Шувалов долго подбирал нужные слова.
— Понимание, уважение… А как же любовь?
— Ты хочешь услышать признание? — Елена цеплялась за его ускользающий взгляд. — Я люблю тебя, Антон. Давно. Только не перебивай! Для совместной жизни достаточно, чтобы любил хотя бы один. Так живет большинство пар. Почти все женщины выходят замуж, потому что их выбрали. Они позволяют себя любить. А нас будет наоборот. Мне не требуется замужества. Только разреши быть рядом и позволь тебя любить. Хотя бы дай шанс. Я знаю, что тебе нужно, как ученому и как мужчине. Я сделаю из тебя гения, как русская женщина Гала из закомплексованного художника — великого Сальвадора Дали! Она тоже была старше его, а жили они долго и счастливо.
— Ты хорошо изучила биографию художников, — попытался пошутить Антон.
— В юности интересовалась. Фамилия требует. Так как? Поедешь сегодня ко мне?
— Один раз я был у тебя. Спасибо… Но это была ошибка…
— Если что-то было не так, ты только намекни.
— Лена, мы с тобой друзья и коллеги. Ты профессионал. Мне с тобой комфортно работать, но…
Шувалов замолчал. Репина потускнела и отодвинулась. Ее руки рылись в сумочке, искали сигареты. Закурив, она стала говорить спокойнее и уже не глядела в глаза Антона.
— Ты рассчитываешь вернуться к Ольге, но ждет ли она тебя?
— Моя семейная жизнь…
— У тебя нет семейной жизни! — парировала Репина. — К Ольге ходит Борис и задерживается там надолго.
— Откуда ты знаешь?
— Их отношения ни для кого не секрет. Вербицкий занял не только твое кресло в лаборатории, но и твое место в постели!
— Чушь!
— Не думала, что ты столь сентиментален. По статистике распадается половина браков.
— Я не хочу обсуждать с посторонними свои семейные проблемы! Это касается только меня и Ольги!
— С посторонними? — Репина недовольно взметнула бровь. — Благодарю за точное определение. Лучше не скажешь. Ну, что ж… Мне пора собираться.
Она ушла. Непреклонная и гордая. Она не обладала отточенной природной красотой, но всегда сохраняла врожденное достоинство и стать, которые отличали ее от других женщин и делали притягательной в глазах мужчин.
После ее ухода Шувалов крепко выпил. Вернувшийся к столу Задорин пьяно твердил про величайшее достижение 21-го века и провозглашал тосты за его гениальность, а Антону не давали покоя хлесткие слова Елены. «Вербицкий занял не только твое кресло в лаборатории, но и твое место в постели!» Уязвленное воображение рисовало разнузданные сцены, от которых становилось больно и сжимались кулаки.
И Шувалов не выдержал.
Резко поднявшись, он задел стол. Зазвенели падающие бокалы. Мятые купюры упали на скатерть. Напряженное тело прорезало пространство. Морозный воздух ударил в грудь сквозь распахнутое пальто. По взмаху руки подкатила машина. Шувалов шлепнулся на заднее сиденье и продиктовал таксисту адрес жены.
В подъезд он вошел в полночь. Натянутый как струна, он не собирался церемониться. Лифт открылся сразу, но ехал издевательски медленно. Шувалов открыл дверь своим ключом, врубил свет в прихожей и тараном ворвался в спальню.
— Вставай, скотина! Я убью тебя! — Он рывком сдернул одеяло, намереваясь выместить всю злость на подлом обольстителе.
Ольга спала одна. Спросонья она ничего не поняла и со страхом таращилась на разъяренного мужа.
— Где он? Где? — продолжал шуметь Антон, мотаясь по спальне.
— Тихо! Ты разбудишь Сашу, — пришла в себя Ольга.
— Где Вербицкий? Он был у тебя? Успел спрятаться?
— Ну, вот, разбудил. — Женщина вскочила с постели и босиком засеменила в соседнюю комнату к проснувшемуся сыну.
Вернулась она нескоро, убедившись, что мальчик снова заснул. Антон сидел на кровати, безвольно свесив руки между колен. Порыв гнева уже прошел, и он не знал, как вести себя с женой после случившегося. Ольга подняла с пола одеяло, хотела положить его на кровать, но в последний момент прижала к груди, будто загораживаясь. Только сейчас Антон заметил на ней облегающую ночную сорочку на тонких бретельках, которая ему очень нравилась. Ольга скользнула мимо, обдав его волнующим облаком родного запаха, и опустилась на противоположный край кровати.
Они сидели спинами друг к другу. Ночная лампа с низкой тумбочки отбрасывала размытые тени на стены и потолок.
— Ты стал много пить — полуутвердительно-полувопросительно заметила женщина.
— Был повод. Мы сделали удивительную вещь, — попытался оправдаться мужчина. — Впервые в мире.
