— Посмотри очень внимательно. Не торопись.
— Вы подождете?
— Я подожду.
Тейроне сел на скамейку, положил телефон рядом, достал кошелек. Дрожащими пальцами перебрал банкноты. Между ними ничего не было.
В бумажнике имелось три отделения для кредитных карточек. Он посмотрел все.
То, что он искал, нашлось в заднем клапане, когда он сунул пальцы в карман, который снаружи казался пустым. Достал карточку.
Синяя, легкая, тонкая. Verbatim SDXC. 64 гигабайта.
— Да, карта у меня! — крикнул он, хватая телефон.
— Посмотри на нее внимательно.
— Смотрю.
— Эта карточка — жизнь твоей сестры. Если ты ее потеряешь, она умрет. Если ты ее сломаешь, она умрет. Если ты каким-нибудь образом повредишь ее и я не смогу прочесть то, что на ней записано, я убью твою сестру. Застрелю ее между глаз…
— Не надо! — закричал Тейроне, сжимая карточку в кулаке. — Я отдам ее вам.
— Вот и хорошо. Где ты сейчас?
— В парке «Кампани-Гарденз».
— Где это?
— В Кейптауне.
— Хорошо. Ты звонишь сестре с сотового?
— С мобильника? Да.
— И оставишь этот телефон у себя?
— Да.
— И он будет постоянно включен?
— Да.
— Молодец, Тейроне. Я тебе перезвоню.
— Когда? — испуганно крикнул он.
Но его собеседник уже отключился.
* * *
Мбали, Гриссел и Купидон смотрели, как сержант Дэвидс проматывает запись назад. Они увидели Заколку, карманника, который догоняет Лиллиан Альварес и отвлекает ее внимание. Он вертит перед ее лицом заколкой, которую держит в левой руке, а правую запускает к ней в сумку.
Ловкий, быстрый… Они невольно залюбовались точными движениями карманника, но от них не укрылся испуг потерпевшей.
— Шепелявый, ну-ка, останови. Что он вытащил из сумки?
Дэвидс перемотал запись назад. Они стали смотреть снова, но карманник действовал молниеносно. Невозможно было понять, что именно он извлек из сумки и переложил себе в карман.
— Попробуй промотать в замедленном режиме, — посоветовал Купидон.
— Не поможет, — возразил Шепелявый, но все же промотал.
Украденный предмет казался размытым светло-коричневым пятном.
— Какой-то пакет, — предположила Мбали.
— Давай дальше, — распорядился Гриссел.
Камера неотступно следила за Заколкой. Тот пошел прочь. Потом на него набросились двое охранников, они схватили его и потащили в торговый центр. Скоро все трое скрылись из вида.
— Этот цветной братец — настоящий профессионал, — заметил Купидон. — Но все они рано или поздно попадаются.
— Видишь вон тот монитор? — спросила Мбали, показывая на один из мониторов поменьше.
— Да, — ответил Шепелявый.
— Можешь посмотреть, что там записано во время преступления?
— Конечно.
— Давайте скорее, — торопил Гриссел.
Шепелявый подвигал мышкой, и на главном мониторе появилась новая картинка — коридор в подвальном этаже перед пунктом централизованного наблюдения. Потом он включил обратную перемотку. Фигуры комично задвигались. В нижнем углу так же быстро отматывался назад временной код.
— Останови около девяти часов, — сказала Мбали.
Шепелявый перемотал запись до того места, когда охранники втолкнули Заколку в ПЦН. Он остановил запись, промотал вперед, снова не попал на нужное место. Чертыхнулся, наконец нашел нужное место, включил воспроизведение.
На индикаторе было 08:49:09:01. Охранники подталкивали Заколку, заломив ему руку за спину.
— Пусть воспроизводится как есть.
— Нет времени, — возразил Гриссел. — Можешь немного ускорить?
— Могу.
Шепелявый увеличил скорость. Три человека исчезли, камера осталась.
В ее объектив попадали покупатели. Все шли прямо — к камере или от нее.
Только один человек шагал наискосок, к двери ПЦН. Скрылся за ней.
— Останови! — сказал Мбали. — Вот он!
Шепелявый промотал запись, включил воспроизведение на нормальной скорости.
Они увидели молодого мужчину атлетического телосложения, высокого, с кожей цвета кофе с молоком. В черной ветровке. Правую руку он держал в кармане. Голову в бейсболке он склонил набок, словно невзначай, но он явно знал о наличии камер. Индикатор показывал 08:49:31:17.
— Вот он! — воскликнул Купидон.
— Не знаю… — усомнился Гриссел.
— Он, он, дружище! — уверял Купидон.
— Кто? — спросила Мбали.
— Кобра.
