– Вик-ки, – произнес он, растягивая моё имя. – Я боялся, ты не приедешь.
В комнате стало жарче, стоило ему дотронуться до моего плеча и наклониться ближе. Его губы скользнули по моей щеке, дразня и обещая большее. Запах его лосьона после бритья напоминал о свежевыстиранных простынях и был совершенно не похож на тяжёлый «мужской» запах одеколона моего мужа. Я подавила желание коснуться щеки Броди, почувствовать лёгкую щетину под своими пальцами.
Взяв меня за руку, он повёл меня вглубь просторного номера. Вся стена напротив двери была стеклянной, с видом на знакомую синеву океана. Мне много чего было ненавистно в Майями, но вид простирающейся в бесконечность воды не входил в этот список. И сейчас этот пейзаж лишил меня дыхания и возможности ответить.
– Восхитительная панорама.
– Не такая восхитительная, как ты, – сказал он, снимая мои очки и пристально глядя в мои серо-стальные глаза.
– Броди, я не могу…
Его губы перехватили мои слова, и он твёрдой грудью прижал меня к стене. Трепет от предвкушения, который я чувствовала чуть ранее, разросся до пламени, словно ветер раздул искру в охапке соломы. Я отдалась страсти, и мои руки обхватили его лицо, ощущая щетину, к которой я так хотела прикоснуться. Мои пальцы замерли, как только наши языки соединились. Мне не хотелось признаваться, что я боялась перестать сдерживаться, боялась не запомнить тлеющее внутри меня чувство. Комнату заполнил звук нашего дыхания, биение моего сердца отдавалось у меня в ушах, и в то же мгновение все логические рассуждения заглушил голод по тому, что лишь Броди мог мне дать.
– Боже, Вики, – наконец вымолвил он, прерывая поцелуй и слегка отстраняясь от меня.
Его глаза потемнели, когда он сказал, – О, ты охренительно хороша на вкус. Я скучал по тебе.
Я прислонилась к его груди, уткнувшись щекой в рубашку. При звуке его ровного сердцебиения моё тело становилось податливым. Сдерживаемое напряжение просачивалось через каждую пору, я стала невесомой, удерживаемой на месте лишь его руками. Борясь с желанием сменить наше вертикальное положение на горизонтальное, я застыла.
– Броди, я-я не могу. Не сегодня.
– С тобой всё в порядке, детка? Ты выглядишь такой… не знаю… как будто ты сейчас взорвёшься.
Отойдя от него, я направилась к дивану, приводя в порядок платье, игнорируя ту часть себя, что стремилась потеряться в его объятиях.
– Почему ты думал, что я не приду? – спросила я. – Мы договорились на час дня, сейчас ещё рано.
– Ты не ответила на мое последнее сообщение. Я боялся, что, возможно, кто-то ещё прочитал его.
– Нет, – решительно ответила я. – Можешь мне не верить, но мой телефон всегда со мной. Я удалила сообщение. Не стоит лишний раз испытывать судьбу. Ну, а теперь, расскажи мне, что случилось?
Он нахмурился.
– Как Стюарт?
Я покачала головой и потупила взор. Это были все те же слова и те же, ещё более важные, невербальные жесты, что видели все, кто задавал мне этот вопрос.
– Не очень. По всей видимости, доктора думают, что это может произойти в любой момент. Когда он в сознании, то ведёт себя разумно, но когда крепко спит – кажется, будто он в обмороке! По-моему, это из-за медикаментов. Хотя он не жалуется, врачи говорят, что эта форма быстропрогрессирующей лейкемии крайне болезненна. Они постоянно накачивают его обезболивающими. Делают всё, что в их силах, чтобы он ушёл спокойно.
Броди коснулся моей руки.
– Браво. Отличная речь, миссис Харрингтон. А сейчас скажи, как этот мудак действительно себя чувствует?
Мои печально изогнутые губы искривились в улыбке, и мой взор метнулся к нему.
– Он умирает. Он страдает. Судьба жестока, но он заслужил каждую чёртову секунду этих страданий, как бы я хотела, чтобы она довела своё дело до конца и прикончила его. Наблюдение за тем, как он умирает, высасывает из меня жизнь.
– О..., – его аквамариновые глаза заблестели. – Я был бы рад сделать тебе искусственное дыхание.
Напряжение последних трёх месяцев постепенно уходило из моих скованных плеч.
– Не искушайте меня, мистер Филлипс. Я слабая женщина.
– Не говори так. Да ты просто скала. Я бы хотел, чтобы он пострадал ещё несколько лет, если бы это не было так тяжело для тебя.
– Вчера я встречалась с его врачом-онкологом. Они исчерпали все возможные варианты лечения. Это действительно вопрос времени. Но теперь он начал спорить о болеутоляющих. А мне нравится, что он спит от них. Надеюсь, что однажды он уснёт и не проснётся.
