Зеркало было таковым лишь со стороны спальни, где в настоящий момент самозабвенно барахтались Лось и Лялька. В нашей комнате оно являло собой овальное окно, через которое можно было в деталях рассмотреть перипетии постельной борьбы.
— А что — нельзя разве с фотографии лепить? — тоскливо поинтересовался я. — Давай я пересяду к зеркалу, а ты на фотографию смотреть будешь, а?
— Не-а, не получится, — проблеял Дрофер, — мне необходима живая натура. Чтоб я мог проследить движение, жизнь, порыв… Понимаете?
— Ты гнусный извращенец, Дрофер, — почти с ненавистью сообщил я визажисту свое мнение. — Неплохо было бы тебе за такие штучки — как ето? о-о-о-о! — «Еппяе помьять!» — о-е! — как говаривал мой приятель…
Алик сжался, заискивающе улыбнулся и промолчал. Повисла гнетущая пауза. Где-то я читал, что геям присуща повышенная чувствительность к опасности. Видимо, это действительно так: Дрофер, например, вел себя так, словно явственно ощущал исходившие от меня флюиды недоброжелательности и готов был в любой момент с воплем выскочить из комнаты. Чего доброго, еще побежит жаловаться полковнику, педрила-мученик!
— Расслабься, мастер, — работай спокойно. Я тебя не обижу, — пообещал я Алику, — что ж теперь! Если для дела необходимо…
Опасения Алика были небезосновательны. Вчера Шведов привез визажиста к нам домой и построил все воинство во дворе. Затем он вручил Дроферу Лялькино фото, заблаговременно отснятое кем-то из агентов, и попросил указать: кто, по его мнению, наиболее пригоден в качестве модели для «драпировки».
Оглядев всех нас по очереди липким взглядом, визажист уверенно ткнул в меня пальцем и бабьим голосом вякнул:
— Очень схожий тип! Очень схожий. 15 минут работы и будет как близняшка. Плечи, правда, широковаты… ну да это не беда — дама на фото в куртке с широкими плечами. Если надеть эту куртку, будет совсем незаметно…
— Не понял! — обиженно оборвал я визажиста. — Ты что, хочешь сказать, что я на бабу похож?!
— Похожи, очень похожи, — обрадованно проблеял Дрофер, — работы совсем немного! Пятнадцать минут… — И умолк, сконфуженный дружным гоготом моих бойцов.
— Нет, нет! — спохватился визажист, округло махая на меня ладошками. — Что вы, что вы! Вы не так поняли! У вас схожий тип лица, рост небольшой… А так вы мужчина — вы, конечно, мужчина! Ярко выраженный мужчи-ина…
Вот так, вроде бы ненароком, Алик нажил в моем лице смертельного врага. Кому понравится, что «опорофинили» перед подчиненными? Неприязнь моя усиливалась еще и из-за сексуальных странностей Алика и закономерно трансформировалась в тяжкие подозрения, которыми я не замедлил поделиться с полковником.
— Сдаст он нас после операции, — заявил я Шведову. — Бля буду, сдаст! Это на его гомосечьей роже нарисовано! Сколько вы ему платите?
— Напрасно ты к пидерам так, — миролюбиво посмеиваясь, урезонил меня полковник, — если не брать во внимание их голубизну, они, в общем-то, неплохие ребята. Добрые, чуткие… И я ему ничего не плачу. Он мне должен. А насчет информации — можешь не сомневаться. Я тебе даю триста процентов, что он об этом никому не скажет…
Вот таким образом. Не знаю, каким макаром Шведову удалось зацепить этого высокохудожественного извращенца и принудить его к добровольному и безвозмездному сотрудничеству, но, судя по всему, полковник действительно не испытывал в отношении гея никаких опасений…
Спустя 15 минут после начала визажирования Дрофер сложил губы бантиком и отступил назад. Изучающе осмотрев свою работу, он попросил меня оставаться на месте и вышел из комнаты. Вернулся визажист через полминуты, притащив Лялькины шмотки, которые пылающий страстью Лось хаотично расшвырял по всему холлу перед тем, как оттащить «маруху» в хитрую спальню.
— Примерьте, — визажист протянул мне куртку и берет. — Размер обуви дамы будет вам, увы, маловат, но… вот тут у меня есть нечто в этом роде… — Зардевшись как мак, Алик извлек откуда-то из-под дивана высокие лакированные ботинки с кучей пряжек — нормального сорок второго, но весьма изящной формы. Ух ты, педрила!
Когда я облачился в чуждые моему полу аксессуары, Дрофер поправил на мне парик, подтянул накладную грудь, нанес еще пару штришков губной помадой и вынес вердикт:
— А что… похожи как две капли воды. Да вы сами полюбуйтесь! — И он развернул меня вместе с креслом к нормальному зеркалу на противоположной стене.
