Хелен сказала, что не станет ему звонить или писать, но она все же включила его адрес в рассылку сообщения, которое написала и отправила всем сразу, после того как оказалась дома.
«Всем привет.
Может, кто-нибудь меня помнит. Это Хелен Смарт.
Я ушла в середине четвертого класса. Я тут увидела, что Кристина Копперфильд планирует встречу выпускников, и решила поделиться с вами своими старыми воспоминаниями, чтобы вам было о чем поговорить. Кристина Копперфильд была злобной сукой…»
Она подробно описала историю с тампоном, которую рассказала Ньюсону в их первый совместный вечер.
На следующее утро Ньюсон проснулся в ужасном состоянии. Была суббота, у него была запланирована встреча с друзьями, но позвонил и отменил ее. Он страдал от похмелья, и его переполняло чувство отвращения и ненависти к себе. Каждый раз, закрывая глаза, он видел тот или иной ракурс обнаженной Хелен Смарт. Член был красный и ныл, так она его надергала.
Ньюсон не привык к таким ощущениям. Обычно он смотрел на жизнь с оптимизмом и не был склонен к депрессии, но вечер с Хелен просто убил его, во всей красе показав его полнейшее одиночество. Он решил, что нужно отдохнуть.
— Где? — переспросила Наташа, когда он позвонил ей в понедельник утром.
— Форт Уильям. Это в Шотландии. Я приехал в спальном вагоне в ночь на воскресенье. Просто описать тебе не могу, как здесь классно. Воздух просто как шампанское.
— Что ты там делаешь, в Шотландии?
— Прямо сейчас я поднимаюсь на гору.
— А зачем ты на нее поднимаешься?
— У меня выходной.
— В Шотландии? Ты проехал шестьсот миль, чтобы устроить себе выходной?
— Ну, в воскресенье я тоже тут был. Можно считать, что это мини-отпуск.
— А можно я буду считать это хренью собачьей? Чего ты в Брайтон не поехал?
— Там нет гор.
— Но там море.
— Да, но гор нет.
— А как же наш долг перед МВД и жертвами преступления?
— Это же один день. Завтра утром я вернусь. Из Глазго есть самолет в шесть утра. К тому же я думаю, пока гуляю. Я работаю над делом. Как Ричард Ханнэй в «Тридцати девяти ступенях».
— Кто?
— Он отправлялся в долгие прогулки, чтобы в голове просветлело. Возвращаясь домой, он знал, какую новую подлость задумали немецкие шпионы.
— И ты тоже это знаешь?
— Нет, но мне в голову пришла одна мысль. Ты не могла бы посмотреть, есть ли в деле Спенсера и Энджи Тэтум упоминание о диске или кассете в музыкальном центре?
— Тебе нужно что-то конкретное?
— Сборные альбомы.
— Типа «Лучшие гитарные соло» или что-то в этом роде?
— Нет, я думаю, это сборник песен одного года. «Хит '84», или что-то в этом роде.
— Тебе нужен определенный год?
— Сержант, не думаю, что сейчас нужно вдаваться в детали. Если найдешь кассету или диск в музыкальном центре Спенсера или Тэтум, скажи мне, ладно?
— Ладно.
— Ну все, увидимся завтра.
— Приятной прогулки. Позвони мне, если тебя еще чем-нибудь осенит.
— Непременно.
В тот вечер Ньюсон сидел в крошечном баре в своей гостинице, потягивая необычайно крепкое солодовое виски и размышляя о том, что провести пару дней за пределами Лондона было отличной идеей. Он чувствовал себя бодрее и был уверен, что ветра, дующие со стороны трех пиков Монро, на которые он взобрался, очень помогли ему очистить мозги от воспоминаний о самых ужасных моментах вечера с Хелен. Он даже нашел в себе силы заказать форель с молодым картофелем.
Не услышав ответа, Ньюсон поднял голову и увидел, что хозяйка смотрит на него невидящими глазами.
— Извините, пожалуйста, мистер Ньюсон, не могли бы вы повторить заказ? — сказала она. — Боюсь, я немного рассеянна. Видите ли, Крег что-то из школы задерживается, а уже почти шесть.
Ньюсон заметил Крега, маленького застенчивого мальчишку, который чистил постояльцам ботинки за семьдесят пять пенсов за пару. Он был рыжий, как и сам Ньюсон, но в Шотландии это было обычным делом.
— Я уверен, что с ним все в порядке, — сказал Ньюсон. — Когда он обычно возвращается?
— Ну, обычно не позднее пяти. Джон ходил к школе, но только что позвонил и сказал, что Крега нигде нет.
— В полиции опоздание на час обычно не считается поводом для беспокойства. Дети — задумчивые создания, и часто оказывается, что ребенок просто отвлекся и потерял счет времени.
— То есть вы считаете, что не нужно звонить в полицию?
— Подождите еще полчаса. Я уверен, что за это время Крег вернется.