Броди наморщил лоб.
– Ты знала, что Паркер вчера был у вас?
– Нет.
Я рассердилась. Мне не нравилось, что Стюарт встречался со своим поверенным, партнёром-учредителем «Крейвен и Ноулз», без меня. Если честно, я не доверяла ни одному из них.
– Да, был, – подтвердил Броди. – Вчера утром.
– Меня не было дома, – задумчиво произнесла я, вспоминая последние двадцать четыре часа. – Первую и третью среду каждого месяца я встречаюсь с представителями организации «Харрингтон». Моя сестра возглавляет новую медицинскую миссию.
Броди кивнул.
– Добрая доктор Конвей. В ней нет и капли эгоизма.
– Это точно.
Я неподдельно улыбнулась. Если говорить о святых, то Валери – следующая на канонизацию.
– У меня такое чувство, что всё решают сроки, – продолжил Броди. – Паркер упомянул, чтобы ты не спускала глаз со Стюарта, а он с тебя.
Я полностью сфокусировалась на его словах.
– Ты знаешь, о чём они говорили?
– Не совсем. Прошлым вечером я подслушал, как он просил свою ассистентку поднять несколько старых документов. Когда я услышал твоё имя, то сразу написал тебе. Всё, что мне удалось выяснить в процессе слежки, – что это как-то связано с завещанием Стюарта, но мне также известно, что она доставала и ваше соглашение.
Я встала и начала ходить туда-сюда по комнате.
– Зачем? Для чего им могло понадобиться соглашение?
Я обхватила голову руками, размышляя.
– Броди, ведь всё: все наши вложения, все его акции – всё записано на наши имена. Скажи-ка мне, что предположительно он мог бы изменить в завещании, чтобы оспорить это?
– Пока всё остаётся, как есть, я полагаю – ничего. Возможно, он лишь хотел убедиться, что всё в порядке. Понимаешь? Если он предчувствует, что скоро всё закончится, наверняка ему бы не хотелось, чтобы что-то пошло не так. – Броди пожал плечами. – Он же весь такой правильный.
Я лихорадочно думала.
– Моё имя было добавлено после нашей свадьбы, около десяти лет назад. Я соблюдала это проклятое соглашение до последней буквы.
– Вик, не нужно, чтобы это соглашение стало достоянием общественности. Давай понаблюдаем. Я хотел увидеть тебя сегодня, чтобы ты знала – я начеку. И прикрываю твою спину. Тебе не о чем волноваться.
– И да поможет мне Бог, если он обманет меня… после всего.
Броди вздернул бровь.
– Я бы сказал, что тебя уже знатно обманули, но что ты сделаешь, Вик? Убьешь его? Мужик и так умирает.
Он был бы не первым, кого я убила. Сделав глубокий вдох, я сказала:
– Я понимаю, что «Крейвен и Ноулз» представляют Стюарта, но, чёрт возьми, не предполагается ли, что они должны представлять и меня?!
Шёпот Броди коснулся моих волос, когда он обнял меня сзади за талию:
– Вик, я с тобой. Я защищаю твои интересы. Никогда не сомневайся в этом.
Откинувшись назад, я повернула голову, чтобы наши губы встретились. Чувства, бурлящие во мне, выплеснулись наружу, его губы нежные, но настойчивые, охотно ответили на мой поцелуй и уверенно требовали большего.
Он развернул меня, наши языки снова вступили в бой за превосходство, борясь и покоряясь, пробуя на вкус и смакуя. Огонь внутри меня снова воспламенился.
– Как давно кто-нибудь по-настоящему обнимал и любил тебя?
Этот вопрос глубокой болью отозвался в моей груди.
– А как давно мы вместе? – ответила я.
Мы стояли так, что я могла видеть, как в его неповторимых глазах отражаются блики от океана под нами.
– Боже, Вик. Мне хочется подхватить тебя и бросить на ту кровать. – Он поднял мой подбородок и впился в меня взглядом. – Чёрт возьми, посмотри на меня. Я не такой, как другие. Я не хочу трахать тебя.
Из его груди вырвался рык:
– Нет, не правда. Я хочу. Но...
Тыльной стороной ладони Броди погладил меня по щеке.
– Больше всего на свете я хочу заниматься с тобой любовью, обнимать тебя, смотреть, как ты спишь, и быть рядом, когда проснёшься. Я хочу любить тебя так сильно, чтобы, когда эти прекрасные глаза будут закрыты, я не сомневался, что ты видишь сны обо мне. А когда ты проснёшься, я хочу быть тем единственным, кто сделает все твои сны реальностью.
– Броди, пожалуйста, пожалуйста, не делай обещаний, которых не собираешься сдержать.
