— Если я из-за тебя опоздаю на работу в «Хэмптон» хоть на минуту, ты превратишься в очень грустного мальчика, понятно?
Он вышел из комнаты. Тело Фи, казалось, состояло из льда, из свинца, из субстанции, не способной двигаться.
— Ты что, не понимаешь? — Отец снова вернулся в комнату. — Это же «Хэмптон». Вылезай из постели, мальчик.
Изо рта отца все еще пахло пивом. Фи отбросил одеяло и перекинул ноги через край кровати.
— Овсянки хочешь?
Его чуть не вырвало прямо на идеально начищенные черные туфли Боба Бандольера.
— Нет? Тогда это все, я тебе не личный повар. Останешься голодным до самого фильма.
Фи влез в кальсоны, носки, вчерашнюю рубашку и брюки. Отец стоял над ним, щелкая пальцами, словно метроном.
— Иди в ванную и умойся, да быстрее, ради Бога.
Фи резво побежал в конец коридора.
— Ты наделал много шума ночью. Что, черт возьми, с тобой происходило?
Он поднял голову от раковины и увидел в зеркале позади своего мокрого лица сильное и хмурое лицо отца. Темные мешки набрякли у него под глазами.
В свое желтое полотенце Фи пробормотал, что не помнит. Отец похлопал его по голове.
— Что с тобой?
— Я не знаю! — крикнул Фи. — Не помню.
— Чтоб посреди ночи больше не было никакого крика и визга. И чтоб я не слышал от тебя ни звука с того момента, как ты входишь в свою спальню и до самого утра, когда ты из нее выходишь. Это понятно? — Отец показывал на него пальцем. — Иначе ты будешь наказан.
— Да, сэр.
Отец выпрямился.
— Прекрасно, мы друг друга поняли. Собирайся, а я налью тебе стакан молока или еще чего-нибудь. Не отправлять же тебя с пустым желудком.
Когда Фи вытер лицо, надел куртку и застегнул молнию, когда он прошел по коридору в кухню вместе с Джуд, увивающейся вокруг ног, отец, уже в пальто, протянул ему высокий белый стакан молока.
— Пей до дна, пей до дна.
Фи взял стакан из его руки.
— Я попрощаюсь с твоей мамочкой.
Отец поспешил из кухни, а Фи посмотрел на стакан. Поднес его ко рту. В голове вспыхнул образ и исчез прежде, чем он успел его разглядеть. Рука начала трястись. Чтобы не расплескать молоко, Фи обхватил стакан двумя руками, поднес его к столу и поставил. Он застонал, когда заметил маленькие белые капельки на столе.
— Черт побери, черт побери, черт побери! — закричал его отец.
Фи рукой стер капли со стола. Они превратились в белые полоски, а потом от них не осталось ничего. Он тяжело дышал, а лицо горело.
Боб Бандольер ворвался в кухню, и Фи прижался к шкафчикам. Казалось, отец так и не заметил его, когда включил воду и сунул под струю кухонное полотенце. Его лицо напряглось от нетерпения и досады.
— Иди на улицу и жди меня.
Он побежал назад в спальню. Фи вылил молоко в раковину, его сердце билось так, будто он только что совершил преступление.
Джуд пошла за ним к входной двери, мяукая и выпрашивая корм. Фи наклонился, чтобы погладить кошку, но Джуд изогнула спину и издала звук, похожий на шипение сковородки. Все еще шипя, она отошла на несколько шагов назад. Ее огромные глаза горели, но смотрела кошка не на Фи.
Фи нащупал дверную ручку. Через открытую дверь в спальню виднелась спина его отца, склонившегося над кроватью. Фи повернул ручку и открыл дверь.
Перед ним стояли мистер и миссис Сунчана, он в костюме, она на два шага позади него, в клетчатом платье. Оба выглядели озадаченными.
— О! — воскликнул мистер Сунчана.
Его жена всплеснула руками.
