Андреас Эшбах - Железный человек

Я протопал назад в ванную комнату, снял окровавленную пижаму и бросил её в ванну. Потом намочил тряпку, вытер кровь со ступней и направился в спальню, идя по своим тёмным следам и по цепочке густых красных капель. Постель имела такой вид, будто безумный убийца-маньяк только что расправился в ней со своей последней жертвой. Я стянул всё, простыни тоже бросил в ванну и залил холодной водой. Кровь можно отстирать только холодной водой, это я хорошо усвоил.

Было почти девять, когда я принялся вытирать с пола следы крови.

Выйдя в холодное, солнечное субботнее утро, я чувствовал себя не лучшим образом. Не было никакой гарантии, что на улице со мной не повторится то, что произошло ночью в моих внутренностях. Правда, в этом случае меня бы нашли и, скорее всего, доставили именно туда, куда я и направлялся, к доктору О'Ши, но я бы привлёк к себе ненужное внимание. А если бы я к этому стремился, лучше уж сразу позвонить Рейли. Поэтому я больше прислушивался к онемению в ногах и к сдержанному биению пульса в ране на животе, чем к погоде. Дул сильный, с солоноватым привкусом ветер и трепал мою широкую куртку и просторную рубашку, под которыми я привык прятать моё бросающееся в глаза телосложение. Мой искусственный глаз слезился. Такое он иногда проделывал. Местечко, в котором я живу уже больше десяти лет, называется Дингл; небольшой рыбацкий порт на одноимённом полуострове на юго-западе Ирландии. Городок ровно такой величины, чтобы принять тебя в качестве жителя без того, чтобы каждый при этом знал, как тебя зовут и откуда ты взялся, а с другой стороны, недостаточно большой для того, чтобы он сам мог привлечь к себе чьё-то внимание. Здесь не так много туристов, и большинство людей действительно живут рыболовным промыслом. Что городок не богат происшествиями, можно было понять по тому, что самым значительным событием в новейшей истории Дингла было то, что здесь снимали фильм «Дочь Райана», с самим Полом Ньюменом в главной роли. Правда, это случилось ещё тридцать лет назад: фильма, впрочем, я никогда не видел, но, по моим наблюдениям, довольно, впрочем, ограниченным, примерно в каждом третьем из местных пабов висел плакат к этому фильму и по несколько фотографий со сценами из него. А в Дингле было несметное количество пабов.

Я шёл медленно и не мог отделаться от ощущения, что моим ногам приходится преодолевать при ходьбе внутреннее сопротивление. Может, так оно и было, если вспомнить, чего в меня только не встроено, и иногда мне казалось, что там всё потихоньку ржавеет. Когда я добрался до площади с круговым движением, моя тревога за себя стала понемногу ослабевать – наверное, оттого, что и после десяти лет жизни в этих краях вид машин, едущих справа налево, и расположение руля не с той стороны всё ещё сбивали меня с толку. Я пересёк несколько переходов и направился вверх по пешеходной аллее, самым заметным сооружением которой была скульптурная сцена распятия, состоящая из раскрашенных фигур намного больше натуральной величины; огромный Христос мучился на гигантском кресте, оплакиваемый двумя скорбящими и заламывающими руки женщинами в светло-голубом и лимонно-жёлтом одеяниях.

Всегдашняя готовность ирландцев всё расписывать яркими красками сказывается на Мейн-стрит в живописном соседстве разноцветных фасадов, которое часто встречается в ирландских селениях и так хорошо видно на открытках и на картинках в путеводителях. Соломенно-жёлтый паб рядом с тёмно-зелёным отделением банка, белоснежный жилой дом с тёмно-синими дверями и наличниками – вот при виде чего так и вскидываются видеокамеры и фотоаппараты туристов. Но когда долго живёшь в этой стране, замечаешь, что эта пестрота – жизненная необходимость. Что в ней нуждаешься, чтобы перетерпеть, не тронувшись умом, угрюмые времена зимы и длящуюся неделями пасмурную погоду с моросящими дождями.

Поскольку это было по пути, а у меня оставалось в запасе время, я первым делом зашёл на почту, тем более что не имел права пропустить день получения посылки.

