– Я не сказала, что я против. Просто это серьезное решение.
– Я не хочу портить вам отдых, – вмешалась Вика.
– Да какой тут отдых! – Цаца раскраснелась от возмущения, – Тебя обидели, это значит – меня обидели! Да, гор не хватило, природы не хватило, но это сейчас неглавное. Ну, что, Кнопа, скажешь, что это не так?
– Цаца, если я не выдаю порцию эмоций на-гора, это еще не значит, что я ничего не чувствую! Да, ситуация вышла за рамки и поступить по-другому мы просто не можем. Но если говорить об Индейце, у меня нет четкого, однозначного негатива. Скорее исследовательский интерес. Что с ним произошло? Люди не делают неожиданный поворот на все сто восемьдесят градусов, это невозможно.
– Ты еще пожалей его! – кипела Цаца.
– Может и пожалею, когда узнаю правду, – на что Цаца передернула плечами, а Кнопа спокойно продолжила, – у нас есть четыре часа, чтобы спуститься до захода солнца.
– Девочки, спасибо… – тихо произнесла Вика.
И они ушли…. Индеец понял их намерения до того как они их озвучили. Вика осталась на рюкзаках, она не смогла бы сейчас смотреть Индейцу в глаза. К нему подошли Цаца и Кнопка. Повисла пауза. Цаца жестко, исподлобья смотрела на него, ноздри слегка раздувались от гнева. Кнопка же, наоборот, смотрела прямо и спокойно.
– Вы уходите? – с горькой усмешкой спросил Индеец.
– Естественно, – грубо отозвалась Цаца.
– Мы не можем поступить иначе. Ты не дал нам выбора, – ровно, беспристрастно ответила Кнопка.
Индеец молча отсчитал деньги за неиспользованные дни и протянул их Кнопке.
– Спасибо, – ответила та.
За этой сценой молча наблюдали все участники похода. Да, ситуация не стандартная, такое если и происходит, то крайне редко. Набрасывая рюкзак, Вика решилась взглянуть на Индейца. Он смотрел прямо на нее. Желваки играли, губы плотно сжаты, но во взгляде не было злости. Скорее застывший вопрос. И он как будто не видел ее, взгляд был обращен внутрь его самого. Цаца и Кнопка стали прощаться со всеми. Звуки вывели Индейца из оцепенения, он повернулся, молча взял рюкзак и пошел по тропе вверх.
***
Когда бабушка Вики учила ее шить, она любила повторять: «Как сядешь первый раз за машинку, так и будешь всегда сидеть, по себе знаю, – в такой же позе, за тем же столом. И только так тебе будет удобно». Так и вышло. Вика любила строчить, повернув педаль обратной стороной. И машинку ставила не на специальный стол, купленный потом для нее родителями, а на гладильную доску. Эта привычка осталась, и только так ей было удобно и интересно заниматься шитьем.
Нечто подобное произошло и с выбором инструктора для следующего похода. Однажды туристическая компания, в которой работал Индеец, решила устроить встречу Нового года в горах. Собрались все инструкторы со своими самыми верными подопечными, которые чаще всего ходят с каждым из них в походы. Вика, Кнопа и Цаца были там и познакомились со всеми.
Оказалось, что инструкторы бывают разные…
Дедушка Ау выглядел как Харви Кейтел в фильме «От заката до рассвета» после укуса вампира. Основной профиль – рыбалка, – знакомил страстных рыболовов с заповедными местами. Дука с сыном – главные по воде. Они брали на сложную воду опытных туристов и заведовали лагерем для новичков на Южном Буге11. Основатель компании, Веня, занимался восхождениями на Эльбрус и Эверест.
По Крыму специализировались еще два инструктора, не считая Индейца. Первый – Джавдед. Молодой мужчина с несуразно длинной черной бородой и маленькими глазками. За все время этого похода никто так и не понял, какой он на самом деле. Второй – Игорь Потапов, начинающий инструктор. Он, как и Индеец, водил в основном по Крыму: спелео12, пешка13, каньонинг. Игорь считал себя учеником Индейца, восхищался им, старался во всем ему подражать. Правда, еще увлекался эльфийской культурой и искренне считал старшего инструктора эльфом высшего порядка.
После долгих рассуждений решили присоединиться к нему в следующем походе. Было страшно, очень страшно идти не со «своим» инструктором. Выбор был мучительным. Ошибка – и поход не удастся, не будет удовлетворения, очищения, легкости после него и чувства глобальной любви ко всему миру. Ставки велики, но другого выхода не было.
Игорь запомнил трех симпатичных девчонок, подопечных Индейца. И когда они написали ему, что хотели бы присоединиться к его группе, идущей на Ласпи14 в сентябре, сразу их узнал и очень обрадовался. Ему льстило, что люди Индейца выбрали именно его. Но это не помогло.
