Мой взгляд задерживается на висящем на стене мече, который почти три года назад мне подарил Кнуд.
Я аккуратно снимаю его и вынимаю из ножен. Острый как бритва.
– Ингви, я придумал! – восклицает Филипп. – Закажи в синтезаторе пленку из вот этого.
На экране появляется длинное наукообразное слово, которое я не то что выговорить – даже написать без ошибки вряд ли смогу.
– Давай-ка лучше ты сам. – Подбежав к атомному синтезатору, я подношу к нему вплотную руку с экраном.
Филипп громко и отчетливо произносит заказ, и мне остается лишь дважды приложить руку к оранжевому диску.
Перед тем, как обмотать правую кисть добытой из чрева синтезатора непрозрачной пленкой серого цвета, я возвращаюсь всё к тому же:
– Чисто технически ты способен отключить мониторинг или нет?
– Уже работаю над этим. Полторы минуты осталось.
Вот это молодец!
Надеюсь, мы с ним еще увидимся...
Взглянув напоследок на присланные Филиппом координаты террористов, я запоминаю их и обматываю руку.
Схватив ножны со спрятанным в них мечем, спешно покидаю квартиру и дом.
– К телепорту! – командую я, забравшись в первое остановившееся такси.
Спустя восемь минут я уже стою перед той самой мымрой, которая сегодня лишь чудом избежала адских мук.
– В Рим! Наш Рим.
Она хлопает глазами, уставившись на мою руку.
Ах да...
Я разматываю пленку.
– Это будет стоить две тысячи ремо, – сухо сообщает она. – Приложите вашу руку к оранжевому диску.
Прощайте, мои накопления! Путешествие на Землю откладывается еще на неопределенный срок.
И ведь ничего не поделаешь. Я могу сколько угодно бегать сейчас по Центральной городской площади и затаскивать сюда за шиворот прохожих – пользуясь тем, что мониторинг всё равно отключен, – и прикладывать их импланты к оранжевому диску, угрожая пропороть брюхо мечем. Но компьютер бдительно проследит, чтобы телепортирован был именно тот, кто сам оплатил поездку.
– Теперь лягте сюда, – показывает она.
Поспешно замотав руку, я забираюсь в открывшуюся капсулу и кладу меч рядом с собой.
– Приятного вам путешествия!
Крышка капсулы захлопывается у меня над головой.
ГЛАВА 11
Через полмесяца после своего воскрешения Ингви навестил Кнуда. Но сделать это было не так-то просто...
Еще в первые дни своей жизни на Ремотусе, быстро разузнав, кто из родни и друзей где обитает, Ингви был сильно удивлен тем, что Кнуда найти не удается. Вернее, его не удавалось отыскать ни в одном из городов планеты. Согласно адресному каталогу, последним местом его проживания была квартира в Лондоне. Однако, выписавшись оттуда около полугода назад, Кнуд так больше нигде и не поселился.
Поиск по адресному каталогу Земли также не принес результатов. Впрочем, кто бы его пустил жить там?
Ингви даже проверил данные о заключенных тюрем на Луне-3. Тоже бестолку.
– Кто-нибудь живет на природе? – спросил он у Мирославы, сооружающей себе перед зеркалом прическу, как у Мерлин Монро.
По всему Ремотусу в тот сентябрь свирепствовала мода на 50-е двадцатого века.
– Что, милый?
– Я имею в виду, на Ремотусе есть люди, которые отказываются жить в городах и постоянно проживают где-нибудь среди лесов?
Мирослава отложила фен в сторону.
– Есть такие коммуны. Всякие религиозные фанатики. А почему ты спрашиваешь?
– Помнишь, я спас жизнь своему конунгу? Он еще за это дал мне столько серебра и золота.
– Да, конечно.
– Он мой друг детства. Кнудом зовут. Его отдали на воспитание в нашу семью, и мы с ним даже стали «клятвенными братьям». Собственно, поэтому, – пояснил Ингви, – он и сделал меня своим личным телохранителем. А когда-то его отец, Свен Вилобородый, рос вместе с моим отцом... Мой дед, Палнатоки, воспитывал их обоих... А если бы я тогда женился на тебе и увез в Данию – Кнуд наверняка отдал бы своего сына-наследника нам, и мы воспитывали бы его вместе с нашими собственными детьми.
– И он сейчас в такой коммуне? – удивилась Мирослава.
– Похоже, что да.
– Ох и не сладко ему там приходится. – Мирослава вернулась к укладке волос. – Я про них читала. Они в течение столетий добивались через суд, и в итоге добились, чтобы их тела вернули в прежнее состояние. Представляешь, захотели болеть, стареть и умирать?
