— У Эммы Гейл была светлая кожа. Может быть, крем принадлежал ей.
— Тогда скажи, как он попал на плечо Джудит Чен?
— Может быть, парень, который похитил девушек, заставлял их делать макияж.
— Или он сам носит грим, чтобы скрыть шрам или еще что-нибудь в этом роде, — подхватила Дарби. — И не смотри на меня такими глазами, Куп. Я знаю кучу мужчин, которые пользуются тональным кремом, чтобы замазать прыщик или шрам.
— Ты имеешь в виду парней вроде Тима Брайсона?
— Не думаю, что Тим пользуется косметикой.
— Он стрижется у какого-то модного парикмахера на Ньюбери-стрит и еще занимается йогой.
— К твоему сведению, йога — замечательный комплекс упражнений. Тебе стоит как-нибудь попробовать.
— Сестренка, с меня хватает силовых упражнений и поднятия тяжестей.
— И к чему ты склоняешься?
— Прошу прощения, но это не для меня.
— Браво! Но я имела в виду образец. Чем ты намерен его обрабатывать, масс-спектрометром или ИСФП?
Вместо Купа ответил Вудбери:
— У ИСФП более обширная библиотека.
Дарби согласно кивнула. Если с помощью масс-спектрометра можно было лишь выделить составные части образца, то инфракрасная спектроскопия с Фурье-преобразованием, ИСФП, являла собою намного более сложный тест. Она позволяла идентифицировать органические и неорганические соединения, обнаруженные в образце, с последующим сопоставлением с имеющимися в своей библиотеке данными для определения «молекулярных отпечатков».
Дарби сделала несколько снимков мазка крупным планом, после чего приступила к подготовке образца.
— Я еще немного повожусь с одеждой, поищу отпечатки пальцев на кармане брюк, — сказал Куп. — А вы, ребята, можете развлекаться дальше.
ИСФП не смогла найти аналога в своей библиотеке косметических средств, используемых в качестве макияжа, но это вовсе не означало, что такового не существовало в природе. В конце концов, библиотека ИСФП не была всеобъемлющей.
На компьютерном мониторе ИСФП появилась вертикальная столбчатая диаграмма, иллюстрирующая различные химические свойства образца.
— У него высокая концентрация двуокиси титана, — заметил Вудбери. — Кроме того, здесь есть вазелиновое масло, белый воск, тальк, изопропилпальмитат, углекислый магний, аллантоин, пропилпарабен и карнаубский воск. Еще один компонент зарегистрирован как неопознанный. Давайте-ка убедимся, что у нас последняя версия библиотеки.
Вудбери проверил систему. Библиотека косметических средств обновлялась в начале прошлого месяца. Он поинтересовался, нет ли дополнительных обновлений, которые можно было бы загрузить. Таковых не оказалось.
— Может быть, это не макияж, — задумчиво протянула Дарби.
— Но ведь эти химикаты присутствуют в косметических средствах, используемых для макияжа. Вот только к какому классу и бренду они принадлежат? — Не сводя глаз с монитора, Вудбери откинулся на спинку кресла, почесывая в затылке. — Вся проблема в соединении, которое осталось не идентифицированным. Оно сбивает систему с толку. Для начала нам необходимо его выделить.
— А ИСФП может дать приблизительный перечень сортов и торговых марок?
— Может, но для этого понадобится добрая сотня образцов. А вот уровень двуокиси титана очень любопытен.
— Что ты имеешь в виду?
— Он довольно высокий, — пояснил Вудбери. — Макияж — а это определение включает в себя все, начиная с крема-пудры и заканчивая средствами, используемыми для маскировки прыщей и шрамов, — содержит следы двуокиси титана, слюды и окисей железа. А здесь у нас уровень двуокиси титана выше обычного. У Чен были шрамы на лице?
— Не думаю. Хотя, пожалуй, стоит еще раз взглянуть на ее фотографии.
— Она пользовалась макияжем?
— В шкафчике у нее стояла кое-какая косметика.
— Если бы в моем распоряжении были косметические препараты, которыми она пользовалась, я мог бы взять их образцы и выполнить сравнительные тесты с тем, что у нас имеется здесь.
— Хорошо, ты их получишь.
— Вы поедете за ними или пошлете кого-нибудь?
— А почему ты спрашиваешь?
— Не знаю, как сказать то, что я собираюсь сказать, и при этом не показаться женофобом. Поэтому я скажу просто, хорошо? Вы — женщина.
— Спасибо, что заметил, — язвительно бросила Дарби.
— Я имею в виду, что вы лучше разбираетесь в косметике, чем, скажем, обычный патрульный, который может заглянуть в медицинский шкафчик или косметический набор Джудит Чен и что-нибудь проглядеть при этом. Этот образец может оказаться чем угодно, хотя бы кремом от прыщей с маскирующим эффектом.
