– Не помню. Я очнулась в подвале.
Она закрыла лицо рукой и зарыдала.
– Все позади, – утешала Лена, коснувшись ее руки. – Хочешь, закончим разговор?
В комнате снова повисла тишина: слышно было лишь дыхание Джулии. Когда она заговорила снова, голос превратился в хриплый, едва уловимый шепот:
– Он меня изнасиловал.
У Лены ком застрял в горле. Она знала это, но произнесенные слова потрясли. Лене стало тошно, хотелось, чтобы Джеффри испарился. Начальник догадался и кивнул в сторону двери. Она вывела губами «да», и он вышел.
– Ты помнишь, что было потом? – спросила Лена.
Джулия посмотрела в сторону Джеффри.
– Ушел, – сказала Лена, стараясь придать голосу уверенность. – Здесь только мы, Джулия. Ты и я. В нашем распоряжении хоть весь день. Неделя, год. – Она сделала паузу, давая девушке оценить услышанное. – Только помни, что чем раньше мы узнаем все подробности, тем быстрее сможем его остановить. Ты ведь не хочешь, чтобы он причинил ту же боль еще одной девушке?
Джулия вздрогнула от последнего вопроса, как Лена и рассчитывала. Следователь иногда должен быть жестким, иначе жертва насилия уйдет в себя и замолчит.
Девушка всхлипнула.
– Я не хочу, чтобы такое повторилось.
– Я тоже, – поддержала Лена. – Ты должна рассказать мне, что он сделал с тобой. Ты хоть раз видела его лицо?
– Нет, – ответила девушка. – То есть да, но я не смогу опознать. Ничего перед глазами. Все время было так темно. Совсем без света.
– Ты уверена, что это подвал?
– Там пахло, – сказала она. – Плесенью. И я слышала как капает вода.
– Вода? – переспросила Лена. – Из крана, или журчало озеро?
– Из крана. Скорее всего из крана. Такой звук… – закрыла глаза и словно очутилась там. – Металлический, резкий. Кап, кап, кап… беспрерывно. Не останавливаясь.
Джулия болезненно поморщилась.
– Давай вернемся в колледж, – предложила Лена. – Ты почувствовала укол в бедро… а потом что? Какая у него была машина?
Девушка покачала головой:
– Не помню. Я собирала книги, а в следующий миг я была, я была… – Голос сошел на нет.
– В подвале, – подсказала Лена. – Что это было за место?
– Темное.
– Ты ничего не рассмотрела?
– Я не могла открыть глаза. Они не открывались. – Девушка говорила так тихо, что Лене пришлось напрягать слух. – Я летела.
– Летела?
– Я держалась на поверхности воды. Я слышала, как волны бьют о берег океана.
Лена сделала глубокий вдох и медленный выдох.
– Ты лежала на спине, когда он взял тебя?
Джулия зарыдала.
– Милая моя, он белый? Черный? Можешь сказать?
– Я не могла открыть глаза. Он говорил со мной. Его голос… – Губы Джулии дрожали, лицо раскраснелось. Слезы текли ручьем, покрывая щеки. – Он сказал, что любит меня. – Она стала в панике хватать ртом воздух. – Целовал. Его язык…
Она умолкла и зарыдала.
Лена сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Нельзя слишком сильно давить на бедняжку.
– У тебя на руках отверстия. Он вставил что-то тебе в руки и ноги.
Джулия посмотрела на бинты, словно видела их впервые.
– Да. Я проснулась, а руки прибиты гвоздями. Гвозди входили насквозь, но больно не было.
– Ты лежала на полу?
– Наверное. Такое ощущение… – Она подбирала слова. – Такое ощущение, что меня подвесили. Я летела. Как он сделал, чтобы я летала? Я летала?
Лена охрипла от волнения.
– Нет. Джулия, в твоей жизни не было новых людей, в колледже или в городе, в присутствии которых тебе становилось бы неуютно? Может, тебе казалось, что за тобой наблюдают?
– За мной до сих пор наблюдают, – ответила та, повернувшись к окну.
– За тобой наблюдаю я, – сказала Лена, коснувшись руками ее лица. – Я наблюдаю за тобой, Джулия. Больше тебе никто не причинит вреда. Понимаешь? Никто.
– Мне страшно, – призналась девушка, и опять потекли слезы. – Он видит меня. Я знаю, что он меня видит.
– Здесь только мы вдвоем, – заверила Лена, и ей показалось, что она разговаривает с Сибилл, убеждает сестру, что позаботится о ней. – Когда поедешь в Огаст, я буду сопровождать тебя. Я ни на секунду не выпущу тебя из виду. Веришь?
Почему-то Джулия испугалась еще больше.
– Зачем мне в Огаст? – хрипло спросила она.
