Откуда-то издалека до его слуха донесся тоненький голосок Чиуна.
— Много ночей провел мастер Синанджу под открытым небом, любуясь звездами и неотступно размышляя о том, что нового врага, похоже, не одолеть даже с помощью самых искусных приемов...
Внезапно Римо пригнулся и нырнул между ног борца, тем самым застав его врасплох. Вынырнув с другой стороны, за спиной Сосуми, он попробовал применить довольно примитивный прием — схватил сумо за толстые лодыжки и толкнул. Тот не сдвинулся с места. Римо наклонился и удвоил усилия. И вот ноги сумо заскользили по влажной глине, но еле-еле.
Один дюйм. Второй... Третий...
Римо уже почти подтащил его к краю глиняного круга, как вдруг Сосуми резко нагнулся, просунул руки между ног и едва не ухватил соперника за запястья. Римо чудом удалось ускользнуть.
Сосуми, не меняя позы, осторожно отполз к центру ринга.
— Так можно и всю ночь провозиться, — проворчал Римо.
Из темноты донесся голос Чиуна:
— Ты — Синанджу! А он всего-навсего какой-то сумо. Жалеешь небось, что не упросил меня рассказать историю возникновения сумо?
— Да ты вроде бы рассказываешь...
— А рассказал бы раньше, счет не был бы равным. И ты бы не боялся опозорить меня перед этим мешком с внутренностями.
— Эй, подбирайте выражения! Я этого не люблю! — обиженно воскликнул Сосуми.
— Любишь — не любишь, придется слушать, — заключил Римо.
Сумо снова поманил его пальцем.
— Слух мой открыт даже малейшему намеку, папочка! — крикнул ученик.
И мастер Синанджу продолжил сказку.
— Мастер Йовин долго размышлял и пришел к выводу, что раз удары по жиру не приносят результата, надо сменить тактику.
— Да у него нет такого места, где бы не было жира, у этого борова! — воскликнул Римо.
— Мамочке своей расскажи, — проворчал Сосуми.
Тогда Римо крикнул Чиуну:
— А как насчет прозрачного намека, а?
— Сам подумай.
— Может, в глаза ударить?
— Только сунься! — рыкнул Сосуми. — Голову оторву! А потом надую в горло воздуха. Буду дуть до тех пор, пока тело твое не раздуется, словно подушка!
— По глазам бить нельзя! — предупредил Чиун. — Но уже теплее...
— Теплее? — удивился Римо. И пристальнее вгляделся в широкую мясистую физиономию.
Лицо его тотчас расплылось в довольной улыбке, он грозно замахал руками.
Сосуми заморгал.
— И думать не смей! Знаю, куда ты метишь, — угрожающе проворчал сумо.
— Ладно, давай, пошевеливайся. Не возиться же мне с тобой всю ночь!
— Глаза трогать запрещается!
Римо все ходил и ходил по кругу, примериваясь и изучающе поглядывая на борца.
— На сей раз я намерен пригвоздить к земле твою широкую задницу, — пригрозил белый мастер. — Никаких выталкивании за круг, ничего подобного!
На высоком лбу Сосуми выступили крупные капли пота. По толстым щекам побежали первые струйки. Узелок волос на макушке, смазанный маслом из льняного семени, растрепался и съехал набок.
Подняв правую руку, Римо выставил вперед два пальца и, точно вилку, метнул их в соперника.
Сосуми увидел, как прямо в лицо ему движутся сильные растопыренные пальцы, похожие на две розовые стрелы, и сделал единственно возможный в таких случаях жест, чтобы защититься. Он инстинктивно прикрыл глаза ладонями.
И так и не понял толком, что же произошло. Сделав отвлекающий маневр, Римо ударил его ребром ладони по переносице. Вой, который издал при этом сумо, был сравним разве что с трубным ревом раненого слона.
А потом Сосуми, он же Говяжья Бомба-сан, повалился набок и шлепнулся со смачным чмоканьем, подобно губам кита при поцелуе.
— Ну вот и все, малыш, — сказал Римо, гордо взирая на трепыхавшуюся, словно студень, гору плоти. Затем обернулся к мастеру Синанджу. Тот отвесил ему низкий поклон — на все сорок пять градусов. Ученик ответил тем же. — Так поступил мастер Йовин? — спросил он.
— Нет — ответил Чиун, шагая рядом с учеником к воротам. — Йовин использовал убийственную силу своих ногтей, выцарапав сумо глаза. Ибо что пользы от этой стены живой плоти, когда они, ослепнув, стали метаться, сталкиваться и налетать друг на друга? Воспользовавшись этим, мастер Синанджу тихонько прокрался к спящему сёгуну и перерезал ему горло.
Римо чуть слышно хмыкнул.
Следуя рейсом Токио — Гонолулу, Римо смекнул, что, если притвориться спящим, он сможет уберечься от домогательства стюардесс авиакомпании «Джепэн Эр Лайн», одетых под гейш.
