— А как насчет Политбюро? — пробормотал Сунь. — Они примирятся?
Ван хмыкнул, но председатель отнесся к этому вопросу всерьез.
— Да, — сказал он наконец. — Это отвлечет их внимание от некоторых моих планов, которые они не слишком приветствуют: возобновление свободного предпринимательства и так далее. Полагаю, что вы сами увидите, как эта операция сплотит Политбюро.
— А на Советы вы можете положиться? Я им доверяю не больше, чем они нам. Особенно после исчезновения нашего истребителя.
— Вы действительно думаете, что русские украли его?
— Совершенно уверен в этом. — Теперь рассердился Сунь. — Не доверяйте им, товарищ председатель.
— Ну, мне не придется делать это долго.
Сунь вздохнул и развел руками, показывая, что сдается.
— «Дьюкэнон Юнг» столкнулась на Тайване с серьезными трудностями. У меня не было иного выбора, кроме как предоставить им дальнейшую отсрочку. Юнг заверяет меня, что «Апогей» будет в любом случае готов к февралю.
Председатель вздернул подбородок и посмотрел на Вана. Маршал задумался.
— Тридцатое апреля.
— Вот так-то, — вкрадчиво сказал председатель. — У вас осталось немного времени для экономической войны, Сунь Шаньван. До тридцатого апреля. Но с этой даты ваш департамент будет играть ключевую роль.
— Мой?
— Да. Жизненно необходимо, чтобы вы помешали тайваньцам получить какие бы то ни было сведения об «Апогее». Мы не хотим посылать наши дорогостоящие модернизированные самолеты только для того, чтобы увидеть, как бунтовщики глушат наши радиосигналы. И еще кое-что… — Председатель улыбнулся. — Кое-что, совершенно не имеющее отношения к Тайваню. Это изобретение — «Апогей»… Оно сулит изменения по всему Китаю, в любой сфере жизни. Поля, заводы, банки… Я хочу, чтобы «Апогей» был в надежных руках, Шаньван. Никто другой не должен получить его. Вы поняли?
— Да. Понял.
Председатель хлопнул себя по коленям и поднялся.
— Что же касается Тайваня, он становится все сильнее, и если мы не будем действовать быстро…
— Ясно.
— Да? Тогда прошу вас помнить, на чем мы порешили, Шаньван. — Председатель помедлил. — Вы только что явились свидетелем того, как была назначена дата крупномасштабного военного вторжения с целью захвата провинции Тайвань.
Когда отец и сын вошли в раздевалку «Клуба здоровья» в отеле, Мэт вдруг заартачился.
— Я вижу, твои эгалитарные принципы не срабатывают в тайбэйском «Лай-Лай-Шератоне».
— Ты не слишком стремишься понять меня. Мне нравится комфорт, я не имею ничего против богатства. Большую часть своей жизни я создавал его.
— И все это за счет эксплуатации масс?
— Знаешь, иногда ты бываешь совершенно невыносимым.
Через несколько минут, одетые в оранжевые купальные халаты, они вошли в выложенную кафелем парную. Крепко сбитый китаец, в одних трусах, тяжело поднялся им навстречу и кивнул Мэту.
— Потереть вам спину, мистер Юнг?
— Нет. Спасибо, может быть, позже. А это мой отец.
На этот раз кивок А-Фаня больше походил на поклон.
— Это честь для меня. Я скоро вернусь.
И он вышел, оставив англичан наедине. Дальний конец комнаты был отгорожен толстым стеклом, доходящим до самого потолка. Там находилась еще одна парилка. По стеклу сбегали струйки воды, и крошечное пространство тонуло в белом тумане турецкой бани. Мэт видел только очертания тела и ярко-оранжевое пятно полотенца, которым одинокий посетитель обернул бедра. Мэт с отцом вошли в самую жаркую сауну, где, кроме них, никого не было.
По телу Саймона стекал пот, и через некоторое время он начал вытирать его руками.
— Ну ладно, — сказал он наконец. — Давай отрабатывай свое жалованье. Как Ленни?
— Чертовски расстроен. По двум причинам. Во-первых, «красные» китайцы хотят иметь новые коды для военных потребителей. Ленни волосы на себе рвет.
— Но он может сделать это?
— Да, однако требуется время, которого у него нет.
— Плевать! Скажи, чтобы ложился попозже и вставал пораньше. Что еще его беспокоит?
— Природа этого дела, — поколебавшись, сказал Мэт. — Это все как с неба свалилось. Нужна большая команда, которая занималась бы только этим и в самых лучших лабораторных условиях, а тут все обрушивается на Ленни Люка, который сидит у себя в спальне, и ему помогают несколько человек по нескольку часов в день.
— Ты, кажется, забываешь о гонконгской группе.