– Это еще не точно, – ответила Лена, поднеся к ее губам стакан. – Скоро придут твои родители. Ни о чем не беспокойся. Поправляйся.
Девушка поперхнулась, вода потекла по шее и на постель. С тревогой она широко раскрыла глаза.
– Зачем меня перевозят? Что должно произойти?
– Тебя никуда не перевезут, если ты не хочешь, – сказала Лена. – Я поговорю с твоими родителями.
– С родителями?
– Они скоро приедут, – успокаивала Лена. – Все в порядке.
– Они знают? – спросила Джулия, и голос ее задрожал. – Вы все рассказали им?
– Нет. Детали им неизвестны.
– Только не говорите папе! – зарыдала девушка. – Не скажете? Ему нельзя знать. Нельзя.
– Ты не сделала ничего плохого, Джулия, твоему отцу не в чем тебя винить.
Джулия замолчала. Потом она снова посмотрела в окно, по щекам струились слезы.
– Все хорошо, – повторила Лена, доставая платок из коробки на столе.
Она наклонилась над девушкой, промокая воду с подушки. Меньше всего ей стоит думать о реакции отца. Лена уже имела дело с жертвами насилия и знала, как срабатывает чувство вины. Пострадавшая обычно винит только себя.
Раздался странный звук, чем-то знакомый. Слишком поздно Лена поняла, что это ее револьвер.
– Отойди, – прошептала Джулия.
Она едва удерживала револьвер забинтованными руками. Направила его на Лену, затем на себя, пытаясь ухватить понадежнее. Лена взглянула на дверь с мыслью позвать Джеффри, однако девушка предупредила:
– Не смей.
Лена подняла руки, тем не менее не отступила назад. Она знала, что предохранитель не снят, но поняла, что Джулии хватит двух секунд, чтобы справиться с ним.
– Дай мне револьвер, – велела Лена.
– Ты ничего не понимаешь, – сказала девушка. – Ты не понимаешь, что он со мной сделал, как он…
Она едва держала револьвер, однако дуло было наставлено на Лену, а палец лежал на спусковом крючке. Лену бросило в холодный пот при мысли, что она не уверена, в каком положении предохранитель. Наверняка она знала только то, что револьвер заряжен. Стоит снять предохранитель, нажать на крючок…
Лена пыталась говорить спокойным голосом:
– Что, солнышко? Что я не понимаю?
Джулия приставила револьвер к подбородку. Пальцы не слушались, и она его чуть не уронила.
– Не делай этого! – взмолилась Лена. – Пожалуйста, отдай мне револьвер. Он заряжен.
– Я знаю.
– Джулия, пожалуйста, – продолжила Лена, ни на секунду не прерывая разговор. – Послушай меня.
На лице девушки появилась легкая улыбка.
– Папа брал меня с собой на охоту. Он разрешал мне чистить ружья.
– Джулия…
– Когда я была там, – ее затрясло, – когда я была с ним…
– С мужчиной? С мужчиной, который тебя выкрал?
– Ты не знаешь, что он сделал, – сказала Джулия жестко, – какие вещи. Я не могу сказать тебе.
– Господи, бедная моя девочка…
Лена хотела придвинуться ближе, но Джулия Мэтьюс решительнее нацелила на себя оружие.
– Я не позволю ему снова обидеть тебя, Джулия. Даю слово.
– Ты не понимаешь, – зарыдала Джулия.
Она едва удерживала в руках револьвер, но на таком близком расстоянии это не имело значения.
– Милая, пожалуйста, не надо, – сказала Лена, бросив взгляд на дверь.
По ту сторону стоял Джеффри. Если бы дать ему знак так, чтобы Джулия не заметила.
– Не смей, – предупредила девушка, словно прочитав мысли.
– Не стоит этого делать, – убеждала Лена.
Она старалась придать своему голосу твердость, хотя только в учебниках читала о подобных ситуациях. Ей никогда раньше не приходилось отговаривать кого-либо от самоубийства.
– Как он касался меня, – произнесла Джулия. – Как он целовал меня. – Она затихла. – Тебе не понять.
– Чего? – спросила Лена, медленно протягивая руку к револьверу. – Чего мне не понять?
– Он… – Джулия остановилась, издав гортанный звук, – Он занимался со мной любовью.
– Он…
– Он занимался со мной любовью, – повторила она, и ее шепот эхом прошелся по палате. – Знаешь, что это такое? – спросила она. – Он все время говорил, что не причинит мне боли. Он хотел любить меня. И любил.
Лена открыла рот, но ничего не смогла сказать. Она не верила своим ушам.
– Что ты несешь? – спросила она, давая себе отчет, насколько грубо звучит фраза. – Что ты имеешь в виду?
– Он занимался со мной любовью, – повторила Джулия. – Как он касался меня…