– А, мистер Фицджеральд, – приветливо встретил меня Билли Трант, обходительный юноша с пепельными лохмами и самыми кариозными зубами, какие только мне приходилось видеть. – Вам пакет пришёл. – Он жестикулировал так радостно, будто всё утро только меня и ждал. – Ваша партия биологического отравляющего вещества.

Это игра, которая давно установилась между нами. С одной стороны, Билли много дал бы, чтобы узнать, что же в тех пакетах, которые приходят мне раз в четыре дня, а поскольку я ему этого не говорю, он однажды начал пускаться в догадки, надеясь таким образом выманить меня из засады. С другой стороны, он знал, что его, как почтового служащего, вообще не касается, что он выдаёт, поэтому гадал он не всерьёз и получал удовольствие, изощряясь в изобретении смешных подозрений.

И иногда почти попадал в точку. Но я всё равно сказал, как обычно:

– Вот и не угадал.

Когда он ушёл в подсобку за пакетом, я пробежал взглядом заголовки местной ежедневной газеты, вывешенной у окошечка. Большая статья в несколько колонок была посвящена дебатам по хозяйственно-политическим вопросам в дублинском парламенте, тогда как такие мелочи мировой политики, как беспорядки на Ближнем Востоке или бряцающие оружием китайские манёвры у берегов Тайваня, умещались в несколько строк. Этого мне было достаточно, чтобы быть в общих чертах информированным, а большего мне и не требовалось.

– Я всё равно отгадаю, – сказал Билли, передавая мне пакет.

– Не сомневаюсь, – ответил я. Это был, как я уже сказал, установившийся ритуал.

До востребования, значилось на наклейке под моей фамилией и названием почтового отделения Дингла. Подполковник Рейли не принимал обвинений в излишней конспирации. Не говоря о некоторых практических соображениях, он делал это якобы для того, чтобы быть в курсе, что я жив и здоров: если пакет вдруг вернётся невостребованным по истечении положенного срока, то он немедленно приедет посмотреть, что со мной. Причём «немедленно» в этом случае можно понимать почти буквально: Рейли располагает полномочиями заказывать самолёт американских ВВС, который доставит его в любое время в любую точку Земли, если ему это понадобится.

Другими словами, если бы у меня не прошла попытка с перочинным ножиком, завтра он уже стоял бы у меня под дверью и услышал бы мои крики. Ну вот. И чего я тогда так беспокоился?

Я засунул пакет в сумку на ремне и, покидая почту, уже чувствовал себя почти как обычно.

Мои пакеты не содержали биологических отравляющих веществ, но содержали нечто не столь уж далёкое от них. Поскольку большая часть моего кишечника была удалена, чтобы освободить место для многочисленных якобы очень важных имплантатов, то оставшегося теперь не хватает для того, чтобы извлечь необходимые для жизни питательные вещества из нормальных продуктов питания. Это значит, что я не могу больше прокормиться обычным способом. Вместо этого я получаю биологически высокоактивный питательный концентрат, своего рода живую клеточную культуру, обогащенную таким образом, что на баночках, в которых мне это присылают, проставлена не только дата истечения срока годности, но и час его истечения, которого я должен строго придерживаться, иначе эта штука может отравить меня. Открыв баночку, я должен съесть её в течение шести часов, а остатки растворить в специальной кислоте-разбавителе, чтобы канализация не заросла или там не вывелись бы крысы величиной с овчарку, или уж я не знаю, что там ещё такого может произойти. Состав и способ изготовления концентрата строго засекречены. Раз в четыре дня я получаю запас из восьми баночек – количество, необходимое ровно до следующей посылки, и это действительно функционирует без сучка и задоринки вот уже больше десяти лет. Но, естественно, они держат меня таким образом на коротком поводке, и с этим я ничего не могу поделать.

Дорогу мне переходит миссис Бренниган с полными руками покупок и в ужасной спешке, что при её распущенных реющих волосах и валькирической стати выглядит особенно впечатляюще. Она директор местной библиотеки, что делает её одной из важнейших персон в моей жизни, и эта библиотека, как подсказал мне быстрый взгляд на часы, уже двадцать минут как открыта и целиком находится на попечении Рионы, настолько же юной, насколько и неопытной практикантки, что и объясняло избыточную спешку миссис Бренниган.

– Мистер Фицджеральд! – крикнула она, запыхавшись. – Хорошо, что я вас встретила. Мне нужна ваша помощь.