— Фи, — сказала она, а затем посмотрела мимо мужа в квартиру.
Кошка шипела и фыркала.
— Дэвид, — сказала миссис Сунчана.
Дэвид оторвал взгляд от Фи и посмотрел поверх его головы туда, куда смотрела его жена. Выражение его лица изменилось.
Медленно Фи обернулся назад.
Боб Бандольер отходил от кровати, держа в руках развернутое кухонное полотенце с пятнами ярко-красного цвета. Из спальни доносилась обычная вонь.
Подбородок матери был в чем-то черном и мокром.
Боб Бандольер уронил один конец ткани и направился к двери спальни. Он не кричал, но выглядел так, будто ему хочется диким воплем разнести весь дом. Он хлопнул дверью.
— Прошлой ночью... — начала миссис Сунчана.
— Мы слышали тебя прошлой ночью, — сказал мистер Сунчана.
— Ты очень шумел.
— И мы забеспокоились о вас. С тобой все в порядке, Фи?
Фи сглотнул и закивал головой.
— Правда?
— Да, — сказал он. — Правда.
Дверь в спальню распахнулась, вышел Боб Бандольер и тут же немедленно захлопнул ее за собой. Он уже не держал полотенце.
— Может, уже хватит вмешиваться в нашу частную жизнь? Вы, двое, убирайтесь из нашей квартиры, или я вышвырну вас из дома. Я не шучу.
Мистер Сунчана, попятившись, натолкнулся на свою жену.
— Вон отсюда, вон, вон!
— Что с вашей женой? — спросила миссис Сунчана.
Отец Фи остановился в нескольких футах от двери.
— У моей жены пошла носом кровь. Ей нехорошо. Я опаздываю на работу, я больше не могу позволять вам задерживать меня.
— Вы называете это кровью из носа?
Широкое лицо миссис Сунчаны побледнело. Ее руки тряслись.
Боб Бандольер закрыл дверь и подождал, пока они поднимутся наверх.
На улице у отца изо рта вырывался белый пар.
— Тебе понадобятся деньги. — Он дал Фи долларовую бумажку. — Это на сегодня и на завтра. Надеюсь, тебе не надо напоминать, чтобы ты не разговаривал с соседями. Если они пристанут, просто скажи им, чтобы убирались.
Фи сунул денежку в карман куртки.
Отец похлопал его по голове и отправился вниз по Седьмой Южной улице к Ливермор-авеню, а дальше автобусом в отель «Хэмптон».
Фи снова остановился на пути в «Белдейм Ориентал», чувствуя себя неподвижным, словно зажатым между двумя мирами. Он опять стал смотреть вниз на текущую воду.
Огромный мужчина с теплыми руками ждал его, чтобы затянуть в кинотеатр.