Ингви молча покачал головой.
– Вот только иметь детей, – продолжала Мирослава, – суд им так и не разрешил. Их адвокаты, разумеется, аргументировали, что, мол, раз они своими смертями освобождают на планете место, то имеют полное право оставить после себя потомство. Такое же точно смертное, как они сами. Типа, будет естественная смена поколений на территории коммуны... Но суд счел, что содержание детей в коммуне нарушит права и свободы ребенка. А главное право человека, прописанное в конституции Ремотуса, это – как ты и сам знаешь – право на бессмертие. В итоге, было отказано.
– Но импланты-то у них есть? Я бы попросил полицию определить местонахождение Кнуда.
– Имплантов нет, – ответила Мирослава, переходя от прически к макияжу. – Кажется, сначала суд не разрешил, чтобы у них извлекали импланты... Но это привело к тому, что они там в коммунах стали отрубать себе кисти рук. Кошмар, правда? В общем, соображения гуманизма восторжествовали – и суд дал свое согласие.
«Нет. Кнуд определенно не был религиозным фанатиком», – подумал Ингви. – «На него это совсем не похоже».
– Я читала, – сказала Мирослава, – что в первые десятилетия Проекта селиться на природе вообще не разрешалось. Полиция сносила их лагеря, а члены коммуны получали тюремные сроки. Но после массовых общественных выступлений в их защиту государству пришлось пойти на уступки.
– Чем они там питаются? – недоумевал Ингви. – Не прихватили же они с собой в лес атомные синтезаторы?
– Ну, разводят коров, свиней, кур, всякую прочую живность. Выращивают что-то. Всё как в старые добрые времена. Скот их, разумеется, периодически дохнет от болезней, посевы погибают от засух. И тогда коммуны вымирают от голода одна за другой. Сказка, а не жизнь, правда?
Ингви было совсем не смешно.
Он должен вырвать из лап фанатиков непонятно как оказавшегося там друга!
– А где они берут скот и семена? – поинтересовался он.
– Первые поселенцы бегали по природе с заточенными палками и ловили кабанов, оленей и прочих диких животных. В общем, жили охотой и собирательством. Ты только представь, – она посмотрела на Ингви, – выходишь из метро на природе, гуляешь себе по лесу, и вдруг проносится мимо такой дикарь!
Ингви, как ни старался, не мог представить себе в этой роли Кнуда.
– Это тогда, собственно, – продолжала она, – их и упекали в тюрьмы. Отчасти – по статье за причинение вреда природе. Но когда власти разрешили их лагеря, то заодно придумали, как свести на нет общественную и экологическую опасность.
– И как, интересно?
– Лагерь по всему периметру обносится стеной, которую им не разрушить и через которую не перелезть. А скот и семена им выдали из городских агро-лабораторий. Ты ведь слышал уже про рестораны с натуральной кухней?
– Кажется, да.
– Ну так вот. Специально для таких ресторанов – где некоторые готовы расстаться с сотнями ремо за натуральную еду – в каждом городе работают лаборатории, в которых ученые из стволовых клеток могут вырастить хоть коровью ляжку, хоть живую корову целиком. Не говоря уже о выращивании овощей и фруктов. Короче, подарили поселенцам свиней, коз, овец и всякую всячину.
В тот же день Ингви наведался в полицейский участок.
Объяснив дежурному всю ситуацию, он к огромному своему облегчению услышал, что Кнуда без труда можно найти со спутников. Спутниковой службе достаточно будет лишь взять фотографию Кнуда из полицейской базы данных и нажать на поиск.
– Мне понадобится ваше заявление о пропаже человека, – сказал офицер.
Ингви написал заявление и уселся ждать.
Спустя всего лишь пять минут офицер подозвал его к себе:
– Ваш друг находится в коммуне возле Лондона. Это в Британском Штате.
– Благодарю вас, – обрадовался Ингви. – Вы не подскажете заодно, как попасть к ним внутрь? Я хотел бы пообщаться с Кнудом. Но я слышал, что власти огородили каждую коммуну высокой стеной, чтобы поселенцы не могли выйти наружу.
Полицейский усмехнулся:
– Боюсь, попасть к ним внутрь вы сможете, только став одним из них.
– Что вы хотите сказать?
– Первого числа каждого месяца, ровно в полдень, в стене каждой такой коммуны на Ремотусе открывается дверь. Ровно на одну минуту. Полиция дежурит у входа, держа оружие наготове. За эту минуту внутрь могут войти новые поселенцы, а наружу – выйти те, кто решил вернуться к нормальной жизни.
