Она попыталась подняться на ноги, но каждый раз, когда казалось, что ей это вот-вот удастся, она запиналась о связанные лодыжки и ударялась плечом о пол при падении. Она лежала и плакала, пытаясь вспомнить последние слова мужчины перед тем, как он прижал что-то к её носу и рту, и она потеряла сознание.
Медленно, но память вернулась. Его слова звучали так удивительно безумно, что вместо того, чтобы попытаться найти способ и сбежать, ей вдруг захотелось сдаться.
«Не беспокойся, — сказал он, — я построю город и для тебя».
Не снижая скорость меньше девяноста миль в час, у Макензи ушло чуть больше часа, чтобы добраться до католической школы Животворящего креста. К моменту, когда она была на месте, занятия в школе уже закончились, и, бегом поднявшись по лестнице в сопровождении секретаря, она застала директора незанятой.
Директором была полная женщина, внешний вид которой соответствовал всем стереотипам о монахинях, которые были известны Макензи. Поначалу она казалась милой и располагающей к себе, но стоило Макензи оказаться в её кабинете и сесть на стул перед рабочим столом, директор Рут-Анна Костелло вмиг превратилась в деловую и сдержанную директрису.
— До нас дошли слухи о так называемом «Страшиле», — сказала директор Костелло. — Вы поэтому здесь?
— Да, — ответила Макензи. — Как вы догадались?
Директор Костелло нахмурилась, и в этом недовольном взгляде было больше злобы, чем досады. Макензи решила, что примерно такой взгляд можно увидеть на лицах всех работающих в подобной школе учителей, когда бы вы с ними ни заговорили.
— Бедных женщин привязали к столбу и избили плетьми, всё верно? Невозможно не увидеть в этом религиозный символизм. А когда появляется убийца, совершающий жуткие преступления во имя ошибочных религиозных принципов или извращённо-ложной интерпретации религии, первым делом всегда проверяются частные религиозные школы.
Макензи оставалось лишь кивнуть. Женщина была права; Макензи и сама несколько раз сталкивалась с подобными примерами, ещё на первом курсе колледжа решив, что посвятит свою жизнь работе в системе. Её молчание также подтверждало слова директора Костелло о том, насколько очевиден был религиозный подтекст в действиях «Страшилы». Макензи поняла это, впервые взглянув на первую жертву. Если так, то почему она не уделила своим предположениям должного внимания?
«Потому что боялась озвучить их перед Нельсоном и Портером, ведь я могла ошибаться, а они бы ни за что не забыли мне этот промах», — подумала она.
Сейчас у неё появился шанс исправить эту ошибку, и будь она проклята, если им не воспользуется.
— У нас, — начала Макензи, — есть психологический портрет убийцы. Я подумала, что, поговорив с вами, могла бы найти потенциального подозреваемого, ведь вы давно работаете в этой школе. Если я не найду подозреваемого, то, возможно, найду того, кто может что-то знать об этих убийствах.
— Что ж, — сказала Костелло, — я работаю здесь уже тридцать пять лет. Сначала я занимала должность школьного психолога, а потом стала директором. Эту должность я занимаю уже почти двадцать лет.
Она поднялась с места и направилась к левой стене, которая была заставлена старыми канцелярскими шкафами.
— Знаете, — сказала Костелло, — вы не первый детектив, который приходит сюда за информацией, когда происходит преступление, связанное с религией. Вы далеко не первая.
Костелло достала четыре папки из шкафа и вернулась к столу. Она бросила их на него с достаточной силой, чтобы показать, как ей была неприятна вся эта ситуация. Макензи потянулась, чтобы их взять, но Костелло накрыла папки рукой. Не глядя на Макензи, она заговорила вновь, стуча по каждой папке полным указательным пальцем.
— Это, — сказала она, тыча в первую папку, — Майкл Абнер. Когда он учился здесь в начале семидесятых, то в пятом классе напал на девочку на игровой площадке и был застукан за мастурбацией в женском туалете. Однако он умер в 1984 году. Насколько я знаю, произошла ужасная автомобильная авария. Очевидно, что он не наш подозреваемый.
Сказав это, Костелло убрала папку Майкла Абнера со стола. Она быстро проделала то же самое с двумя другими папками, потому что в одной из них говорилось о человеке, пять лет назад скончавшемся от рака лёгких, а во второй — о калеке в инвалидном кресле, который, очевидно, вряд ли смог бы установить столбы на местах убийств.