Она с шумом втянула воздух, собираясь что-то спросить, но Гриссел ее опередил:
— Я все расскажу потом. — Он посмотрел на часы. — Шепелявый, ускорь-ка. Хочу посмотреть, кто оттуда выходит.
Быстрая перемотка. Всего пять минут спустя по коридору наискосок метнулась темная фигура.
— Вон он! — сказал Шепелявый. Промотал туда-сюда, нашел нужное место. 08:55:02:51. Включил нормальную скорость. Заколка бежал, выбрасывая длинные тощие ноги, размахивая руками.
— Останови! — велел Гриссел и нагнулся к монитору. — Резкость увеличить можешь?
— Нет, — сказал Шепелявый. — Он в движении, тут ничего нельзя поделать.
— Ладно, — сказал Гриссел.
— Включайте, сержант, — распорядилась Мбали.
Шепелявый включил воспроизведение. Заколка скрылся из объектива камеры. А потом в кадре появился мужчина в бейсболке. С рюкзаком в руке.
— Смотрите! — сказала Мбали.
— Погодите. — Гриссел поднял руки, как будто хотел, чтобы все ненадолго застыли. Сам закрыл глаза, обдумывая, что они только что видели и что ждет их впереди.
Коллеги смотрели на него выжидательно.
Гриссел открыл глаза:
— Вон, осмотри дверь, которая ведет в коридор. Проверь, запирается ли она изнутри. Если придут ребята из ГАБ, постарайся задержать их как можно дольше…
Купидон радостно улыбнулся и поспешил прочь.
— Шепелявый, можешь спрятать видеозаписи? Или поместить их в такое место, где найти их сможешь только ты?
— Капитан, файлы шлишком большие, у наш нет времени. Я могу только одно: удалить их.
— Так удали.
— Бенни, то, что вы предлагаете, называется порчей вещественных доказательств! — воскликнула Мбали, возмущенная до глубины души.
— Мбали, вещественные доказательства мы уже осмотрели. ГАБ не занимается расследованием уголовных дел.
— У вас будут неприятности!
— Да, — сказал он. — Шепелявый, давай стирай!
— Понял, капитан!
Они услышали, как кто-то молотит в дверь.
Гриссел быстро выхватил из кармана айфон.
— На вашем телефоне есть камера? — спросил он у Мбали.
— Да.
Гриссел нацелил телефон на щит и переснял фотографию Заколки.
— Пожалуйста, щелкните его тоже. На всякий случай…
— Хорошо, — сказала Мбали и принялась рыться в сумке.
Снаружи послышались громкие недовольные голоса.
Вдруг дверной проем потемнел.
— Все вон отсюда! — сказал командир группы Государственного агентства безопасности. — Немедленно!
Тейроне свернулся клубком на скамейке в парке. В одной руке он держал телефон и кошелек, в другой сжимал карту памяти. Он не слышал приближающихся шагов и опомнился, лишь когда на него упала тень.
— Брат, — послышался сиплый, отрывистый голос, от которого Тейроне передернуло.
— Что?
— Прости, брат, не знал, что ты медитировал.
Перед ним стоял бездомный, маленький, морщинистый человечек, весь скрюченный. Бродяга виновато улыбался беззубым ртом.
Тейроне вернулся к жизни. Встал, инстинктивно и поспешно сунул телефон и бумажник в карман и зашагал прочь.
— Куда ты, брат? Не обижайся, дай пять рандов на хлеб, дети вчера не ели, а у тебя денег много, я видел! — захныкал бродяга, ковыляя за Тейроне. — Они голодают, брат, не будь таким жадным! Выкажи солидарность, прояви милосердие, всего пять рандов…
Милосердие… Тейроне остановился.
Бродяга, не ждущий ничего хорошего, на всякий случай попятился назад.
«Тейроне, никогда не забывай о милосердии. Облегчишь душевную боль ближнего своего — и тебе станет легче».
Тейроне достал кошелек. Аккуратно спрятал карту памяти на прежнее место. Он снова вспомнил слова дяди Солли: «Но не давай милостыню, только когда у тебя изобилие. Кость, брошенная собаке, — не милосердие. Милосердие — это кость, которую ты делишь с собакой, когда так же голоден, как она».
Он достал из украденного кошелька купюру в пятьдесят рандов и протянул бродяге.
— Да благословит тебя Господь, брат! — Грязная рука проворно схватила банкнот, и он мигом исчез, как у фокусника. Потом и сам бродяга испарился, растаял. Он, видимо, боялся, что Тейроне пожалеет о своей щедрости.
Тейроне зашагал в сторону Куин-Виктория-стрит.
«Все время двигайся».
Думать можно на ходу.
«Карманнику нельзя щелкать клювом. Двигайся!»
И дикое напряжение внутри немного ослабевало, если он куда-то шел.