— На мои звонки ты теперь не отвечаешь принципиально?
— Ты мне звонила?
— И даже писала.
— Что?
— Ты потерял телефон?
Антон выхватил мобильник. Его пальцы нажимали клавиши, глаза жадно читали сообщения, сердце жег стыд. «Сашу исключают из школы. Срочно приезжай!» «Если не перезвонишь, у тебя нет сына».
— Что случилось? — промямлил Антон, не решаясь обернуться.
— Ничего. Для тебя ровным счетом ни-че-го. — Ольга тоже не оборачивалась. Она грустно говорила в пол. — Всё продолжается по-прежнему. У тебя своя жизнь, которая с нашей никак не пересекается. Ты решаешь великие проблемы, а я думаю, как вырастить здорового ребенка.
— Что произошло с Сашей?
— Ты за целый день не удосужился посмотреть в телефон, а считаешь себя хорошим отцом.
— Я могу объяснить. Так получилось.
— Не надо. Твоя голова вечно занята высокой наукой, а с нами ты общаешься на уровне спинного мозга, а порой и коленной чашечки. Это твои слова, — напомнила Ольга.
— Я тогда шутил.
— Есть вещи, которыми не шутят. Но тебе этого не понять. Ты из другого мира.
— Что с Сашей?
— Тебе это действительно интересно? По-моему, ты ворвался сюда совсем с другой целью.
— Я… Мне показалось…
— Не суди по себе.
— Извини.
Возникла долгая пауза. Первой нарушила молчание Ольга.
— Саша подрался в школе. С мальчишками это бывает. Но я женщина, и не могу поговорить с ним по-мужски.
— Он пострадал? Его избили?
— Саша цел. — Ольга тяжело вздохнула, на потолке качнулась вытянутая тень от ее растрепанных волос. — Только заикается сильнее прежнего.
— Оля, я… Я виноват, прости. Ты и Саша, вы для меня… — Антон встал, сделал два робких шага, но не решился подойти к жене. — Мне плохо без вас. Вы нужны мне, а я нужен… Саше. Я завтра с ним поговорю. Прямо с утра. Отведу его в школу, а по дороге поговорю. Скажешь ему, что папа вернулся из командировки.
— Я уже сказала. Он слышал твой голос, хотел встать, но… я не хотела, чтобы он видел отца в таком состоянии.
— В каком? — Шувалов недоуменно посмотрел в зеркало над комодом.
— Ты же пьян, и вел себя буйно.
— Я протрезвею, к утру.
— Трезвей где-нибудь в другом месте. А мне пора спать.
— Оля, я конечно могу уйти, но… Если я вернулся из командировки, а встречу Сашу у подъезда, получится, что ты его обманула.
— Я?!
— Ты же сообщила, что папа уже приехал.
— Из-за тебя! Ты ворвался ночью и перепугал его.
— Ты поступила правильно, но не надо ребенка еще раз обманывать.
— Я что-нибудь придумаю. Объясню.
— Новая командировка? Он уже не маленький.
— Ну, хорошо. Что ты предлагаешь? — смирилась Ольга. Ее взгляд потеплел. Она во все глаза смотрела на подошедшего вплотную Антона.
— Это очевидно… Выход один.
— Какой же? — насторожилась Ольга.
— Я должен остаться здесь… на ночь.
— Ты? Здесь? Не смотря на твою подлую измену с Людочкой?
— Это было давно. Это ошибка. Я всегда любил только тебя. — Осмелевший Антон рухнул перед женщиной на колени. — И люблю. Прости меня.
Ольга сидела на кровати, растерянно сжимая в руках скомканное одеяло. Она то подтягивала его к груди, то опускала на колени.
— Ты много выпил.
— Я этого не чувствую.
— От тебя несет перегаром.
— Я почищу зубы.
— Полчаса назад ты на меня орал.
— Я буду ласков, — продолжал наступление мужчина.
— С кем? Ты что себе позволяешь? Убери руки! — Женщина столкнула мужские ладони, двинувшиеся по ее бедрам. — Думаешь, я тебе всё простила?
— Я готов спать на диване.
— Да, это выход. На это, пожалуй, я соглашусь.
— Вот и хорошо.
— Вот и договорились.
— Я пойду в ванную?
— Иди.
Антон встал, обошел кровать, продолжая смотреть в глаза Ольги. Она поворачивала голову вслед его движению. В женском сердце суровая непреклонность боролась с карамельной слабостью. Неожиданно она окликнула:
— Постой! А если Саша проснется раньше и увидит, что ты спишь отдельно?
— Да. Проблема.
Мужчина и женщина пожирали глазами друг друга. Между ними зияла расправленная постель. Антона тянуло к Ольге. Что бы она сейчас не говорила, он чувствовал — она пахла желанием. Неповторимый запах любимой женщины, готовой к объятиям, распалял его.