— В последней папке, — сказала Костелло, — личное дело Барри Хендерсона. Учась в Животворящем кресте, он несколько раз участвовал в драках. В результате одной из них двое мальчиков оказались в больнице. Восстановившись после исключения, он начал рассылать учителям письма непристойного содержания и в конечном итоге попытался изнасиловать учительницу рисования, распевая при этом любимый гимн его матери. Это случилось в 1990 году. Но, к сожалению, я должна вам сказать, что он тоже вряд ли может быть вашим подозреваемым. Последние двадцать лет он находится в лечебнице для психически невменяемых преступников «Вестхолл».
Макензи подумала о том, что надо проверить эту информацию. Она смотрела, как Костелло прячет папки назад в шкаф. Закрывая его, она так громко ударила по дверце, что, казалось, в кабине что-то взорвалось.
— Это единственные ученики за тридцать пять лет, которые могли бы совершить преступления, которые совершает «Страшила»?
— Мы не можем этого знать, — сказала Костелло. — Со всем уважением, но мы не ведём картотеку с именами учеников, потенциально способных преступить закон, иначе нам бы пришлось заводить подробные дела на всех детей, нарушивших даже самые безобидные правила. Четыре папки, что я вам сейчас показала, представляют собой самые яркие примеры. Я храню их под рукой уже несколько лет, потому что они экономят нам уйму времени, когда приходит полиция, имея на руках подходящие, на их взгляд, психологические портреты преступников. Полиция любит сваливать вину на религию в тех делах, которые не может раскрыть.
— Мы не сваливаем на вас вину, — сказала Макензи.
— Разве? — сказала Костелло. — Вот скажите мне, детектив: вы приехали сюда просто для того, чтобы узнать имена, или понять, какая извращённая религиозная доктрина так изменила их личности, что сейчас они совершают подобные ужасные поступки?
— Мне не важен источник информации, — резко ответила Макензи. — Мне нужно найти убийцу этих женщин. Сейчас вопрос «почему» имеет второстепенное значение.
Макензи начала думать, что, придя сюда, совершила глупейшую из ошибок. На что она, в общем-то, рассчитывала? На поиск быстрого и удобного ответа? На обнаружение бывшего ученика, который тютелька в тютельку соответствует психологическому портрету Эллингтона?
— Спасибо, что уделили мне время, миссис Костелло, — тихо сказала она. Она поднялась с места и направилась к двери. Она готова была повернуть ручку, чтобы выйти, когда директор Костелло её окликнула.
— Почему это так, детектив Уайт?
— Что почему?
— Почему полиция ищет ответы в религии, когда не может раскрыть преступления на религиозной почве?
— Потому что в большинстве случаев это соответствует составленным портретам убийц, — ответила Макензи.
— Неужели? — спросила Костелло. — Или, может, люди не могут принять зло таким, какое оно есть? И в связи с тем, что мы не можем его принять, нам нужно найти что-то такое же непостижимое, чтобы свалить на него все грехи?
У Макензи возник вопрос, и она не успела остановить себя, прежде чем его озвучить.
— Что есть зло, мисс Костелло? Как оно выглядит?
Директор Костелло слабо улыбнулась. Это была измученная улыбка, намекающая на то, что она поняла скрытый смысл вопроса.
— Зло выглядит, как вы. Оно выглядит, как я. Мы живём в грешном мире, детектив. Зло повсюду.
Ручка двери вдруг показалась Макензи очень холодной. Она кивнула и вышла, даже не оглянувшись и не попрощавшись с директором Костелло.
Направляясь на улицу через лабиринт коридоров школы Животворящего креста, Макензи почувствовала, как в кармане завибрировал телефон. Взглянув на дисплей, она увидела на нём имя и телефон Нельсона. По спине прошёл холодок.
«Убийца, — подумала она, — появился, пока меня не было. Сейчас Нельсон вставит мне за это по первое число».
Она ответила на звонок, чувствуя, как внутри всё трепещет от страха:
— Да, шеф.
— Уайт, — сказал он, — ты где?
— В католической школе Животворящего креста, — ответила она. — Проверяю информацию по составленному Эллингтоном портрету убийцы.
Нельсон молчал какое-то время, обдумывая её слова.
— Позже мы обсудим, почему ты, чёрт возьми, ослушалась приказа и потратила время, отправившись туда, — сказал он, — а пока мне нужно, чтобы на обратном пути ты заехала в участок.
