подъем стал круче. – Там их и убили.
Ветер гулял по салону машины.
– Сколько их там было?
– Семеро, кажется, – ответил он.
– Но там пятнадцать безымянных могил, – заметила Корвина. – Я считала.
Вад слегка улыбнулся.
– Любопытно, не правда ли? Если верить местной легенде о том, что это их могилы, тогда кто же еще там похоронен?
Корвина прикусила большой палец, размышляя.
Вад издал мрачный смешок в ответ на ее молчание.
– Могилы пусты, вороненок. Не стоит слишком много думать об этом. Всем, кто следил за ходом расследования, это известно.
На миг Корвина оставила вид за окном без внимания и посмотрела на Вада, на мускулистые предплечья под закатанными рукавами, ловкие, прекрасные руки, управлявшиеся с машиной так же, как с его излюбленным инструментом.
– А почему ты заинтересовался расследованием? – тихо спросила она, желая понять, причастен ли он ко всему этому.
Он улыбнулся, но промолчал, чем озадачил ее еще сильнее.
Первая крупная холодная капля упала ей на щеку. Корвина выглянула в окно. Они достаточно высоко поднялись по горной дороге, и теперь все, что было внизу, застилал густой белый туман. Небо над ними стало насыщенного фиолетового и серого цвета, погружая все вокруг в темноту настолько, что казалось, будто автомобильные фары оставались единственным источником света.
Громкий раскат грома прогремел вокруг, небеса разверзлись и обрушили на землю свою ярость.
Мистер Деверелл выругался, сбавляя скорость до минимума, а Корвина спешно подняла боковое стекло.
– Не лучше ли нам остановиться? – осторожно спросила она и, взглянув на него, увидела, что он всецело сосредоточен на дороге.
Вад помотал головой.
– Надвигается слишком сильная гроза. Мы скатимся обратно, если остановимся сейчас.
Корвина сглотнула, сердце начало гулко стучать, а колени слегка задрожали.
– Но…
– Впереди есть участок для разворота, – сообщил он, переключая передачи. Машина застонала, ветер завывал. – Он относительно ровный. Нужно только добраться до него, пока гроза не стала сильнее.
Корвина молча кивнула, давая ему сосредоточиться на том, чтобы довезти их до более безопасного места, а мысли в ее голове кружили, как и буря за окном. Неужели именно это подразумевала ее мать в том кошмарном сне, говоря о буре и дьяволе, который ее убережет – этого среброглазого дьявола и эту бурю? Или же она имела в виду что-то другое? И что еще важнее, откуда мать в ее сне об этом узнала?
Казалось, они несколько часов ползли вверх по горе со скоростью улитки, борясь с натиском ветра и дождя, и наконец Корвина увидела ровный участок с левой стороны, места на котором почти хватило бы, чтобы припарковать машину. Мистер Деверелл умело завел огромный автомобиль в это небольшое пространство и выключил двигатель. Когда в салоне стало темно, он откинулся на спинку кресла, сжал шею руками и шумно выдохнул.
Затем приоткрыл окно на пару сантиметров, и холодный ветер ворвался в салон даже сквозь такое небольшое пространство. Вад открыл бардачок и достал оттуда пачку сигарет.
– Не возражаешь? – спросил он, и Корвина помотала головой. Видит бог, такой стресс кого угодно свел бы с ума.
Вынув одну сигарету из пачки, он зажал ее губами. Порылся рукой среди вещей в бардачке, нервничая все сильнее оттого, что никак не мог найти зажигалку.
– Черт!
Корвина подняла с пола сумку, которую поставила между ног, расстегнула молнию и стала искать коробок спичек, который всегда носила с собой. Найдя маленькую картонную коробочку, она достала ее, вынула одну спичку и чиркнула о край.
Дерево с треском загорелось. Корвина повернулась к Ваду, и сердце екнуло в груди, когда она поймала на себе напряженный взгляд его серебристых глаз. Его беспокойные глаза цвета ртути смотрели на нее с ни с чем не сравнимым неистовством. Незажженная сигарета свисала изо рта, спичка горела, освещая окружающее их пространство оранжевым светом. Внезапно смутившись, Корвина отвела взгляд и поднесла горящую спичку к его сигарете.
Вад вынул ее изо рта и задул спичку, погасив маленький огонек и погружая их в темное безмолвие. В тишине салона звук дождя, барабанящего по машине, звучал громко, холодный воздух, сочащийся в приоткрытое окно, не давал задохнуться. Отстегнув ремень безопасности, Корвина поставила сумку обратно на пол, и спичечный коробок упал ей на колени.
– Мне нельзя привязываться, – прорвались сквозь тишину его слова, произнесенные низким, хриплым голосом.
Корвина посмотрела на свои ногти, аккуратно подстриженные и не накрашенные лаком, и на миг испытала желание начать их обкусывать. Много лет назад у нее была привычка грызть ногти, от которой ее избавила мать, намазав ей пальцы каким-то горьким маслом с отвратительным вкусом.
Корвина прекрасно понимала, о чем он говорил.
Она ответила, ковыряя ноготь на указательном пальце:
– Почему вы говорите мне об этом, мистер Деверелл?
– Вад, – напомнил он.
– Вад, – произнесла она его имя в тишине салона.
– Ты прекрасно знаешь, почему я тебе об этом говорю. – Она почувствовала, что он развернулся к ней всем телом в этом тесном пространстве. – Я не могу позволить себе привязываться. Мои чувства значения не имеют. Сейчас я должен сосредоточиться на других вещах. Но этот голод, он с каждым днем становится все сильнее.
Корвина повернулась к нему, сердце заколотилось в груди от его слов.
– Здесь никого нет, Корвина, – сказал он, впервые обратившись к ней по имени и глядя на нее разгоряченным, но суровым взглядом. – Только мы. Все, что здесь случится или не случится, здесь и останется.
– А когда мы вернемся назад, ничего не изменится, – закончила за него она.
Вад протянул руку и, не отводя от нее взгляда, взял кончик ее косички между пальцев. Провел им по возбужденному соску, и от легкой щекотки по ее телу пробежала дрожь.
– В этот миг мы можем поддаться твоим чарам, – тихо сказал он. Его зрачки расширились, кончики ее заплетенных в косу волос в его руке терзали чувствительный сосок. – И только в этот миг я позволю себе владеть тобой.
Корвина подавила нервный трепет. Она хотела этого. Лишь раз поддаться своим порывам и изгнать из себя это безумие.
– А потом будешь жалеть об этом? – спросила она, помня о том, чем закончился их поцелуй.
В темноте салона на его лице отразилось понимание. Он наклонился ближе, нежно поцеловав ее в нос прямо над пирсингом.
– Я никогда не жалел о том, что поцеловал тебя, вороненок.
Корвина посмотрела в его лицо, приблизившееся к ней, и по телу разлилось тепло.
– Тогда о чем ты жалел?
– О том, что пришлось остановиться.
Сердце екнуло в груди от его слов. До этого момента Корвина не осознавала, насколько важно