К тому времени Игорь уже стал популярным инструктором со своими постоянными походниками. Но он все равно старался не ударить в грязь лицом перед ученицами Индейца и постоянно спрашивал: «А как бы сделал Индеец?», «А что говорил Индеец?» и так далее. Но самое ужасное для девчонок было то, что его походы оказались спортивными. То есть жесткий расчет времени стоянок, переходов, отдыха. Эти рамки выматывали и сковывали. Мимо красивых мест они буквально пробегали – цель ставилась лишь на достижение конечной точки, заложенной в маршруте на этот день. За семь дней удалось повтыкать всего однажды, над морем в Затерянном мире15, и то Вика настояла на привале, и не из-за технических сбоев, а просто чтобы полюбоваться на Балаклавскую бухту16 с высоты птичьего полета. Игорь пожал плечами и, конечно, разрешил эту непонятную для него романтику. И с этого момента он загрустил, потому что стало очевидно: эти девчонки – Цаца, Кнопка и Вика – другие. И ему не удалось завоевать их, а им получить то, зачем они пошли в горы.
Стало ясно – больше никаких экспериментов с инструкторами. Но что же делать? Отказаться от гор? Это нереально…
Мысль пойти самим отвергалась сразу, ее не успевали додумать, и даже не обсуждали: нереальной казалась такая возможность. Но потом Вика посидела на различных туристических форумах и с удивлением обнаружила, что масса людей пускаются в путь самостоятельно. Причем они далеко не профессионалы, часто не умеют толком пользоваться картой, но с энтузиазмом ныряют в новые приключения, ищут нужные тропы, сбиваются с пути, снова находят, правда, иногда не то, что искали, но никто не унывает. И взять Екатерину17 в лоб – нормальное дело.
Было решено пойти на четыре дня летом. Это не так страшно: погода хорошая, стабильная, без сюрпризов, тем более маршрут выбрали хорошо знакомый. Получилось. Да, немного не рассчитали с едой – ее взяли больше, чем требовалось (раньше всем этим Индеец занимался), а самое главное – было страшно втроем, без мальчиков. По вечерам преследовал нехороший тонус. У костра ты сам ничего не видишь вокруг, зато тебя пламя ночью освещает так, как будто ты на арене цирка в софитах, и если сюда еще страх добавить, то чувство, что за тобой недружественно наблюдают из-за каждого дерева, гарантировано. Каждая напряженно вслушивалась в ночные звуки леса, но старалась не показывать вида, чтобы не смущать остальных.
И тем не менее поход удался. Даже появился азарт при разработке новых маршрутов. Обычно этим занималась Вика. Предварительно она собирала ожидания от каждого походника и старалась воплощать их в жизнь. Как правило, всем хотелось красивых видов, высот и новых мест. А еще заказывали погоду, хорошую погоду. На что Вика разводила руками: горы есть горы, даже если они не такие высокие, они настоящие, за несколько секунд может все кардинально измениться. И если ты видишь черную тучу, зависшую над Чатыр-Дагом18, то уже через несколько секунд, она может щедро поливать тебя, стоящего на Демерджи.
Каждый новый поход к ним кто-то присоединялся. Горы – серьезный тест на нормальность. Погружаясь в экстремальные условия, ты обнажаешь свою тень. Часто сам человек не знает, что в нем сидит столько гадости. А при столкновении с трудностями все лезет наружу. И вот тут как раз и настает момент истины. Тень есть у всех, а вот сможешь ли ты ее на место поставить – самый главный вопрос.
Через это проходят все. Многие мальчики (принадлежность к полу вне зависимости от возраста), особенно живущие в больших городах, в первый свой поход стараются «не прогадать». Распределяется еда по рюкзакам – они не в первых рядах, пытаются взять наиболее легкие пакеты, если совсем не удается избежать этой участи. Вика спокойно наблюдала за этим. Главное – впереди.
После долгого перевала нашли стоянку, с трудом, но нашли. Солнце уже закатилось. Надо идти за водой, а для этого, возможно, необходимо спуститься в сухой каньон и пройти не один километр по бурелому, в темноте, с одним фонариком на троих. А потом принести ее столько, чтобы хватило на вечер и утро, и эту огромную тяжесть надо еще донести, поднять наверх. А ты безумно устал, день был нелегкий, семь-восемь часов хода. Отказаться? Но тут же девочки (снова лишь принадлежность к полу вне зависимости от возраста), на них это не переложишь. Раскричаться, вылить гнев, накопленный из-за серьезных физических нагрузок, и не пойти? Или закрыться в собственной раковине, отморозиться, и пусть кто-то решает этот вопрос? В такие моменты и происходит настоящее познание себя. И выбор, который ты делаешь, или погружает тебя в еще большую тьму, или поднимает на ступеньку вверх. Преодолев себя и молча взяв тару, ощущая весь груз ответственности и невероятной усталости, ты спускаешься в ночной каньон и через два, три или четыре часа приносишь воду. И в этот самый момент двадцати-, тридцатилетние мальчики превращаются в мужчин и испытывают огромный кайф от своей нормальности. И навсегда меняются их приоритеты. Такие события не забываются никогда. Им, вернувшимся в большие города, где другие законы, этот открывшийся канал настоящего мужества помогает оставаться нормальными и настоящими. И их снова тянет в горы…