В этот момент открылась дверь и вошел Крег. Он выглядел потрепанным, с заплаканными глазами. Мать повернулась к нему со смешанным чувством облегчения и ярости.
— Крег! Где ты был? Отец ходил тебя искать! Я собиралась звонить в полицию! Что происходит? Почему ты плакал?
— Я не плакал.
— А где ты был?
— Нигде.
— Мы чуть с ума не сошли от беспокойства!
Пока хозяйка ходила звонить мужу, чтобы сообщить хорошую новость, Ньюсон рассматривал мальчика. С ним было что-то не так Он явно что-то скрывал.
— Что у тебя с рукой, Крег? — спросил Ньюсон.
Мальчик согнул руку в локте, как будто она у него болела.
— Я упал, — ответил он. — У меня рубашка порвалась, и я оцарапал руку.
Он врал. Интересно почему, подумал Ньюсон, и он вспомнил выражение лица Гари Уитфилда, скорчившегося в углу, и как Джеймсон и его дружки окружили его, чтобы оставить надпись на лбу, а он, Ньюсон, стоял рядом и ничего не делал.
— Неприятности в школе? — предположил Ньюсон.
— Нет, я просто упал.
— Давай посмотрим, что с рубашкой.
— Да, — сказала мама, возвращаясь в комнату. — Рубашка почти новая. Если окажется, что ты ее испортил, я не знаю, что сделаю.
Крег медленно снял свитер. На одном рукаве рубашки были пятнышки крови, и он явно пытался их стереть.
— Я упал, — повторил Крег. — Прости, мама. Рубашка совсем испортилась?
Ньюсон осмотрел рукав рубашки.
— Она вовсе не порвана.
— Просто дырочка, — сказал Крег.
— Я ничего не вижу. Откуда на ней кровь?
— Я же сказал.
Мать взяла руку Крега и осмотрела ее. Теперь Ньюсон заметил, что в середине кровавого пятнышка на ткани рубашки были две маленькие дырочки.
— Странно она порвалась, — сказала она, расстегивая манжету и закатывая рукав рубашки. На руке Крега были два крошечных следа от уколов.
Ньюсон не отрываясь смотрел на руку мальчика. Он уже видел такие ранения раньше, целые сотни. Они были на теле убитого строителя в Уиллздене.
На следующее утро Ньюсон встал в половине четвертого утра, чтобы успеть в аэропорт на первый рейс в Лондон. Он сидел в своей комнате и пил чай, глядя, как первые лучи света появляются за хребтами гор. Он оставил Крегу записку.
«Дорогой Крег,
Ты меня не знаешь, но я знаю тебя, потому что в тебе я узнал одного мальчика, с которым был знаком много лет назад Если честно, это был я сам. Я был очень похож на тебя в детстве. Как и ты, я всегда старался дружить с окружающими, но я понял, как, наверное, теперь понимаешь и ты, что не все вокруг такие же милые, как бы хотелось. Я не знаю, насколько тебе тяжело в школе, но если вдруг дела совсем плохи, я хочу тебе кое-что сказать.
Самый важный урок, который нужно выучить, — это научиться уважать себя. Если ты считаешь себя жертвой, тогда плохие ребята увидят твою слабость и будут тебя мучить. Решать тебе, Крег, потому что тирания — это сила, а у тебя есть сила, чтобы противостоять ей. Нужно просто не забывать об уважении к себе. Да, конечно, они могут обидеть тебя физически, но это может сделать даже собака, но если ты веришь в себя и в ценность своей личности, в конце концов они увидят, что на самом деле не могут тебя обидеть. Они поймут, что у них нет власти над тобой, и оставят тебя в покое. Я знаю, что в это трудно поверить, пока кровь на твоей рубашке еще не засохла, но физическая сила не менее важна, чем сила внутренняя, а именно внутренняя сила побеждает в конечном счете. Когда я был в школе, крутые ребята думали, что я просто недоделанный коротышка. Теперь я инспектор (хотя по-прежнему коротышка), и очень этим горжусь. Это нелегко, но каждый день нужно гордо держать голову и смотреть плохим ребятам в глаза. Когда они поймут, что им тебя не сломить, они сдадутся и найдут новую жертву.
И именно здесь начинается самое трудное, потому что когда тираны найдут другую жертву и ты увидишь, что другой ребенок попал в беду, ты должен ему помочь. Должен, даже если знаешь, что тебя за это побьют. Стань героем. Здесь правила те же: поверь, что ты герой, и стань им. Защищай ребенка, который попал в беду. Ты никогда об этом не пожалеешь, я тебе обещаю. Не стой в стороне: ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь. Я стоял в стороне и до сих пор об этом жалею. Конечно, я не был достаточно силен, чтобы противостоять тиранам, но если бы я пошел и встал на защиту того ребенка, его мучения были бы в два раза меньше. Найди в себе силы, Крег. Кто ты: жертва или герой?»