— Программирование — не их стихия, и… ты понимаешь, что это значит учить новый язык?
— Давно не пробовал. Давай к делу.
Спокойнее, предостерег самого себя Мэт, спорить с отцом бесполезно.
— Бывает, делаешь успехи в языке, — продолжал он после паузы. — Овладеваешь сослагательным наклонением и всякими прочими сложностями, а потом, когда нужно всего лишь заказать бифштекс в ресторане, память цепенеет, и ты не можешь вспомнить самые элементарные слова.
— Говори за себя.
— Я так и делаю. А теперь эту стадию проходит Ленни. Он, мать его, все изучил, и — я цитирую: «необработанные строки добавляются к тексту, содержащемуся в свободном пространстве памяти». Только не спрашивай меня, что это означает, но, не исключено, что этому учатся на самой первой стадии знакомства с миром компьютеров. Но это уже не новый, а старый мир, вот в чем дело, Ленни же изобрел как раз новый, и, судя по всему, не все старые аксиомы годятся.
Саймон плеснул воды на горячие камни и подождал, пока поднимется волна жара.
— Если мы уберемся из Синьчу, это поможет делу.
— Да, Ленни так и сказал.
— Вот почему для меня так важно повидаться с этим человеком — Ли Лутаном. У него великолепные гуаньси. Полагаю, что ты не знаешь, что это значит?
— Связи. Контакты, по-нашему, блат.
Саймон поднял брови, но промолчал.
— А он знает, что ты приехал?
— Не будь идиотом! Никто об этом не знает, кроме тебя и Ся. Я прилетел сюда на самолете, взял билет в последнюю минуту, так что в компьютере авиалиний, где фиксируются заказные места, моего имени нет.
— Но ты зарегистрировался под своим именем?
— Да. Есть же какие-то пределы. Не имеет смысла провоцировать полицию. Меня мучает плечо. Нужно сделать массаж. Но сначала, пожалуй, попарюсь.
Оба прыгнули в бассейн с холодной водой, и тут же вынырнули, отплевываясь и подняв тучу брызг. За стеклом, в турецкой бане, все еще сидел одинокий посетитель. Саймон взялся за ручку стеклянной двери, обернулся к Мэту и кивнул, напоминая, чтобы тот помалкивал. Потом он толкнул дверь внутрь, и тут же раздался вкрадчивый голос:
— Добрый день, мистер Юнг. Как поживаете?
Саймон замер в дверях; вокруг него клубился пар.
Мэт не мог понять, почему отец не заходит, потом услышал, как отец сказал:
— Ли Лутан.
Когда Саймон шагнул вперед, Мэт увидел, что человек, сидевший в парильне, — китаец лет пятидесяти, высокий и очень худой: кожа да кости. Его необычное лицо поразило Мэта. Подбородок острый, слегка вздернутый, квадратная челюсть выдается вперед и плохо сочетается с тонкой шеей. Лицо удлиненное, рот расположен близко к подбородку, нижняя губа полукруглая, верхняя — прямая. Орлиный нос, скулы хорошо очерчены, но щеки ввалились. Не слишком приятное лицо, подумал Мэт.
— Входите, входите! — говорил Ли, одной рукой поддерживая на бедрах полотенце, а другую протягивая Саймону.
У любого человека этот жест показался бы смешным, но Ли Лутану удавалось выглядеть величественным. Мэт не мог припомнить, чтобы отец когда-либо оказывался в такой невыгодной для себя ситуации.
— Но… но это же невероятно! Я только что сказал сыну, что никто не знает о моем приезде. Кстати, это мой сын, Мэт Юнг, мистер Ли Лутан.
Китаец улыбнулся Мэту, но руки не протянул.
— В таком случае мы будем говорить по-английски. Пожалуйста, давайте присядем.
Только позднее Мэта поразила мысль: китаец откуда-то знал, что он не может бегло говорить на «мандаринском».
— На самом деле, — спокойно произнес Ли, — пара человек знала, что вы здесь. Я, например.
Саймон явно встревожился.
— Могу я узнать, каким образом?
Ли усмехнулся.
— Такова профессия — все знать. Иначе я не мог бы работать.
У Мэта рвался с языка вопрос «а что это за работа?», но он почувствовал, что отец подозрительно смотрит на него, и вспыхнул. Надо надеяться, что отец не думает, будто это он, Мэт, проболтался. Просто смешно, ведь он даже не слышал никогда о Ли… нет, не совсем так: Саймон упоминал о нем в Гонконге, но, Господи помилуй!..
— Честно говоря, — продолжал Ли, — мое присутствие здесь не совсем случайно. Я надеялся встретиться с вами.
— Каким же образом?
— Вы зарегистрировались в отеле и попросили секретаршу забронировать вам место в «Клубе здоровья». Сами знаете, как люди болтливы.
