказать неправду.
Привычные испытания мы всегда переносим легче, чем те, с которыми сталкиваемся впервые.
Миссис Бантинг уже довелось участвовать в одном заседании жюри, где она присутствовала в качестве свидетельницы. Это событие осталось одним из немногих четких пятен на картине ее воспоминаний, в целом тусклой и размытой.
Сопровождая свою хозяйку, пожилую даму, Эллен Грин оказалась в загородном доме, где им предстояло провести две недели. Там и разыгралась одна из тех внезапных трагедий, которые иной раз омрачают внешне благополучную жизнь обитателей больших, респектабельных домов.
Младшая горничная, хорошенькая веселая девушка, утопилась из любви к лакею, который дал своей возлюбленной повод для самой жестокой ревности. На свои несчастья она предпочла пожаловаться не товарищам по службе, а горничной, сопровождавшей гостью. Во время этой беседы горничная и грозила покончить с собой.
Одеваясь и готовясь в путь, миссис Бантинг очень живо вспомнила все подробности ужасного события, невольной участницей которого ей довелось быть.
Она ясно представила себе деревенскую гостиницу, где состоялось заседание жюри по делу о гибели несчастной горничной.
Из дома в гостиницу Эллен сопроводил дворецкий, который тоже готовился принести свидетельство. В гостиничном дворе они застали оживление; сновал туда-сюда деревенский люд, — как мужчины, так и женщины — который очень заинтересовался судьбой погибшей девушки. Вокруг царил ужас, но ужас того сорта, какой обитатели захолустья предпочитают скучной обыденности.
