— Меня зовут Том Хелфорд, — сказал он. — Я — студент медик четвертого курса университета Лос-Анджелеса, потому я и не позвонил в береговую охрану, чтобы переправить тебя в больницу. Я считал, что тебе надо отдохнуть и поесть и все будет в порядке. Ты голоден?
Стоун кивнул:
— Я пропустил ужин. Куда мы направляемся?
— К Лонг Бич. Там я держу яхту. Хотя в последнее время не очень часто пользовался ею.
— Прошу прощения, что сократил ваш вояж, — сказал Стоун. — Кстати, меня зовут Стоун Баррингтон.
— Рад познакомиться. Несколько неожиданное знакомство.
— Это точно.
— Может, расскажешь, что с тобой приключилось?
— Я направлялся на званый ужин на яхту, стоящую на якоре напротив Каталины, но, думается, приглашение не предполагало радушный прием.
Хелфорд рассмеялся.
— Похоже, что так. Наверно трудно было плыть обмотанному цепью?
— Было еще трудней, когда к цепи прикрепили якорь.
— Черт возьми! В их намерения не входило, что ты объявишься снова, не так ли?
— Нет, этого они не предполагали.
— У меня на борту есть мобильный телефон. Почему бы нам не позвонить в полицию и не попросить, чтобы нас встретили на Лонг Бич?
— Кстати, я вспомнил, что в моем костюме был мобильник.
— Вот он, — сказал Хелфорд, протягивая аппарат. — Все, что я вытряс из твоих карманов, лежит на тумбочке.
— Можешь вынуть из него батарейки и сполоснуть телефон в пресной воде?
— Конечно, если ты думаешь, что это поможет.
— Это не повредит, знаю только, что соленая вода точно не поможет.
Хелфорд налил в раковину воду и опустил в нее телефон Стоуна, а затем начал делать бутерброды.
— Из твоих документов видно, что ты — полицейский.
— В отставке.
— Слишком молодой для отставки, а? Это связано с твоей коленкой? Я видел хирургический шрам.
— Верно.
— У тебя нью-йоркские права.
— Да, я приехал посмотреть Лос-Анджелес.
— По выговору — настоящий калифорниец. Я хотел бы извиниться за прием, обычно мы обращаемся с туристами лучше.
— Извинение принимается.
— На какую же яхту ты хотел попасть?
— Не знаю названия, но, говорят, она очень большая.
— Мы обедали на берегу, а на обратном пути прошли мимо яхты длиной футов сто пятьдесят, под названием «Контесса». Это могла быть она?
— Вполне.
— Она была крупным единственным судном из тех, что стояли на якоре. Больше ничего не было свыше восьмидесяти — девяноста футов.
— «Контесса», повторил Стоун. Он решил запомнить это название. — А на каком судне я сейчас нахожусь?
— «Каталина Тридцать пять», престарелая.
— Она в хорошем состоянии, — сказал, оглядываясь, Стоун, — но, кажется, у тебя не горят мачтовые огни.
— Ты прав, я не удосужился подняться наверх и заменить те, что вышли из строя.
— Я не видел, как она приближалась, — потирая лоб, проговорил Баррингтон.
— У тебя на лбу шишка.
— Это пройдет.
Хелфорд протянул Стоуну бутерброд и еще одну чашку супа.
— Я должен спросить тебя о чем-то, — сказал он.
— Валяй.
— Я влип во что-то нелегальное?
— Нет. Ты лишь расстроил нечто незаконное.
— Ты — адвокат, если верить твоей визитной карточке, может, мне стоит нанять адвоката?
Стоун покачал головой.
— Не стоит. Бутерброд был отличный.
— Спасибо. Значит, ты уверен, что из-за тебя у меня не возникнут проблемы?
— Безусловно. Ты — добрый самаритянин, вот и все.
— Ты говорил о том, что хочешь оставаться мертвым.
— Да, я именно мертв и хочу пока оставаться мертвым.
— Чтобы те, кто это сделали с тобой, не пытались повторить?
— У них не будет возможности повторить. Просто то, что я собираюсь сделать, будет легче, если они станут считать, что им не надо беспокоиться обо мне.
Хелфорд откусил кусок от бутерброда и задумчиво стал его жевать.
— Стоун?
— Да?
— Ты ведь не собираешься никого убивать, а?
Стоун на минуту задумался.
— Нет, — солгал он.
Они причалили к Лонг Бич в четвертом часу ночи. Стоун, одетый в джинсы и спортивную рубашку с лейбаком лос-анджелесского университета, помог закрепить яхту, и они втроем направились к автостоянке.
Дженифер вручила Стоуну пластиковый пакет с мокрым содержимом на дне.
— Твоя одежда, — сказала она.
— Стоун, подвезти тебя? — спросил Хелфорд. — В это время трудно будет поймать такси.