Я полюбовался, и мне стало грустно. Если до сего момента у меня теплилась надежда провалить этот вариант, представив перед Шведовым в своем мужественном, не поддающемся обработке облике несостоятельность Дрофера как мастера, то сейчас она окончательно угасла.
Этот тип действительно оказался мастером с большой буквы. Капризно накуксившись, из зеркала на меня смотрела воровская «маруха» Лялька. Ну здравствуй, «красотка»! Вот дела…
Внимательно вглядываясь через «окно» спальни, я сличил копию с оригиналом. Расхождений не было! Более того, чем дольше я приглядывался к «копии», тем отчетливее ощущал нараставшее внизу живота волнение и… и желание схватить эту шалаву в берете, повалить ее на туалетный столик и безотлагательно вдуть ей так, чтобы уши заложило!
— Твою мать, Дрофер… — растерянно пробормотал я, тряся головой — «красотка» в зеркале злобно передразнила меня, — твою мать… Ты, педрила, заставил меня захотеть трахнуть … самого себя?! Твою мать! Да тебя, извращенец, изолировать надо!
— Не надо изолировать, — просительно проблеял визажист, — я как-нибудь и так обойдусь…
Спустя полчаса я, Джо и Мент сидели в Лялькином «Ауди», замаскированном в кустах неподалеку от съезда с автострады на дачное шоссе, и скучали в ожидании условленного сигнала. Несмотря на то, что нам предстояло провернуть лихое дельце, настроение у моих бойцов было более чем игривое. Они ежеминутно переглядывались за моей спиной, весьма многозначительно крякали и подмигивали друг другу, подавляя гнусные ухмылки. Причиной тому, сами понимаете, являлся мой необычный внешний вид, и, как ни прискорбно, в настоящий момент я не мог с этим бороться. Десять минут назад я уже сурово выговорил напарникам за недостойное поведение. Повторяться было бы глупо. А что еще делать? Не будешь же бить рожи своим бойцам за пять минут до операции!
— А что, извращенцы, нравлюсь я вам? — обернувшись к парням, я томно подмигнул им и облизнул губы.
— Ей-богу, Сыч! Ты только не обижайся — если бы не знал, что это ты, давно бы уже на тебя залез! — с наигранным огорчением констатировал Джо, плотоядно похлопывая себя по ляжкам. Мент похабно ухмыльнулся и подтвердил:
— Да, Сыч, — ты телка «от винта»!
Барин, который пас меня в Зеленогорске и доставал телефонными звонками, безо всякой задней мысли сообщил мою боевую кличку членам команды.
Поначалу это обстоятельство меня здорово обеспокоило. Я сообщил полковнику о своем негодовании по поводу его чрезмерного стремления как можно более эффектно обставить тот самый дурацкий «психэтюд» и выразил опасение, что это чревато провалом.
— Расслабься, солдат, — урезонил меня Шведов. — Мало ли на свете сычей? И потом: как, по-твоему, он должен был к тебе обращаться по телефону? По имени-отчеству?! Все продумано — не дрожи…
— Ну что с вами делать, кобели вонючие! — грустно улыбнулся я. — Радуйтесь пока…
— Отправил коробочку, отправил! — раздался голос Клопа из «мотороллы», спрятанной в нагрудный карман куртки Джо. — Хорошо пошла, хорошо — без нагрузки. Через три дня будет у вас. Довольны?
— Довольны, довольны, — ответил Джо, — не забудь сало приготовить. — И, выключив радиостанцию, протянул мне руку ладонью кверху.
Меня всегда раздражала эта его дурацкая привычка, позаимствованная из американских боевиков. Театральные жесты неуместны, когда имеешь дело со смертельным риском. Однако заниматься воспитанием не время: менее чем через три минуты здесь будет машина с «быками» Лабаза. Будет одна, без сопровождения — это в значительной степени упрощает задачу. А потому — за дело.
Хлопнув Джо по ладони, я подставил свою для ответного шлепка и коротко скомандовал:
— Пошли!
Покинув салон Лялькиной машины, мои бойцы шустро перемахнули через шоссе и спрятались в кустах у противоположной обочины. Аккуратно выведя машину из зарослей, я выбрался на асфальт и, раскорячив «Ауди» наискось по ходу движения, распахнул левую переднюю дверцу. Теперь, чтобы объехать меня, мужикам придется прижиматься вплотную к левой обочине.
Выбравшись из машины, я оценил тщательность маскировки напарников и внес коррективы:
— А ну, орлы спрячьте свои купола поглубже — видно! — Орлы попятились и исчезли из поля зрения. — Вот теперь порядок, — удовлетворенно резюмировал я и, открыв капот, изобразил досадное недоразумение: поставил ногу на бампер, упер руки в бока и недовольно надул губы. Примерно так, на мой взгляд, должна реагировать изнеженная воровская «маруха» на внезапную поломку своего авто.