— Поняла. Я привезу образцы сама.
— И еще одно. Быть может, у нас здесь два или больше образцов косметики, а это означает, что могут быть разные торговые марки и сорта. Так что вам, пожалуй, придется взять и образцы косметики, которой пользовалась Эмма Гейл. Если обеих девушек держали в одном месте, может статься, что Чен воспользовалась косметикой Гейл.
— Как ты собираешься идентифицировать неизвестный образец?
— Посмотрим, что можно сделать.
Таким способом Вудбери обычно давал понять, что ему нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Дарби уже знала, что он очень не любит, когда кто-нибудь стоит у него над душой и задает дурацкие вопросы.
— Я привезу тебе косметику, — пообещала она.
Дарби вернулась в свой офис и уже надевала куртку, когда ей позвонили из приемного отделения полицейского управления.
— Здесь женщина, которую зовут Тина Сандерс. Она хочет поговорить с вами, — доложил дежурный сержант.
Имя было Дарби незнакомо.
— Что ей нужно? — спросила она.
— Она говорит, что у вас есть сведения о ее пропавшей дочери Дженнифер. Я посоветовал ей обратиться в отдел розыска лиц, пропавших без вести, но она заявила, что детектив, с которым она беседовала, сказал, чтобы она разговаривала только с вами и ни с кем больше.
— Как зовут этого детектива?
— Подождите минутку. — До слуха Дарби донеслось приглушенное бормотание — это сержант разговаривал с посетительницей, а потом вернулся на линию. — Она не знает, как зовут того парня, но он сказал ей, что работает вместе с вами над делом Синклера. Это вам о чем-нибудь говорит?
— Направьте ее сюда, — распорядилась Дарби.
Тину Сандерс погубил остеопороз. На спине у нее торчал исчезающий под красной тканью жалкого плаща классический «вдовий горб».[19] Женщина согнулась чуть ли не пополам, наклонившись вперед, и ее костлявые, изуродованные пальцы судорожно сжимали резиновый набалдашник костыля. Волосы ее, накрученные на бигуди, небрежно прикрывал голубой шелковый шарф.
— Вы нашли Дженни?
— Нам будет удобнее разговаривать в конференц-зале, — сказала Дарби.
Тина Сандерс, тяжело опираясь на костыль, шаркающей походкой двинулась по коридору в своих ортопедических башмаках. Дарби придержала дверь. Она уже оставила сообщение на автоответчике сотового телефона Тима Брайсона и голосовой почте офиса с просьбой немедленно перезвонить.
Дарби помогла женщине опуститься в кресло. Волосы ее и одежда пропахли сигаретным дымом.
Дрожащей рукой Тина Сандерс потянулась к своей сумочке. Вынув оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, она положила его на стол.
С глянцевой фотографии размером восемь с половиной на одиннадцать дюймов на Дарби смотрела светловолосая женщина с расчесанными на пробор волосами — та самая, снимок которой был прикреплен к полуразрушенной стене комнаты в «Синклере».
— Откуда у вас это фото, мисс Сандерс?
— Он оставил его в моем почтовом ящике.
— Кто «он»?
— Детектив, — ответила Тина Сандерс. — Он сказал мне, чтобы я пришла сюда и разыскала вас. Он сказал, вам известно, что случилось с Дженни.
— Как звали этого человека?
— Я не знаю. Что с Дженни? Вы нашли ее тело?
— Вы должны простить меня, мисс Сандерс, но я ничего не понимаю. Наберитесь терпения, прошу вас. — Дарби раскрыла блокнот. — Для начала расскажите мне, как к вам попала эта фотография.
Женщина с видимым усилием взяла себя в руки.
— Сегодня утром мне позвонили. Это был мужчина, он представился детективом из Бостона. Он сказал, что Дарби МакКормик из бостонской лаборатории судебной экспертизы установила, что случилось с моей дочерью. Я спросила у него, что он имеет в виду, и он ответил, чтобы я заглянула в свой почтовый ящик. Там я и нашла эту фотографию. А когда я вернулась к телефону, на линии его уже не было — он или отсоединился, или повесил трубку. Вот так все было. А теперь расскажите мне о Дженни. Что вы обнаружили?
— Где вы живете, мисс Сандерс?
— В Белхам-Хайтс.
Дарби выросла в Белхаме и хорошо знала район Хайтс — трехэтажные домишки, из окон которых открывался потрясающий вид на бельевые веревки, натянутые на крылечках, и крошечные задние дворики размером с почтовую марку, разделенные покосившимися и обвисшими проволочными оградами.