— Моя машина осталась на Марина Дел Рей. Это для тебя не слишком далеко?
— Нет проблем. Дженифер, дорогая, иди на борт и немного поспи. Я вернусь через пол часа.
— Кто бы спорил, — устало проговорила она.
Стоун уселся с Томом Хелфордом в «мазду миату», и они поехали.
— Меня не покидает чувство, что я должен сделать что-то еще, чтобы помочь тебе, — сказал Хелфорд.
— Ты не можешь мне помочь больше, чем уже помог, — ответил Стоун. — Дай мне свой адрес, и я вышлю тебе джинсы и рубашку.
— Можешь отдать их первому встречному бомжу.
Они въехали в паркинг на Марина Дел Рей.
— Я хотел бы рассказать тебе обо всем подробней, — сказал Баррингтон, — но это — долгая, долгая история, и, в любом случае, звучит она довольно невразумительно.
Хелфорд нацарапал что-то на клочке бумаги и вручил ее Стоуну.
— Вот мой адрес и телефон. Я хотел бы когда-нибудь услышать эту историю.
— Если она обернется счастливым концом, — ответил Стоун. — Он сунул руку в карман и вытащил деньги.
— Забудь об этом, — поднял руку Хелфорд.
Стоун отсчитал три сотни.
— Я был бы рад угостить тебя и Дженифер самым лучшим обедом.
— Хелфорд усмехнулся и взял деньги. — Ну, если ты преподносишь это таким образом.
Они пожали друг другу руки, и Стоун вылез из его машины. Она с ревом унеслась. Он нашел свой автомобиль. Оглянулся и в сотне ярдов от себя увидел ночного охранника, который как раз направлялся в противоположную сторону. Тогда он открыл багажник, забросил в него свою мокрую одежду, вынул фомку и закрыл багажник.
Внимательно следя, нет ли здесь кого в такой час, он прошел босиком по понтонам, пока не заметил спортивную рыболовную яхту «Мария». — Осторожно подошел к ней и увидел, что там темно. Вряд ли Винни или Мэнни спали на борту, но хотелось знать наверняка.
Стоун тихо ступил на борт и заглянул в кабину через стеклянную дверь. Огни понтонов освещали внутреннюю часть яхты. Никого не было видно.
Дверь в кабину была заперта, но замок был непрочный, и, ковырнув, где надо, фомкой, он открыл дверь. Стоун почти надеялся, что разбудит кого-нибудь на борту и сумеет найти стальной фомке иное применение. Он прошел через салон и проверил каюты. Обе были пусты.
Убедившись, что можно работать без помех, Стоун вошел в моторный отсек и включил там свет. Здесь были два больших бензиновых двигателя, и он внимательно их осмотрел. Как он и надеялся, они охлаждались забортной морской водой. Он нашел отвертку и высвободил зажимы, которые удерживали водяные шланги в гнездах, потом вытащил шланги. Он опять оглянулся, на всякий случай. Вокруг никого. Он открыл оба кингстона и стал смотреть, как вода заливает пол моторного отсека, потом прошел дальше и проделал то же самое в туалете. Довольный, Стоун вернулся на палубу, посмотрел, нет ли кого на дороге, и прокрался к своей машине. К рассвету, по его расчетам, — «Мария» будет удобненько отдыхать на морском дне.
Он приехал в отель Бел-Эйр и, минуя стоянку, въехал через задние ворота и поставил автомобиль прямо под окнами своего номера.
Стоун принял душ, переоделся, выбросил джинсы и рубашку, уложил свои вещи в чемоданы и отнес в машину.
Солнце вставало, когда он выехал из гостиницы. Он вернулся назад в Ле Парк, где у него был оплаченный номер, въехал в гараж и внес вещи в апартаменты через задний ход. Затем улегся в постель и мгновенно уснул.
Стоун проснулся в одиннадцать, позвонил Рику Гранту и договорился с ним встретиться за ланчем.
Они ели булки с сосисками у Пирса Санта Моника.
— Как дела? — спросил Грант.
— Я расскажу, но хочу, чтобы ты понял, что это не заявление о преступлении. Все это строго не для протокола.
— Согласен, — ответил Грант.
— Вчера мне позвонил в Бел-Эйр Онофрио Ипполито и пригласил поужинать на его яхте, что стоит на приколе возле Каталины. Я отправился к Марина Дел Рей, где меня поджидало быстроходное рыболовное судно с небезызвестным тебе Винсентом Манкузо и его дружком по имени Мэнни. Когда мы почти добрались до Каталины, один из них вытащил пистолет, меня связали по рукам и ногам, закрепили на туловище цепь и якорь и бросили за борт. Перед этим, один из них произнес: «Наилучшие пожелания от Онофрио Ипполито».
Грант недоверчиво взглянул на него.
— Так почему же ты все еще здесь?