Впрочем, ему действительно хотелось спать. Он чувствовал такую жуткую усталость, словно без передышки прошел весь земной шар.
Когда самолет приземлился, стюардессы с поклонами проводили Римо к трапу. Увы, Римо не ответил им тем же, и последствия были весьма печальными. К самолету вызвали машины «скорой помощи», ибо обнаружилось, что отвергнутые японки в отчаянии пытались перерезать себе вены.
К счастью, на борту не было ни одного острого ножа, а потому девушки отделались лишь царапинами.
Впрочем, Римо с Чиуном так никогда и не узнали об этом. Да и до того ли им было? В здании аэровокзала, мурлыкая «алоха», их окружили гавайские девушки, и на шеях путешественников появились венки из сладко пахнущих розовых гвоздик и бело-желтых цветов имбиря.
Римо постарался как можно равнодушнее сказать «спасибо». В ответ девушки тут же предприняли попытку осыпать его поцелуями. Он с трудом увернулся от их настойчивых губ. Тогда красавицы сняли с себя венки и продемонстрировали свои пышные груди.
К такому зрелищу Римо не смог остаться равнодушным. Девушки ведь не являлись стюардессами, и он немного смягчился.
Кроме того, его теперь мучил один-единственный вопрос: доводилось ему когда-нибудь переспать с гавайкой или нет?
— А мы сюда надолго? — спросил он Чиуна.
Мастер Синанджу невозмутимо скользил мимо голых грудей и юбочек из травы и в общем-то не давал никакой воли рукам, но девушки почему-то стали притворно взвизгивать и натягивать юбочки на свои круглые ягодицы, словно он отвесил каждой по игривому шлепку.
— Шлюхи... — прошипел Чиун. — Бессовестные! Не смейте к нам приставать!
— Эй! — воскликнул Римо, следя за тем, как уплывают из его жизни раз и навсегда шесть пар пышных грудей. — А что, если мне попытаться заиметь от них наследника?
— Ты не будешь спать с этими бесстыжими женщинами, — проворчал учитель, упорно шагая к выходу.
Ученик нехотя следовал за ним.
— Откуда ты знаешь? Может, и буду, — ворчливо заметил он.
— Тогда придется удерживать в себе сперму, — хмыкнул мастер Синанджу.
— Что ж, ты вроде бы учил меня, как это делается.
Они вышли из аэровокзала и вдохнули влажный, пахнущий жасмином воздух Гонолулу.
— Ты не ответил на мой вопрос. Мы здесь надолго?
— Минут на десять. Максимум двадцать.
Римо нахмурился.
— Всего ничего.
— Вполне достаточно, — буркнул учитель и посигналил такси. Машина проехала мимо. Тогда Римо сунул два пальца в рот, громко свистнул, и машина тут же подкатила к обочине.
— Достаточно для чего? — с опаской спросил ученик, распахивая перед Чиун ом дверцу.
— Для того, чтобы раздобыть судно и отправиться на нем к месту назначения.
Римо захлопнул за собой дверцу. Такси сорвалось с места.
— А именно?
— А именно — лодку.
— Нет, я имею в виду, что за место назначения? Зачем нам лодка?
— Все в свое время. Слишком много вопросов задаешь, — огрызнулся мастер Синанджу и не произнес больше ни слова.
Они добрались до пристани, Чиун оставил Римо любоваться синими водами Тихого океана, а сам отправился на поиски лодки. Римо бродил по берегу, и вдруг внимание его привлек рекламный щит возле автобусной остановки.
На афише нового фильма был изображен человек с зеленым лицом, его пятнистое тело покрывали ветви с листьями и корни — росли, словно из пня. Фильм назывался «Возвращение Болотного Человека». Римо привлекло не столько странное лицо мужчины, сколько его глаза. Глубоко посаженные, карие, они смотрели так печально!
Взгляд их завораживал, оторваться не было никакой возможности. Куда бы ни отклонился зритель, Болотный Человек не сводил с него взгляда.
Вернулся Чиун.
— Я нашел подходящее судно.
Ученик не откликнулся.
— Куда ты смотришь? — поинтересовался учитель.
— Лицо на плакате... Такое впечатление, что человек на нем не сводит с меня глаз.
— Неужто твой отец?
— Что за шутки, Чиун!
— Впрочем, цвет кожи вызывает некоторые сомнения.
— При чем здесь кожа? У него совершенно необыкновенные глаза. — И Римо зачем-то приблизился к рекламному щиту.
Мастер Синанджу громко хлопнул в ладоши.
— Хватит! Идем!
Ученик резко отвернулся и зашагал за Чиуном. С причала Римо не увидел ничего, кроме ослепительно сверкающей на солнце океанской глади.
— Ну и где же она, твоя лодка? — спросил он.