Большая часть мест пустует. Большой человек с добрыми глазами и яркими усами вырастает рядом с тобой. Он кладет руку тебе на плечи. Чернокожий боксер морщит лоб и колотит другого человека. Миссис Сунчана принимает свою корону. Она смотрит на него, и он шепчет: кровь из носа. Рука Бога сжимает его плечи, и Бог шепчет: хороший мальчик. Кот поймал мышонка на крутящихся ножках. Я знаю, ты рад меня видеть. Рука у Бога огромная и горячая, а серая плита его лица весит тысячи фунтов. Ты пришел снова повидать меня. С Робертом Райаном, Идой Люпино и Уильямом Бендиксом. Было слышно, как Джерри-привидение завывает в черно-белых простынях. Чарли Карпентер сидел в длинной тихой церкви, обратив свое внимание к Богу, который тихонько хихикнул и взял тебя за руку. Ярко горели и потрескивали свечи. Миссис Сунчана прислонилась головой к раме. Ты не помнишь, что мы делали? Тебе это нравилось и мне тоже. Зачем Бог делает людей одинокими? Ответ: Он тоже был одинок. Некоторые из моих особых друзей приходят ко мне в гости, и тогда мы идем в подвал. Ты особый друг, ты самый особый из всех особых друзей. У меня есть игрушка для тебя. Лили Шихан берет руку Карпентера. Вот она, вот игрушка. Лили улыбается и кладет руку Чарли на свою игрушку. Расстегни молнию, говорит Бог. Давай. «Лаки страйк» — отличный табак. Я бы милю прошагал за пачкой «Кэмела». Видишь ее, вот она, она твоя. Ты знаешь, что с этим делать. Малыш. Господь такой суровый и любящий. Возьми сигарету, Чарли. Ты ей нравишься, разве ты не видишь, как ты ей нравишься? Рэндом-Лейк — прекрасное озеро. Мне нужна твоя помощь. Вот мы и на лужайке у дома Фентона Уэллса. Если остановишься сейчас, я тебя убью. Ха-ха-ха. Это шутка. Я тебя зарежу и превращу в отбивные, конфетка моя, я знаю, как это делается. Но вот конверт с надписью «Илия», и вот фотографии. У каждого из тех солдат есть то же, что и у меня, такая же большая толстая штука, которая любит выходить и играть. Собака выскакивает на лужайку перед домом Фентона Уэллса, и ты разбиваешь ей голову палкой. Ты целуешься долгим поцелуем. Дым из его рта заполняет все. Бог взял тебя за голову обеими руками и подтолкнул вниз к другому маленькому рту. Алло, таверна Даффи, Даффи слушает. Джек Армстронг типично американский парень. Добро пожаловать в приключения. Гул у него в ушах. Он засунул большую штуку ему за щеку так, чтобы он не подавился, руки Бога поднимали и снова опускали его голову. Чарли и Лили целовались, пенис Лили извивался, как змея. Женщина должна прижать твой рот к груди, и оттуда потечет молоко. Я то, что тебе нужно. Когда ты берешь это в рот во второй раз, оно двигается — резко вздрагивает и выталкивается вверх. Бог вздыхает от удовольствия. Его руки вокруг твоих. Теперь поцелуй. Они жгут фотографии, запах резкий и неприятный. На вкус кисловатый. Подожди, говорит музыка. Миссис Сунчана закрывает лицо. Весь мир охватывает пламя. Сверху из той длинной штуки, поднявшись с самого ее дна, из самой глубины колодца, вырывается это. Бог сжимает своими руками твою голову. Ты открываешь рот, и из него вытекает дым и слюна. Если бы Бог захотел, он мог бы затопить мир. Кофе «Максвелл Хаус» — хорош до последней капли. Маленький арабский мужчина на краю огромной накрененной чашки. То, что у тебя во рту, имеет вкус хлеба. Вкус хлеба теплый и нежный. Быть любимым. Чарли в своем отличном костюме едет в поезде. Девушки смотрят. Малыш хорошо воспитан. Каждую нормальную девушку привлекают красивые мужчины. Невидимая кровь, кровь Бога, омывает мир. Чарли Карпентер на лодке через озеро, туман скрывает лацканы его пиджака. Ты можешь отклониться назад на гигантскую грудь Бога. Его рука хлопает тебя по щеке. Джек Армстронг ест пшенку каждый день. Лодка скользит через камыши. Музыка воды, музыка смерти. Бог гладит тебя по груди, рука у Него грубая. Заработаешь много денег, продавая рождественские открытки своим соседям. Гостиничный бизнес — чисто американский бизнес. Тебе не кажется, что они все берут полотенца, большие парни? Лучшие гамбургеры делают у нас. Чарли оставил лодку в камышах и теперь быстрыми шагами идет к дому Лили. Ох, лицо Чарли Карпентера, ох, злость на его лице. Может забить тебя до смерти. Он упорен. Маленький араб цепляется за свою чашку. Из него не вырастет человек, он не человек. Его руки вокруг тебя, голубая роза, маленькая голубая роза.
